Красавица для миллиардера (СИ) - Гаур Нана

Он делает глоток эспрессо, не отводит от меня взгляда. Кажется, я вся заледенела под ним.

— Наши клиенты — богатые люди, Алиса. Очень богатые. Они могут позволить себе сделать дорогой подарок понравившейся девушке. И это не редкость.

Растерянно смотрю на него. Понравившейся? Он сказал «понравившейся»?

При воспоминании о взгляде бездонных черных глаз, от которого только одного внутри все закручивается спиралью желания, о нежных и в то же время требовательных прикосновениях, о крепком члене, пронзающим меня в крышесносном ритме…

Сердце колотится быстрее, на щеках расцветает румянец, губы пересыхают.

И в этот момент я понимаю, что меня пристально разглядывает Пискорский. Взгляд прямой, уверенный, можно сказать… хищный.

Внутри всё сжимается, будто у беззащитной лани перед оказавшимся в нескольких шагах тигром, готовым кинуться на неё.

Но тут он переводит взгляд на свой телефон, и я еле слышно выдыхаю. Меня отпускает.

— Носите их, Алиса, — глухо говорит он. — Думаю, вам пойдет. И выбросите глупости из головы. К тому же вас ждут.

Услышав последнее, я вздрагиваю и настороженно смотрю на него.

— Что вы имеете в виду, Прохор Евгеньевич?

— Ваш ребёнок, — произносит он, подзывая официанта.

Я замираю снова. На этот раз накатывает совсем другой страх.

— Вы о нем знаете?

— Мы проверяем всех, кто приходит в клуб, — отвечает он, рассчитываясь за обед. Я даже не рискую глянуть, сколько денег в его кожаном портмоне — у меня никогда такого не будет. — Я уже говорил: нам не нужны неприятности.

После чего встает и берет свой портфель.

— Надеюсь, мы все прояснили. Желаю хорошего дня.

И больше ничего говорит, прощается и покидает кафе. Напоследок снова бросает тот же хищный взгляд, от которого внутри все замирает. Я так и сижу на месте, не в силах пошевелиться.

— Что-нибудь ещё? — спрашивает официант.

Я мотаю головой:

— Нет, спасибо.

Опускаю взгляд на пирожное, к которому так и не прикоснулась за весь разговор. Хочется поскорее бежать к Кирюшке, в больницу, чтобы сообщить, что я могу оплатить операцию, но понимаю, что нужно перекусить, иначе от голода будет кружиться голова — ведь я ничего не ела до сих пор.

Поэтому быстро накидываюсь на пирожное — боже, как вкусно! — и запиваю кофе. После этого чувствую себя намного лучше.

Жизнь налаживается. У меня есть деньги. Всё прошло хорошо. Я оплачу операцию. И подарок…

Сердце болезненно колет. Продавать такую красоту не хочется, но я понимаю, что нет иного выхода. Поэтому вздыхаю, застёгиваю сумку и покидаю кафе.

Уже прилично отойдя от кафе и клуба, чтобы быть спокойной, я достаю телефон и набираю номер главврача.

— Здравствуйте! — начинаю с порога тараторить. — Алиса Маздалевская. Я сегодня привезу деньги на операцию Кирюшки.

В трубке оторопелое молчание. Кажется, никто не ожидал такого исхода. Но главврач берет себя в руки и отвечает:

— Да, конечно, Алисочка. Приезжайте, мы вас ждём.

Я кладу телефон, смотрю на яркое солнце и жмурюсь.

Ничего, выше нос. У нас всё получится. Не бывает безвыходных ситуаций.

И тут меня будто пронизывает током, спину начинает покалывать. Такое бывает, когда кто-то сверлит тебя взглядом. Я хмурюсь, кручу головой, пытаясь понять, кто на меня может так смотреть.

Ничего не ясно. Да, люди есть, но каждый занят своими делами, до меня им нет никакого дела.

Я уже решаю, что все показалось, как внезапно замечаю серый внедорожник. Дорогой. Цвет такой… асфальт после дождя. Агрессивный бампер и воздухозаборная решетка. Немного вытянутые фары, нагнетающие ощущения, что машина, прищурившись, наблюдает за тобой.

Я передергиваю плечами.

Ну стоит себе машина. Она же не одна тут!

Но в то же время не могу отделаться от чувства, что именно оттуда за мной и следят. На миг возвращается паника. Что, если Пискорский соврал? Решил просто усыпить мою бдительность? И теперь меня ждет что-то пострашнее, чем судебный иск? Или же он сам не в курсе, и кто-то ведет свою игру?

