Ангел для Зверя - Милана Стоун
— Но такой же огромный, — подначивает Ренат. — Черт, Измаилов, что тебе тут вкалывают такого, что ты продолжаешь кабанеть.
И в подтверждение своих слов этот придурок хлопает меня по животу.
— Или его любимая медсестричка так откармливает глюкозкой, — слышу я странное заявление в свой адрес и хмыкаю. — Признавайся, Рус, чем вы тут с Кристиной занимались три месяца.
Услышав имя, я замер.
— С какой Кристиной?
Глава 13
Услышав имя «Кристина», я дергаюсь и чувствую, как сердце сильно бьется в области горла.
Я ведь не знаю никаких Кристин.
Пытаюсь покопаться в своем сознании, все как-то странно, но имя помню.
Вон она дверь с табличкой. Только вот сколько не дергай ручку, не открывается. Словно мозг запечатал ее. И я понимаю, что должен знать.
Парни между собой опять страшную пантомиму устраивают.
Рожи свои друг другу корчат, глаза пучат. А мне просто улыбаются. Дебилы.
Кристина…
Странно. У меня и девок с такими именами не было. Обычно короткие. Типа Вика, Ника, Таня.
Да и не встречался я ни с кем. А медсестру под себя подминать вообще считаю неправильным.
Они дело доброе делают, не то, что эти прожигательницы жизни, к которым я привык.
— Медсестра твоя, Кристина. Рожа у тебя такая страшная, что все разбежались, она одна осталась.
Они оба начинают дико, но как-то неловко ржать, словно в игру играют. Реально не понимаю их шуток об этой бабе.
Я что, приставал к кому, пока в коме был?
Главное, чтобы не трахнул, детей мне не нужно. Знаем, пытались меня окрутить.
Но я уже давно решил, пока не полюблю, так, чтобы жизнь отдать готов, хрен семью заведу.
Любовь… На языке опять вертятся слова Ангел и Кристина.
Башка начинает от напряжения болеть.
— Ладно, — резко успокаивает Ренат и взмахом руки вынуждает замереть и Захара. — Ты как вообще?
— Выспался? Болит? — участливо спрашивает тот.
Заваливают меня вопросами, а я подкладываю подушку поудобней и смотрю на этих кретинов, но не вижу.
Все в сознании своем брожу.
Думаю, как дверь эту таинственную открыть. Интересно же.
Интересно, а кто меня так мог отделать, что я в коме три месяца провалялся.
— Живой и ладно. Башка болит. Жрать хочу, но нельзя. Так что прекратите меня бесить вашими скрючившимися рожами, иначе начну с вас.
Да, голова действительно как ватная. Спина болит. А так, по сути, я в порядке.
Бесит, что не могу сложить недостающие куски произошедшего. Все словно в тумане.
Вроде и вот он ответ, но что-то мешает мне вспомнить всю картину.
И имя это в мозгах так и засело.
Может и правда медсестра симпатичная попалась, вот и снилась всякая похабщина.
Я обычно к сексу спокойно отношусь. С голым членом за бабами не бегаю. Но когда приспичит, нахожу быстро. Так же быстро прощаюсь.
А здесь-то что тогда? Почему именно она?
— Мы думали тебя убили. Но ты справился с одиннадцатью до зубов вооруженных спецов. Кровищи было... — рассказывает Захар, кладя локти себе на бедра. Потом морщится в лице и добавляет: — Катька заставила поменять весь пол и клеить новые обои. Ты представляешь? Я, и возиться с такой херней.
Он все продолжает бурчать о том, что ещё ему «Катька» приказала сделать.
Катьку помню. Баба их. На двоих трахают, хоть и делить пытались.
Они ещё сопляками трахали одних и тех же баб, по отдельности и вместе.
Для них это норма.
Хотя для меня это мерзко. Вот один мужик и две бабы ещё куда ни шло, таким даже я грешил.
Судя по довольным рожам, крепко дочь генерала их за яйца взяла.
Так… Помню. У нее в доме был, где пацаны уже несколько месяцев жили.
Ее от арабов защищали.
А что в тот вечер было.
Пили. Дурью маялись, помню. В драку играли.
В сознании звон стекла вдруг смешался с женским, раздражающим верещанием.
Истеричка у них эта Катя.
— Тебе точно нужно было на службе оставаться. Такого бойца с руками бы оторвали, — выдает Ренат, вырывая меня из тяжелых мыслей. А потом по башке своей проводит и, кинув взгляд на Захара, добавляет: — Мы, когда твою спасали, такая бойня была... Я уже и забыл, что такое запах паленого человеческого мяса.
Стоп.
Стоп.
В сознании дверь с табличкой «Кристина» приоткрылась и из нее начал литься знакомый тихий голос.
«Руслан, я вернулась. Не бросай меня».
Что за хрень, думаю я и сглатываю.
— Мою?
Кого мою? У меня кто-то есть? Не может быть этого.
Медленно шагаю к двери и тяну на себя, прикрывая глаза от яркого света, в котором стоит девушка.
Стройная тростинка.
Обнаженная, прекрасная. Заплаканная. Черт…. Вся в крови.
«Кристина?!»
Она?
Раз.
Два…
Мою. Мою. Мою.
Кого мою, черт подери!?
Кто такая для меня эта Кристина?
Захлопываю двери с размаху и обернувшись натыкаюсь на девушку снова.
Только теперь она в медицинском халате.
Подходит к пациенту, в котором я вижу себя. Почти не дышу. На аппарате.
А она слезы льет на груди, и у меня сердце сжимается от до боли знакомого голоса.
— Руслан, пожалуйста. Не бросай меня. Я не выдержу. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя.
Любит?
Эта она со мной разговаривала.
Ее голос слышу сквозь пелену.
Помню, что пахнет, как свежие персики. Лицо у неё такое бледное, нежное. Глаза такие огромные, испуганные.
Она...
Кристина.
Ангел.
В голову в момент словно тысячи игл вонзаются, давят на точки памяти, в сознание резким светом бьет.
Боль в груди такая, что сдохнуть хочется.
Медсестра?
Ангел мой!
Она же… Она же… Я должен был ее спасти! А ее спасли другие. Что она теперь думает обо мне!
Я хватаю Рената за грудки и реву зверем:
— Где она?! Где она, мать твою?! Говори!
Ее же забрали. Забрали те мужики, что из меня чуть фарш не сделали.
Куда забрали? Как долго она там была?
— Жива она! Что орешь прям в ухо, — говорит он, но я не собираюсь его отпускать. Жду, пока он скажет самое главное. — Помята была немного, но жива.
— Что?! — кричу и чувствую, как руки слабеют, и я начинаю постепенно отъезжать. — Что с ней случилось?!
Рядом появляется встревоженный Захар и помогает оторвать мои руки от друга.
Хлопает меня по плечу, заставляя обратить на себя