Ты мой! Игры в сторону... - Галина Колоскова
Она поднялась из-за стола в желании немедленно сбежать из этой квартиры, но была остановлена тяжёлой рукой, лёгшей на плечо.
– Ты останешься, а Тамара Викторовна попрощается со всеми и уйдёт!
Мёртвая тишина, челюсть в пол у всех взрослых гостей и через время визг виновницы «торжества».
– Ты гонишь меня из моей… – Она споткнулась на слове, вспомнив, сколько лет назад вернула апартаменты сыну. – Родную мать меняешь на этих? – Тамара ткнула пальцем в Нину и жмущихся к ней мальчиков, в испуге подскочивших со стульев.
– Жаль, что не сделал этого восемь лет назад. Но лучше поздно, чем никогда.
– Я не уйду, пока она здесь! – Светличная выпрямила и без того прямую спину с ненавистью взирая на всех Жуковых.
– Зачем ей уходить из собственного жилья?
– Чтооо…
Нина боялась, что глаза бывшей свекрухи вылезут из орбит. Она ничего толком не понимала, кроме того, что Павел впервые поставил её выше матери. Шатенка онемела, наблюдая за изгнанием из «Рая» не Евы с Адамом, а первопричину греха – сатаны. Лишь через время до неё дошло.
Светличный назвал её хозяйкой огромную квартиру в центре Москвы. Он возвращал часть украденного когда-то, совместно нажитого имущества. Она не знала благодарить или смолчать. Очень в стиле семьи, приравнивающей себя к небожителям: отобрать и вручить в торжественной обстановке награбленное. Робин Гуд наоборот. И ведь срабатывает.
Лиска сияла от счастья, с любовью взирая на щедрого отца. Тамара подавилась воздухом и лишь через минуту смогла проквакать про неблагодарность единственного ребёнка, которому она подарила эту квартиру. Но самым больным для Павла стали слова:
– Жаль – не ты тогда умер! Алёшенька бы так никогда не поступил!
Он моментально почернел лицом. Смеженные веки, сжатые в полоску побелевшие губы. Нина хотела сгладить разрывающую сердце боль, не представляя, при каких обстоятельствах сама смогла бы сказать такие слова. Тихое:
– Спасибо…
Вряд ли было услышано. Павел рванул в прихожую следом за матерью. Слова оправдывающегося великовозрастного ребёнка, так не вязались с недавним поступком. Хотелось закрыть уши руками, чтоб не слышать происходящего в холле. Всякий раз радость освобождения мужа, теперь бывшего, от давящего влияния мамы, оказывалась преждевременной. Что должно было случиться, чтоб взрослый мужчина выпустил из зубов сиську?
Вместо ликования в душе стало гадко, или это сейчас в ней говорила оскорблённая женщина? Та, которую столько раз топтала Тамара Викторовна…
Светличный вернулся в столовую с потерянным видом. Вряд ли он ожидал столь бурную реакцию матери на подарок и уж совсем не думал, что она так отнесётся к внуку, вернее никак. Вся в надеждах дождаться наследников рода от безропотной послушной Аиши. Ненависть застилает разум и непонятно, чем когда-то заслужила её Фёдорова.
Шатенка отправила детей в просторную игровую, где оставалось всё так же как было раньше и в тоже время по-другому. Игрушки Алисы тщательно отсортированы, расставлены по полкам. Чистота и порядок, словно в операционной. Мёртвая аккуратность давно не живого жилья, которое наконец-то заполнит тепло голосов хозяев и детского смеха.
Павел мялся, с тоской переводя взгляд от двери игровой на холл.
– Ты, правда, решил вернуть мне её? – Она пыталась его хоть немного отвлечь. Надёжнее было бы получить купчую, но хоть так.
– Подарить, вернее уже оформил, вот дарственная. – Почти скороговоркой.
Торжественности не получилось. Он достал файл из папки, лежащий поверх коробок с подарками.
Нина усмехнулась.
– Осталось вернуть виллу в Испании или особняк, и будем в расчете. – Она вскинула взгляд. – Надеюсь, не ждешь, что я упаду в ноги со слезами благодарности? Мы оба знаем, на какие деньги этот подарок куплен.
Светличный скривился.
– Даже не начинай, мне и так херово.
– Переживаешь за мамочку? – Конечно, она и сама бы расстроилась на его месте, но не уколоть не могла.
– У неё давление зашкаливает. – Он покачал головой, мысленно считая время от лифта до лавок на игровой площадке. – Волноваться вообще нельзя.
– Ну, так беги, – она пожала плечами, предлагая единственно правильный выход, – догони и покайся, не впервой виниться за собственное рождение.
Павел тяжело вздохнул.
– Один инсультник уже сидит в инвалидном кресле, осталось вторую в него усадить на радость Аише. Всё на её плечах.
– О! а я – то думала, когда ты заговоришь о жене. Безотказная сиделка для родителей?
Светличный недовольно нахмурился. Он потёр лоб ладонью.
– За отцом следит обученный человек, но и ей достаётся. Отец стал слишком капризен.
– А ты поинтересуйся у жены на досуге, – продавливала шатенка в его мозг правду, –может ей проще с двумя инвалидами возиться, чем быть рабой под присмотром свекрови?
– Я отвезу маму и вернусь, ладно? – Отмахнулся он. – Скажи детям, что папа ненадолго отъехал. – Павел кивнул на коробки. – Тогда разберём подарки.
– Конечно. – Нина кивнула. Отвечать за внезапно сбежавших отцов начинало входить в привычку. – Придумаю что-нибудь.
Светличный потянулся к ней, явно намереваясь поцеловать.
Она отшатнулась, поторопив с сарказмом в голосе:
– Беги, а то вызовет такси, останешься без десертов на неделю.
Он быстрым шагом отправился к выходу, на ходу ещё раз пообещав:
– Я скоро. Туда и назад. Официантке уже заплатил. Холодильник помнишь где, и кухня всё на том же месте. Всё твоё, распоряжайся!
Хлопнула входная дверь, а она всё продолжала с ним спорить.
– Благодетель, мать твою, – а оглядев шикарно сервированный стол, подняла бокал красного вина, произнеся самой себе тост, – С возвращением в родные пенаты, Нина. Не ворчи, а скажи – и на том спасибо! Осталось поцеловать в великосветскую жопу…
Светличный не вернулся, даже не позвонил, лишь смс-ка:
« Маме плохо, вызвали врача. Боится остаться одна. Приеду завтра».
В ответ короткое:
– Ожидаемо! – и непонятная злость.
Нина решила не оставлять детей на ночь в подаренном жилье. Для этого нужно кое-что сделать. Организовать спальни, завезти мебель. Перевезти привычные им вещи. Купить постельное бельё с детской тематикой, удобную посуду для всех троих, пижамы, тапки, одежду. Нужно обживаться. Это их основное жильё, пока не выберут дом.
Куча мелочей. Голова кругом. Она в очередной раз станет вить гнездо. В этот раз одна, без мужа…
В сердце кольнула тоска. Желание реветь, возвращалось, но сколько можно? Снова садиться на депрессанты? Ни в коем случае!
Завтра займётся
