( Не) моя малышка (СИ) - Элиме Валентина

И слёзы поступили с новой силой. Рая молчала. Мне тоже больше говорить было нечего. Усталость навалилась. Взглянула на неё и просто вышла из дамской комнаты. На секунду задержалась, задумавшись, стоит ли идти за стол. После же уверенно шагнула к выходу из кафе.

Ночная прохлада города встретила меня приветливо. Холодно не было. От асфальта, за день нагретого на солнце, поднималось тепло. И я решила пройтись до дома пешком. Подумать. Но стоило мне отойти на каких-то сотню метров от кафе, зазвонил телефон. Я не стала отвечать. Не хотелось говорить ни с Артуром, ни с Раей. Парня я ни в чем не винила, но и вести разговоры с ним не хотелось. Поэтому я просто выключила телефон, перед этим написав сообщение, что мне нужно время всё обдумать. Дальше я просто шла и шла вперед, не задумываясь о направлении пути. И дорога привела меня на набережную.

Молодёжь здесь только начинала веселиться, ведь ночь только-только вступила в свои права. Где-то недалеко мелькали огоньки, что и привлекло меня. Дойдя поближе, я увидела, как молодые парни тренировались для фаер-шоу¹. И залюбовалась, как и остальные случайные и неслучайные зрители. Трюки завораживали, как и оточенные движения молодых парней, огонь не отпускал взгляда, а я поняла, что всё это время просто наслаждалась проводимым самими собой временем. Проблемы уже казались не такими глобальными и нерешаемыми. Дождавшись конца трюков, спустилась к воде. Пойдя некоторое расстояние с туфлями в руках, решила вернуться домой. Путь был неблизким, но захотелось проверить себя и дойти пешком. Что я и сделала, оказавшись возле подъезда к рассвету.

Но последний шаг, чтобы преодолеть расстояние до квартиры, сделать так и не получилось.

¹Фаер-шоу – огненное шоу, разновидность уличного перфоманса (выступления оригинального жанра), значительная часть которого заключается в исполнении трюков с огнём, а также использовании огня для реализации творческой идеи.

Глава 10

Глава 10

Самое страшное – это молчание

Даже клубок со временем доматывается.

Слова автора.

Анна Владимировна

Дверь подъезда с грохотом открылась, пока я стояла и уже около получаса гипнотизировала его своим взглядом. По двору разошелся глухой звук, но я даже не моргнула, продолжая стоять на том же месте и изучая железное полотно. Хотела испепелить, чтобы не заходить, или же ждала, пока она превратиться во что-то и путь для меня будет заказан? На улицу вышла пожилая соседка с собачкой. Баба Шура чуть дёрнулась, встретившись со мной глазами, никак не ожидавшая увидеть кого-либо на своём пути в такую рань, но после улыбнулась, узнав меня. Но её взгляд оставался изучающим, так как я всё ещё продолжала смотреть на дверь, чуть ли не моргая.

− Что тоже не спится? – опуская свою маленькую живность на землю, спросила она. – Или кто-то опять расшумелась, как обычно?

Её намёк на Раю не расслышал бы разве глухой, но я притворилась стеной, сделала вид, что баба Шура говорила это не мне. После же немного посторонилась, пропуская их дальше, но и заходить в подъезд не стала. Присела на скамейку возле дома, перед этим подняв голову, чтобы взглянуть на окна нашей комнаты. На улице давно рассвело, самый разгар лета, и невозможно было понять, находилась ли Рая дома или нет. Желания подняться дабы убедиться в этом абсолютно не возникало. Будто я потеряла всякий интерес, выгорела, опустела, словно рассохшаяся и растрескавшаяся земля, на которую долгое время не попадало влаги. Чего же не хватало мне самой? Элементарной поддержки. Человеческого понимания. Хоть маленькой помощи. Да пусть даже словесного. Доверительного разговора по вечерам. Но точно не такого Раиного поведения и отношения ко мне.

Я так и просидела, будто каменная статуя, нисколько не шевелясь, почти ни о чём не думая, пока баба Шура не вернулась с прогулки со своим Тимошей. Ушедшая в себя, вздрогнула, когда кто-то присел со мной рядом на скамейку. Собачка тут же начала крутиться возле ног и тявкать, требуя к себе внимания. Наклонилась и погладила, заодно дала полизать руку. Улыбнулась от маленькой несуразной собачки. Китайская хохлатая выглядела так, словно ей выдернули шерсть, оставляя проплешинами. Правда, баба Шура своего Тимошу любила очень сильно.

