Анна Берсенева - Все страсти мегаполиса
– Щукинское театральное училище. Когда мотор пойдет, расскажешь, откуда ты такая взялась. Так время и скоротаем.
И усмешка его, и снисходительный тон были вообще-то обидны. Но Соня обижаться не стала. Что такое Щука, она действительно ведь не знала, а знать об этом считалось, наверное, само собой разумеющимся.
Студент Щукинского театрального училища оказался парнем простым и к тому же разговорчивым. Съемка все не начиналась, потому что ждали какого-то актера, массовка расслабилась, уселась кто куда. Сонин партнер тут же сообщил, что зовут его Вадим, что сам он прибыл в Москву всего два года назад, но, что такое Щука, ко времени своего прибытия знал, раз уж собирался в актеры, что учиться ему нравится, но перспектив особых нету, потому что в репертуарных театрах платят такие же копейки, как на «мыле», да туда еще и не устроишься, а пробиться в звезды сериалов желающих и без него хватает, а возвращаться в родную Калугу, конечно, неохота...
Он явно старался развлечь Соню – наверное, она ему понравилась. Но, слушая Вадима, она чувствовала одну только скуку. Он был хороший парень, это было понятно, но скуку, которая сразу с ним связалась, Соня и распознавала сразу: это была скука заранее известных слов. Да, она узнала от него, что такое Щука и сколько платят за «мыло». Но вместе с тем ей казалось: все, что он говорит, слышано ею сто раз.
Актер, которого все ожидали, наконец явился. Это был благообразный старик, наряженный в элегантный костюм; кого он играет, массовке, конечно, не объяснили. Ну да Соню это уже и не интересовало. Достаточно было знать, кого играет она сама: мебель.
Сердце у нее не затрепетало, когда Борис крикнул:
– Мотор! Камера! Начали!
И первый в ее жизни киношный дубль не принес ни минуты волнения.
Правда, когда этот дубль был снят, Соня спросила Вадима:
– А почему Борис снимает? Он же вроде второй режиссер, а не главный.
– А главный запил, – невозмутимо объяснил Вадим. – Уже неделю как. Если завтра не выйдет, Борю вместо него назначат. Он и так с самого начала за двоих пашет.
Второй дубль с массовкой снимать не стали. Сняли главных героев – как они объясняются в любви, стоя возле роскошной пальмы. Пальма была искусственная, но, наверное, должна была выглядеть на экране настоящей, как и декорации гостиной. Объяснения с первого раза не получилось, потому что актер что-то там неправильно произносил, снимали раза три, актриса злилась, актер нервничал, Борис орал, массовка ожидала...
«И вот этого я хотела? – с недоумением думала Соня. – Да это ведь то же самое, что Лоркины стишки!»
Единственным следствием первого съемочного дня была усталость. Да и она, Соня понимала, была не настоящей усталостью, которая наступает от того, что работаешь с полной отдачей, а просто еще одной разновидностью скуки.
– Девушка, подождите! Как вас, Соня? – Оператор Миша окликнул ее, когда она, цепляясь каблуками за провода, шла к выходу из павильона. – Идите сюда.
Куда идти, ей было все равно, и она послушно подошла к нему.
– Плэйбэк посмотрите, – сказал Миша. – Вот он, ваш крупный план. Улыбку еле поймал!
Соня взглянула на экран стоящего перед ним монитора и увидела свое лицо. Она слушала, что рассказывал ей Вадим, но лицо у нее при этом было отрешенное. Еще бы! Такого разочарования, какое она пережила сегодня, ей переживать в жизни еще не доводилось. Потом улыбка все-таки мелькнула на ее лице – не мелькнула даже, а лишь слегка тронула губы. Наверное, Вадим сказал что-нибудь очень уж смешное.
– Вот она, улыбка, – с удовлетворением произнес Миша. – Лед и пламень. Нередина так не умеет.
Нерединой звали исполнительницу главной роли. Она изображала светскую даму, и, конечно, ей надо было уметь холодно улыбаться.
– Спасибо. – Теперь Соня улыбнулась не холодно, а очень даже искренне. – А я и забыла про крупный план.
– Главное, что я не забыл. Что мне за это будет?
– Не бойтесь, ничего вам за это не будет! – засмеялась Соня.
– Ну во-от, делаешь красивым девушкам добро... – начал было Миша.
Но тут его окликнул Борис, и про Соню он мгновенно забыл.
Она вышла на улицу вместе с Вадимом.
– Ты где остановилась? – поинтересовался он.
– Комнату сняла. На Курском вокзале у хозяйки.
– Сдурела, что ли? – искренне удивился он. – Там же дерут немерено.
– Надо же было где-то жить, – пожала плечами Соня.
В том, что ей вообще надо было жить в этом городе, она теперь сильно сомневалась.
– Ну, на первое время, может, и ничего, – согласился Вадим. – Но теперь надо что-нибудь другое искать. Более адекватное. Купи газету, посмотри.
– В газетах только агентства объявления дают, – сказала Соня. – И за полгода вперед надо платить.
– Тогда общагу ищи. Комнату или койку, смотря по деньгам.
– А у вас в общежитии комнаты не сдаются? – с надеждой спросила она.
– Комендант сдает, конечно. Но только своим. В МГУ надо поспрашивать, у них там в общагах черт ногу сломит. Или еще где-нибудь. Хочешь, узнаю? У меня кое-какие подвязки есть.
– Узнай, – без энтузиазма кивнула Соня.
«Только вряд ли мне это понадобится», – подумала она.
– Ну, до завтра, – простился у метро Вадим. – На светскую тусовку у нас еще три съемочных дня.
– Слушай, – спросила Соня, – а почему не сказали, что нас на обыкновенную массовку пробуют? Такой кастинг был... На камеру снимали.
– А кто тебе должен был про это говорить? – удивился Вадим. – Это и так ясно. А ты думала, тебя на главную роль пробуют?
– Не на главную, конечно... – промямлила Соня.
– А кастинг потому был, что хоть и массовка, но все-таки не в толпе. Надо же было глянуть, как ты на экране смотришься. Потому и камера. Ну, пока. Насчет общаги узнаю.
Он свернул к автобусной остановке, а Соня спустилась в метро. К метро она, кстати, привыкла быстро. С первого московского дня привыкла, хотя ездила в нем всего несколько раз, во время той самой школьной поездки в Москву, которая почему-то внушила ей уверенность, будто этот город может стать ей своим.
Теперь же она была уверена ровно в обратном. Нигде, никогда в своей жизни она не чувствовала себя такой чужой, такой никому не нужной, как в Москве! С чем было связано это гнетущее ощущение, Соня не понимала, но оно было таким сильным, что она едва удерживалась от того, чтобы немедленно не броситься на вокзал к симферопольскому поезду. И, удерживаясь от этого, понимала: такой побег был бы самым правильным с ее стороны поступком.
Но что-то все же не давало ей его совершить. Что-то, чему не было названия и тем более не было объяснения.
Глава 6
Вадим сдержал слово, что для актеров, как Соня вскоре поняла, было большой редкостью.