Но тут же отгоняю такие мысли. Надо взять себя в руки. Это всего лишь расшатанные нервы. Я просто уже не соображаю, что происходит. Сейчас просто перейду дорогу, позвоню Ане, чтобы её успокоить и пойду в больницу. Да, так будет правильно.

Дождавшись, когда загорится зелёный свет светофора, я пропускаю перед собой молодую мамочку с коляской и перехожу дорогу за ними. Выбрасываю ерунду из головы, беру телефон и наберу номер Лиды, ускоряя шаг.

И даже не подозреваю, что обернись я назад, убедилась бы в своих самых страшных догадках.

Серый внедорожник, словно хищник каменных джунглей, практически неслышно, двигается за мной. ______________________________________________________________________________

19

/Архип Кагратов/

Рабочий день выдается сумасшедшим. К ночи я падаю в постель и практически ничего не соображаю. Но всё равно доволен тем, как всё прошло. Бельский покупает ещё партию украшений. Кажется, у него такая же мания к драгоценным металлам, как и у меня.

Не считаю это слабостью. Это бизнес. Это дело семьи. Это душа, которую мы, Кагратовы, вкладываем во всё, что делаем.

Но голова не варит, поэтому я отрубаюсь, едва голова касается подушки.

Мне снится Алиса.

Мы сидим в полумраке, в каком-то ресторане. На ней черное кружевное платье. Что за дрянь? Блондинкам идет красное! Но плевать, всё равно я скоро сорву с неё все тряпки. Голубые глаза немного расширены, пухлые губы накрашены светлой розовой помадой. Такие сочные, такие спелые. Белые волосы спускаются крупными локонами по плечам и спине. Красивая грудь вздымается чаще, чем обычно это бывает в покое.

Я рисую невидимую змейку на тыльной стороне, оглаживаю косточку большого пальца, ощущая восхитительный жар кожи.

И в мгновение ока я оказываюсь за её спиной.

— Прекрасно, Алиса, — шепчу на ухо и прихватываю губами мочку. — Перейдём от слов к делу?

Она хмурится. Даже, наверное, хочет отказать. Она не такая, да?

Только голова у нее идёт кругом, я это чувствую. Долой приличия.

— Идём, — мягко говорю я, помогая ей встать и подхватывая лаковую сумочку.

В её глазах изумительная смесь непонимания и дикого желания. Я едва сдерживаюсь, чтобы не провести языком по гладкой шее и с довольным урчанием прихватить попавшуюся добычу зубами за холку.

Она вешает сумочку на плечо, серебристая цепочка замирает на кружеве, едва прикрывающем кожу. Я представляю, как медленно и мучительно буду её раздевать, в это время лаская внизу, заставляя изгибаться и умолять. А может… не только внизу, как пойдёт.

— Поедем ко мне, — шепчет Алиса, её рука скользит по моей груди, забираясь под ворот рубашки. — У чёрного входа моя машина.

Я киваю, обнимаю её за талию, смотрю в глаза. Она замирает, будто пойманная лань. Улыбаюсь уголком губ, обхватываю её щеку ладонью, склоняюсь, практически касаясь губ своими. Но только поддразнивая, не давая поцеловать.

— Пошли, — выдыхаю я, довольно ухмыляясь, и оглаживаю её бедро. Чувственно, ненавязчиво, пробуждая ту жажду, с которой она вскоре не справится.

Алиса цепляется острыми ноготками за мою руку и тянет за собой. Какая нетерпеливая. Прелесть!

Не теряя времени, я направляюсь за ней, до сих пор держась роли галантного джентльмена.

Очень редко я бываю таким, да.

Обнимаю её покрепче, ускоряю шаг, борясь с желанием не ждать приезда в квартиру и прижать её где-то у стены. Задрать кружевную юбку, неосторожно разорвав ткань, наклонить так, что откроется шикарный вид на округлые ягодицы и то, что ниже. Развести их и без предварительных ласк погрузиться в горячую тесноту.

Алиса вздрагивает, словно что-то почувствовав, и смотрит на меня. Но потом подводит к серебристой шкоде, коротко мигнувшей фарами. В салоне тоже пахнет ванилью. Сладкая девочка.

Моя рука оказывается на её бедре, стоило только завести машину.

— Опасно совращать водителя во время езды, — хрипло шепчет Алиса, но я вижу, что она хочет сказать совсем не это.