Даниэла Стил - Сезон страсти

– Ну, так что ты делал всю неделю?

– А почему ты не приезжала?

– Потому что я была слишком занята своей беременностью. – Она снова сделала глупую попытку поговорить об этом, чтобы пробудить его память, как будто он мог понять, что скоро у него появится ребенок.

– Наверное, это нелегко. – Он еле сдерживал смех. Кейт тоже развеселилась. Взяла его за руку, и ее звонкий смех полетел над озерцом.

– Конечно. Я выгляжу как толстая наседка.

Тогда он тоже рассмеялся, но внезапно оборвал смех и стал серьезным.

– Почему мне нельзя поехать с тобой домой, Кэти? Я могу сам справляться с креслом. Или давай пригласим мистера Эрхарда. А?

Снова об этом. Вот проклятие.

Кейт медленно покачала головой, не выпуская его широкую ладонь.

– Тебе здесь не нравится, Том?

– Я хочу домой. – Он так жалобно посмотрел, что у нее комок застрял в горле. Сколько можно говорить об этом? Все без толку, он не понимает, только заставляет ее чувствовать себя виноватой.

– Сейчас это невозможно. Поживи пока тут, мы вернемся к этому разговору позже.

– Ты меня обманываешь. Клянусь, что буду хорошо себя вести.

В его глазах стояли слезы, и ей не оставалось ничего другого, кроме как встать на колени, обнять его и крепко прижать к себе.

– Ты хороший, я люблю тебя. И обещаю, дорогой, как только будет можно, я заберу тебя домой. – Воцарилась грустная тишина, каждый погрузился в свои мысли. – А пока я буду к тебе приезжать, мы будем вместе играть, и мистер Эрхард по-прежнему останется с тобой, и... – Она не могла продолжать от душивших ее слез. Но Том уже потерял нить беседы.

– Хорошо. Ой, посмотри! – Он возбужденно показывал на небо, она подняла глаза к слепящему солнцу. – Правда, красивая? Я забыл, как она называется, мистер Эрхард вчера говорил. – Это была голубая птичка с желтым хвостиком и трепещущими крылышками.

Кейт медленно улыбнулась Тому и снова села на траву.

– Давай сейчас устроим пикник. Как ты на это смотришь?

– Правда?

Кейт сделала торжественный жест рукой, словно клялась на Библии.

– Правда. Посмотри.

Ей всегда доставляло удовольствие делать что-нибудь для него, пусть всего-навсего завтрак на свежем воздухе. Она приготовила сандвичи с салями, много жареной картошки, салат с макаронами, захватила чудные персики и корзинку с вишнями. Затем достала термос с лимонадом и кусок шоколадного кекса.

– Ну как, Том?

– Что там у тебя? – Его глаза снова оживились. Он уже забыл, что рвался домой. На время.

– Увидишь, когда проголодаешься.

Она дотронулась до него пальцем, и он тут же ухватился за него. Это была их излюбленная игра с самой первой встречи. Сейчас это позволяло Кейт хоть на минуту забыться, словно все было как прежде.

– Я уже проголодался.

– Нет. Ты просто хочешь узнать, что в корзине.

Она прилегла на траву, чувствуя себя неуклюжей, как тюлень, и с улыбкой посмотрела на него.

– Честно, я голодный. – И они оба рассмеялись.

– Как ты мог проголодаться, когда еще только половина одиннадцатого?

– Мистер Эрхард не покормил меня завтраком. – В его глазах затаился смех, и он отвернулся.

– Вздор. Врунишка.

– Ну, Кэти, я умираю от голода.

– Ты невыносимый. – Она решила все же достать корзину и поднялась с травы. Если он и вправду голоден, зачем его томить? – Кстати, у меня еще для тебя и подарок.

– Да? Что?

– Увидишь.

– О, какая ты жадина! – Он сказал это с детской яростью от жгучего нетерпения. Кейт, ласково улыбнувшись, нагнулась к нему, чтобы поцеловать в нос. – Не надо! – Он смахнул ее руку.

