Полина Грекова - Гувернантка

Лидия перехватила взгляд, которым секьюрити скользнул по ее ушам, и все у нее внутри оборвалось. Вот сейчас он схватит ее за плечо накачанной рукой: «У кого украла сережки?!!» Ни жива ни мертва, она пробормотала заранее приготовленную фразу:

— Меня ждут…

Охранник кивнул и повернулся к новым посетителям.

Едва ступив на негнущихся ногах в зал, Лидия остановилась. Как отыскать Зернова в сумраке почти не дающих света голубых огоньков, мерцающих на стенах? Но постепенно ее глаза привыкли к полумраку, и белые куртки суетящихся официантов перестали ей казаться летающими привидениями. Один из официантов появился возле девушки, вопросительно наклонил голову.

— Меня ждут, — повторила Лидия.

Она пошла вдоль колонн. Посетителей еще было немного. Но Германа и Кристину, выбравших последний четырехместный отсек почти у сцены, девушка обнаружила только оказавшись буквально в метре от них. От растерянности она на мгновение замерла, потом быстро прошла за следующую колонну.

Зернов и его визави, склонившись друг к другу, как очень близкие люди, вполголоса переговаривались над двумя бокалами вина из тонкой высокой бутылки. Огромная ладонь Германа почти закрывала кисть Кристины. Лидия невольно подумала о том, как они хорошо смотрятся вдвоем. Два их профиля рядом казались законченным произведением художника-графика: рубленый, грубоватый, с немного тяжелым подбородком, принадлежащий гонщику, и европейский, с выпуклым лбом, прямым тонким носом и узкими губами, — Кристины. Впечатление довершал вьющийся между ними сигаретный дымок. Жена режиссера о чем-то горячо рассказывала, все время водя над столом дымящейся сигаретой.

Пора было что-то предпринять. Если Анциферов правильно рассчитал поведение Михаленко, то он появится в зале с минуты на минуту. Да и сам журналист должен быть где-то здесь, внезапно сообразила Лидия. Она невольно еще глубже отодвинулась за колонну, прижавшись спиной к чему-то гладкому и холодному — наверное, зеркалу. Нужно было либо уходить, либо на что-то решаться. Но девушка никак не могла собраться с духом и все смотрела на эту красивую пару.

Она не слышала их разговора — голоса заглушала музыка из динамиков, расположенных где-то за ее спиной. И это было к лучшему, не хватало только начать подслушивать! Она и так натворила достаточно для того, чтобы презирать себя. Эти телефонные звонки, теперь подглядывание из-за угла… От внезапно нахлынувшего стыда Лидия с легким стоном сомкнула веки, замотала головой.

А когда открыла глаза, возле столика Зернова и Кристины стояла плотная фигура Андрона Михаленко. Режиссер был одет явно не для такого заведения — джинсы, полотняная куртка, белеющие в полумраке кроссовки.

Из-за его спины Лидия могла видеть только растерянное лицо приподнимающейся Кристины и нахмуренное — Германа. Одну руку актриса прижимала к груди, будто клялась в чем-то, другой неловко мяла в пепельнице окурок. Гонщик, не вставая, сказал что-то резкое, Михаленко ответил — уже на повышенных тонах. Лидия уловила что-то вроде: «Я же просил держаться в рамках приличия».

— Ты ведешь себя как дурак, — тоже не сдерживаясь, бросил Зернов.

Кристина сделала умоляющий жест в его сторону, потом повернулась к мужу. Но тот, не обращая на нее внимания, схватил гонщика за рукав пиджака. Видимо, он хотел рывком поднять его, но силы были неравны. Герман даже не шелохнулся. Он явно не желал затевать потасовку, хотя в ее исходе можно было не сомневаться.

Вся эта сцена заняла несколько секунд, но Лидии показалось, что перед нею тянутся замедленные кадры. Она растерянно оглянулась.

В глубине зала появился какой-то человек с черным предметом в руках. Девушка скорее догадалась, чем рассмотрела, что это фотоаппарат. Человек как-то боком, по кривой стал приближаться к месту ссоры. Анциферова видно не было, но, судя по всему, он решил организовать себе материал по всем правилам.

Вдруг боковым зрением Лидия заметила какое-то шевеление позади себя. Резко обернувшись, она обнаружила прямо возле своего локтя огромное чудовище, похожее на зеленого рака, но впятеро или вдесятеро больше. Страшилище прижимало к разделявшему их стеклу клешни размером с мужскую ладонь и шевелило черными шариками глаз на отвратительных отростках.

Лидия невольно вскрикнула и шарахнулась от огромного аквариума, который не заметила раньше, и, оказавшись в полуметре от Михаленко, в свою очередь вцепилась в рукав оторопевшего режиссера.

— Господи! — воскликнула она. — Что это такое?

— Где? — спросил Михаленко.

— Там, за стеклом, с клешнями! Какой ужас!

Узнал ее Герман или нет, но из всех четверых первым пришел в себя именно он. Небрежно освободившись из ослабевших пальцев Андрона, он поднялся.

— Это просто морские раки, — с полуулыбкой пояснил он, подойдя к аквариуму. — Они действительно малопривлекательны на вид, но вкус у них замечательный. Особенно с креветками и грибами в белом винном соусе.

— Если бы ты заранее предупредил, что хочешь заказывать столик возле… этих, я бы просто отказалась. — Лидия отпустила куртку Михаленко, шагнула к гонщику и естественным движением взяла его под руку.

Если тот и был удивлен, то никак этого не показал. С галантностью, неожиданной для человека с его грубоватыми манерами и его профессией, он согнул руку в локте. Кристина к тому времени уже стояла возле мужа, и две пары оказались таким образом лицом к лицу.

— Я очень благодарна Герману за то, что он наконец соизволил познакомить меня со своими друзьями, — со светской улыбкой сказала Лидия. — Я много хорошего слышала о вас… Стелла. — Она протянула руку Андрону, и тот все еще несколько растерянно пожал ее.

Лица Германа Лидия не видела, но по быстрому взгляду Кристины на него поняла, что для жены режиссера это имя не пустой звук. Значит, Зернов действительно говорил ей об их знакомстве? Или этот взгляд заключал в себе иное, более глубокое значение?

Лидия хозяйским жестом указала гостям на места за столом. Они уже усаживались на плюшевые диванчики, но тут Лидия вспомнила о фотографе. И вовремя! Замеченный ею человек уже стоял с камерой на изготовку в двух метрах от столика. Она едва успела отвернуться, как блеснула вспышка.

— Герман, пожалуйста! — одновременно вскрикнули обе женщины.

Гонщику достаточно было только слегка приподняться, чтобы фотокорреспондент резво попятился, одновременно упаковывая свой инструмент в чехол. Как профессионал, он, наверное, уже понял, что больше ему рассчитывать здесь не на что.

Не пытаясь перекричать музыку, Герман спокойным жестом поманил фотографа к себе. Тот испуганно огляделся, но повиновался. По-прежнему не говоря ни слова, гонщик подставил руку. Тот даже не попытался изобразить недоумение или возмущение, а, вздохнув, быстро распаковал камеру, извлек кассету, положил на раскрытую ладонь Зернова. Герман кивком отпустил его и с улыбкой повернулся к своим гостям.