Блок-шот. Дерзкий форвард (СИ) - Екатерина Беспалова
— Это последняя внутренняя игра, в которой принимают участие две команды, — спустя несколько долгих секунд тихо произнёс мужчина.
— Юр…
— И больше никаких поблажек, никаких жалобных речей.
— Даю слово.
— Я тебя и близко к кабинету не подпущу.
— Принято! — Самарин вскочил с кресла и кивнул, не переставая улыбаться: — Ты увидишь, что принял верное решение. «Разящие» не подведут!
Когда Юрий Вячеславович снова остался один, он посмотрел на фотографию отца, стоявшую в рамке на столе, — заслуженный тренер СССР. На губах появилась тёплая улыбка:
— Надеюсь, я поступил правильно. Ты ведь тоже когда-то дал мне шанс стать историком, а не физруком.
Глава 8. 5:1, или Позор столетия
Отборочные прошли лучше, чем мог ожидать Матвеев. «Ценное приобретение» оказалось и впрямь тем, что он искал в последнее время. Вакансия форварда закрылась, ведь атлетические данные, чувство игры и мастерство нового игрока не позволили бы найти кого-то лучше. Оставалось только молиться, чтобы жёсткая игра Чупрунова не вывела новоиспечённого форварда из списка «Разящих».
Однако окончательный вердикт всё же должен был вынести тренер. Тимофей не сомневался, что Самарин одобрит Тедеева, ведь время поджимало, а достойной кандидатуры на место ушедшего Федорцова не имелось. Спаренные занятия третьего и четвёртого курсов исторического факультета, на которых училась большая часть спортсменов из «Разящих» и «Отважных», подарили возможность оценить игру новенького раньше, чем предполагал Матвеев.
Евгений Иванович сидел в кабинете, внимательно изучая расписание баскетбольных матчей в новом сезоне. После разговора с Фроловым появилась возможность вывести команду Матвеева на внешние игры, несмотря на то, что отец Чупрунова вкладывал немало средств в развитие университета. До сих пор не верилось в такое решение ректора. Хорошо, что отношение к спорту в их учебном заведении находилось вне политики.
Самарин посмотрел на часы. До начала занятия оставалось совсем немного. Студенты, скорее всего, уже собрались. Нужно было идти и проводить пару, однако наблюдать за триумфом и наглым поведением Чупрунова-младшего не хотелось. Мрачные мысли прервал громкий стук в дверь.
— Я на месте, — ответил громко Евгений Иванович.
Визитёром оказался Матвеев, на редкость довольный и сияющий, словно кубок победителя. Когда парень увидел тренера в подавленном настроении, улыбка быстро сошла с лица, и он тревожно спросил:
— Что, настолько всё плохо? Можно объявить о роспуске команды?
— Сплюнь и постучи по голове, — улыбнулся Самарин.
Тим расплылся в ответной улыбке, быстро изобразив то, что посоветовал мужчина.
— Вчера я разговаривал с ректором, — продолжил Евгений Иванович, когда Тимофей вальяжно развалился на небольшом потёртом диванчике, стоявшем в тренерской. — Перейду сразу к делу: от результатов предстоящего матча будет зависеть твоё будущее на ближайшие три года. Если Тедеев, о котором ты мне сообщил, действительно так хорош, то волноваться не о чем, если же нет…
— То я должен паковать вещи.
— Я сделал, что мог, Тим, — словно оправдываясь, после короткой паузы произнёс Самарин. — Победа автоматически выведет тебя на внешние игры, а Чупрунов останется на скамейке запасных, кем бы ни был его отец и как бы он ни помогал нашему университету. В спорте пока ещё не забыли, что такое честь.
— Я понимаю, — кивнул Матвеев. — Моя команда в полном составе. Вчерашняя тренировка показала, что Рустам — именно тот, кто нам нужен для победы. Умений и мастерства у нас хватает, значит, дело осталось за малым.
Мрачная тень, которая залегла на лице тренера, померкла. Евгений Иванович встал со стула и взял со стола свисток. Ему хотелось хотя бы наполовину быть таким уверенным, как Тимофей.
— Ладно, пойдём посмотрим, что из себя представляет новый форвард. В теории оно ведь одно, а на практике — другое. Хочу лично увидеть твой самородок в действии.
И то, что Самарин наблюдал в зале на протяжении следующих полутора часов, впечатляло. Тедеев играл потрясающе! Он чувствовал себя на игровой площадке как рыба в воде. После Матвеева Рустам стал первым игроком, который обладал тем редким даром, когда баскетболист успешно играл сразу в нескольких позициях, — лёгкий форвард от рождения. Другого определения не существовало.
Он стоял под кольцом соперника, но скорость, с которой время от времени перемещался по площадке, и ловкость, благодаря которой успевал подобрать мяч в нападении или защите, изумляли. Ему удалось забить несколько удачных слэм-данков[1]. Из десяти обычных мячей, при наличие помех, семь оказались в корзине соперника, а говорить о прямом броске во время штрафных и вовсе не стоило.
Евгений Иванович видел, что Чупрунов нервничает. События разворачивались не по его сценарию. Даже попытки Дёмина и Потехина вывести Рустама из строя в трёхсекундной зоне[2], где разрешалось больше контакта, чем обычно, не помогали. Тедеев, казалось, не чувствуя ударов, продолжал играть, как ни в чём не бывало. В первый раз за долгое время тренер понял, что награда скоро найдёт своего героя, и это будет не Чупрунов.
Тимофей, как и Евгений Иванович, ликовал: теперь команда была сильна, как никогда. Они успели провести пять игр по десять минут, и по их результатам «Разящие» четырежды вышли победителями. Уму непостижимо! Дикий восторг прервал тренерский свисток, объявивший о коротком перерыве. Пока обговаривал минусы последней «десятиминутки» с Казаряном, Тимофей заметил, как к Рустаму не спеша подошёл Чупрунов. Началось…
Тедеев успел сделать пару глотков, когда увидел Дениса. Вряд ли тот хотел поздравить его с успешной игрой. На губах появилась улыбка — а жаль…
— Можешь не радоваться, ты скоро покинешь команду так же, как это сделали до тебя Алиев, Иванов и Федорцов.
Рустам изучал соперников, храня молчание.
— Вопрос времени. Слабые места есть у всех.
— До моих ты пока не добрался.
— Ключевое слово «пока», — пожал плечами Денис. — И, заметь, ты его сам выбрал.
— Всё нормально? — подбежавший Тимофей окинул присутствующих взглядом.
— Мы поделились прогнозами относительно предстоящего матча, — отозвался Рустам. — Как выяснилось, они не совпали.
— Они теперь долго не будут совпадать, Дэн. Мало того, скоро ты на собственной заднице ощутишь, каково это — сидеть на скамейке запасных.
Губы Чупрунова скривились в презрении. Наглое заявление, но, как ни печально, не лишённое смысла. Профессионализм Тедеева был виден невооружённым глазом, по крайней мере, тем, кто с баскетболом на «ты». Счёт 4:1 в пользу «Разящих» лишь подливал масла в огонь.
— Время покажет, а пока…. Дружеское рукопожатие? — Дэн протянул Рустаму правую руку. — В конце концов, как ни крути, ты — достойный соперник.
Тот колебался доли секунды, однако всё