– Почему?

– Потому что ты жадная жадина, вот почему. – Но все-таки обвил рукой ее талию, и они застыли так на некоторое время – он в своем кресле, а она склонившись над ним. На этот раз она первая высвободилась из объятия.

– Пойду за съестным. – В ее голосе звучала легкость, впереди у них был целый день.

– Тебе помочь?

– Давай. Ты можешь нести корзину.

Он сам поехал к машине, она медленно шла рядом. По дороге они болтали. Том оживленно рассказывал о своих занятиях, о рисовании, о новой игре, которую она принесла в прошлый раз, о медсестре из главного корпуса, которую он невзлюбил, и лучшем обеде, который он когда-либо ел, а Кейт слушала, как будто вся эта чепуха имела какой-то смысл.

Когда они подошли к машине, Кейт достала из багажника корзину и осторожно поставила ему на колени, потом полезла за свертком в красно-белую полоску с пышным бантом.

– Это тебе, моя любовь. – Она закрыла багажник и, медленно толкая кресло вперед, направилась к озеру.

– Быстрее!

– У нас проблема? – Для этого ей понадобится мистер Эрхард. Том был слишком тяжелым для нее.

– Нет же, я хочу поскорее увидеть свой подарок! – Он прижимал сверток к себе одной рукой, а другую быстро засунул в корзину с едой и достал кусок кекса и горсть вишен.

– Убери руки, Том Харпер, или я...

– Нет, Кэти, ты меня слишком любишь.

– Ты прав.

Они снова улыбнулись друг другу. Кейт устроила его под деревом возле коттеджа.

– Теперь я могу открыть? – Он ждал разрешения совсем по-детски, и она кивнула, тогда он быстро разорвал бумагу. Глупо было покупать ему это, но она не смогла устоять, когда увидела. И еще одного она купила в детскую...

– Ой, какая прелесть! Как его зовут? – Том крепко прижал к себе большого бурого мишку, погрузив в него пальцы.

Кейт внутренне возликовала, глядя, как он радуется.

– Я не знаю, как его зовут. Скажи ты. Мне кажется, ему подошло бы имя Джордж.

– Ага. Может быть. – Том глубокомысленно смотрел на мишку.

– Люциус? – Кейт снова улыбнулась. Она была довольна, что купила игрушку. Что из того, что это глупо? Какая разница, если он счастлив?

– Люциус? Нет, ужасное имя. Знаю! Вилли!

– Вилли?

– Вилли! – Он перегнулся и протянул руку Кейт, она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Спасибо, Кэти, он очень красивый.

– Он похож на тебя.

Том погладил ее медведем, и оба рассмеялись.

– Хочешь полежать в гамаке? Я позову мистера Эрхарда.

– Нет, здесь хорошо. – Он уютно облокотился на корзину с едой и просидел так полчаса, не спуская Вилли с колен.

После ленча они мирно отдыхали, и Кейт чуть не уснула, сморенная нагретым на солнце воздухом. Легкий ветерок нежно шевелил ее волосы. Она лежала рядом с креслом Тома, а ребенок в ее чреве впервые за этот день угомонился. Потом они передавали друг другу корзинку с вишнями со смехом и плевались косточками в деревья.

– В один прекрасный день здесь вырастет вишневый сад, и никто не будет знать почему.

– Кроме нас. Правда, Кэти? – Правда.

У него был такой мягкий голос, почти мечтательный, что она подумала, а вдруг... Но одно всегда останавливало от желания встряхнуть Тома, чтобы к нему вернулась память: если он когда-нибудь придет в себя, то предстанет перед судом за покушение на убийство. Здесь же он в безопасности. Его ничем уже «не встряхнуть», врач не раз объяснял ей это. Но попытка не пытка. Иногда, только на секунду, он становился похожим на прежнего Тома, и трудно было поверить, как могла маленькая пуля разрушить его до такой степени. Невозможно запретить себе надеяться на лучшее.