− Что допекла она тебя? – первой начала разговор баба Шура.

Пожилая женщина из всех наших соседей по коммунальной квартире была самой адекватной, если так можно сказать. Она не пила (слава богам!), за собой и за собачкой следила тщательно, всегда убиралась в своё дежурство по общей кухне и ванной комнате, вела себя тихо и скромно, в отличие от остальных. Главное, ни разу не перепутала где чей холодильник! Особо не вмешивалась в ссоры и разборки соседей, но всегда могла помочь не только словом, но и делом. И кто бы знал, что совсем в скором своём будущем без её помощи я не обойдусь и вовсе.

Я снова промолчала, опустив голову. А о чём мне стоило говорить? Пожаловаться ей и вывалить всё? Баба Шура, наверное, и похлеще всего, что я испытывала сейчас, пережила в своё время, а тут я такая, сопли распустила, разнылась. Хотела, чтобы меня пожалели, как маленькую девочку? Погладили по головке? Конфетку всучили?

Высказаться, конечно, хотелось, но жаловаться я не любила. Могла выговорить всё только тогда, когда уже терпения не осталось бы ни капли. А тут я ещё могла ещё перетерпеть, видимо, раз не сказала ни слова. В чашу моего терпения ещё можно было добавить пару капель до того, как из неё всё вытекло бы.

Так мы и просидели вдвоём в молчании около получаса. Город вокруг нас медленно начал оживать: то тут, то там хлопали подъездные двери, гавкали собаки, что выводили на прогулку, шумели шины, сигналил общественный транспорт, даже кто-то свистел.

− Что могу сказать, Аннушка, сожми кулаки и терпи. С такой сестрой тебя впереди ещё что похлеще ждет, помяни моё слово, − поднимаясь на ноги, проговорила женщина. – И нечего сидеть тут на улице, как бездомная. Встала и пошла домой глаза мозолить. А то расселась тут, ишь сидит, ждет у моря погоды. Пошли, пошли. Сидит она тут, − заворчала она.

Ей бы с таким строгим голосом в школе работать, особенно с трудными подростками. Цены бы ей не было. Только баба Шура всю свою жизнь проработала на заводе.

Я послушно поднялась со скамейки и последовала за ними. Тимошка ещё и проверял, иду я или нет за ними. Оборачивался, делал несколько шагов в мою сторону, затем догонял хозяйку и довольно тявкал, мол «послушалась, шагает за нами». И так несколько раз. Даже на ступеньках не забывал посматривать в мою сторону, бегая то вниз ко мне, то снова вверх к своей хозяйке.

Дома соседи скрылись в ванной комнате на водные процедуры. Я же, еле передвигая ноги, подошла к двери нашей комнаты и открыла её. Со скрипом, не боясь разбудить Раю. Но мои ожидания не оправдались. Сестренка не спала. Стоило мне ступить внутрь, как она тут же подлетела ко мне и обняла. Неужели волновалась? Может, ночь не спала, всё ждала меня? В окна смотрела и телефон из рук не выпускала? Соседей всех перебудила?

− Ты пришла, − выдохнула она. – Я так боялась за тебя, переживала.

Но я ничего не ответила Рае. Она знала, что со мной всё хорошо. Ведь я и ей написала сообщение перед тем, как вовсе отключить телефон. Взглянула на неё, смерила уставшим взглядом и начала переодеваться. На её вопросы решила промолчать. Нет, не из-за вредности и не из-за того, что хотела как-то наказать сестру за её поведение. Просто не было у меня сил с ней вести разговоры. Тем более, душевные, и не дай бог, оправдательные. Мне хотелось быстрее смыть с себя уличную пыль, как и усталость, и лечь спать, укутавшись в пушистый, мягкий плед, несмотря на жару на улице. Что я и собиралась сделать, снимая с себя платье.

− Никого не пускала, тебя ждали, − стоило мне подойти к двери ванной комнаты, как она тут же распахнулась, являя мордашку Тимошки. – Проходи.