Будь моей мамой! - Алиса Квин
Из Вероники как будто разом выбило весь воздух. В глазах потемнело, ноги стали ватными. Нельзя раскисать! Сделала глубокий вдох. Медленный выдох. Только нельзя позволить панике взять вверх. Сейчас не время.
— Ника…
Хриплый голос из кухни немного отвлек ее от переживаний и вернул в реальность. Вероника обернулась. В дверях стоял отчим. Бледный, растрепанный и совершенно трезвый.
— Что случилось? — вновь задала она этот вопрос.
— Я не знаю, — покачал головой Костя, — я пришел домой, а она…
Он с шумом втянул воздух сквозь зубы и прикрыл глаза.
— Мы забираем ее в больницу, — заявил один из врачей.
Наталью Леонидовну уже положили на каталку. Вероника даже не успела опомниться, как маму уже вывезли из квартиры.
— Подождите! — крикнула девушка, бросаясь следом, — Я с вами!
— Не положено! Вас все равно не пустят в реанимацию, — доктор тут же потеряла интерес к беседе.
— В какую больницу вы ее отвезете? — не сдавалась Ника, следуя за ними.
Она не сводила сосредоточенного взгляда с лица матери. Бледная, осунувшаяся Наталья Леонидовна казалась восковой куклой.
— В двадцать первую, — ответили ей и закрыли дверь в скорую.
Девушка в ступоре смотрела на удаляющуюся по темному двору машину. Ярко мигали проблесковые огоньки на крыше, и громко выла сирена. Не верилось во все происходящее. Такого просто не может быть! По щекам катились крупные, горячие слезы.
— Ника! — отчим, оказывается, все это время стоял рядом.
Он обнял девушку за плечи, то ли в порыве поддержать ее, то ли самому найти связь с действительностью. Особенно остро сейчас ощущалось их одиночество. Как никогда они были нужны друг другу.
— Я в больницу! — сообщила Вероника.
Еей было просто необходимо сейчас что-то делать.
— Тебя не пустят же, — покачал головой отчим.
Девушка посмотрела на того, кто не так давно заменил ей отца. Сейчас он казался бесконечно уставшим и постаревшим. Как будто вместе с женой врачи увезли его жизненную силу.
— Я попрошу Григория Максимовича позвонить, и меня пропустят, как сотрудника.
— Кто такой Григорий Максимович? — напрягся Костя.
— Мой начальник. В смысле он заведующий отделения, где я подрабатываю на ночных дежурствах, — пришлось признаться в своих ночных похождениях.
В глазах мужчины мелькнуло что-то очень похожее на вину.
— Я не знал… — только и сказал он, опуская взгляд, — прости меня, девочка, — проговорил с тяжелым вздохом, — я думал… я боялся, что ты… прости меня короче.
Вероника улыбнулась грустно.
— Сама виновата, — покачала она головой, — надо было рассказать давно.
Над головой громыхнуло. Яркая вспышка прорезала вечернюю темноту двора многоэтажки.
— Я поеду с тобой! — сообщил Костя, доставая ключи от машины из кармана.
Припаркованный рядом Хендай мигнул и тилинькнул сигнализацией.
— Тебя точно не пропустят, — с сомнением сказала Вероника.
— Зато я буду спокоен, что ты не промокнешь и не замерзнешь, — усмехнулся отчим, — мне так будет спокойней, я хоть делом буду занят, и не буду накручивать себя. Пожалуйста!
Он так посмотрел в глаза Ники, что у нее невольно сжалось сердце. Сильный мужчина сейчас больше был похож на растерянного мальчишку.
— Поехали! — приняла она решение, — Может быть что-то нужно будет привезти или лекарства купить.
Машина мчалась по темным улицам засыпающего города. Вероника смотрела сквозь мокрое лобовое стекло, по которому время от времени широкими размахами проскальзывали широкие «дворники», и молилась, чтобы с ее мамой было все хорошо.
Ночь прошла без сна. Григорий Максимович помог Веронике попасть в отделение реанимации двадцать первой больницы. Девушка оделась в особую форму, чтобы пройти к матери, но все равно ничем не могла ей помочь. Все что оставалось — это наблюдать за действиями врачей, следить за показаниями приборов и напряженно вслушиваться в диалоги присутствующих.
Кризис миновал. Это стало ясно, по тому, как облегченно выдохнул доктор, руководивший процессом. Вероника могла видеть только его глаза, когда он поворачивался, и слышать голос. Лицо мужчины было наполовину скрыто медицинской маской, на голове шапочка, укрывающая волосы, облачен он был в специальный костюм бирюзового цвета.
Внезапно доктор обернулся и посмотрел прямо на Веронику.
— Можете побыть с ней немного, — проговорил мужчина. Копылова даже не сразу поняла, что он обращается именно к ней, — Только недолго, вашей маме необходим покой. Потом зайдите в ординаторскую, я все вам расскажу.
Благодарно кивнув, девушка сглотнула тугой ком в горле, не в силах произнести ни звука. Медленно, будто боялась спугнуть, приблизилась к кровати, на которой спала ее мама. Осторожно, очень бережно коснулась тонких пальцев теплой руки.
Некоторое время Вероника вслушивалась в ритмичный писк приборов, следила за кривой, выводимой на экран, отмечающей биение родного сердца.
— Мамочка, — прошептала девушка, — как же так? Что произошло? Ты только держись, пожалуйста! Ты мне очень нужна! У меня никого больше нет! Я так сильно тебя люблю…
Судорожный вздох. От мамы пахло лекарствами, что делало сейчас ее какой-то чужой, ненастоящей. Все происходящее казалось жутким кошмаром. Казалось — нужно очень постараться и можно проснуться. Тогда все будет хорошо… Только ничего не получалось.
Из реанимации она вышла, когда за окном забрезжил рассвет. Безумно хотелось остаться, но на улице в машине ждал Костя, а самой Веронике необходимо было идти на новую работу. Она заглянула в ординаторскую, как и сказал доктор.
— Здравствуйте, еще раз, — проговорила Копылова, когда на ее стук в дверь ей сказали «войдите», она вошла и посмотрела на мужчину с уставшими глазами, сидевшим за столом.
— Вы дочь Берестовой? — спросил доктор.
Вероника дернула плечом, ее всегда раздражало, когда она слышала в адрес своей матери фамилию отчима. Не укладывалось у нее в голове, что мама больше не Копылова. Мысленно одернула себя за неуместные мысли, девушка согласно кивнула.
— Как она, доктор?
— Присаживайтесь, — он указал рукой на свободное кресло рядом со своим столом, — Меня зовут Лев Сергеевич, я буду вести вашу маму, пока ее не переведут в обычную палату. Дальше будем уже решать, что делать, в завсисимости от ее состояния. Скажу сразу — состояние сейчас хоть и стабильное, но тяжелое. Приступ мы купировали. Она пережила микроинсульт, но ситуация осложняется тем, что у вашей мамы проблемы с позвоночником. Ей нужна операция. — На секунду мир качнулся перед глазами Вероники, — Мы делаем все возможное. Будем поддерживать все необходимые процессы. Но вы должны знать — приступ может повториться, а мы можем не успеть в следующий раз.
— Операция не опасна?
— Не опасней, чем могут быть последствия без нее.
Вероника с грустью посмотрела на Льва Сергеевича. Довольно молодой, даже симпатичный мужчина. Ему удивительно шел этот бирюзовый цвет формы. Глаза казались такими яркими,
