Мой сводный хулиган - Маша Малиновская
Она ухватила меня за руку и вынудила подняться с парапета на набережной, где было так хорошо и удобно. Но Ритка есть Ритка, она и мёртвого поднимет.
Мы поймали такси и поехали к стадиону. Сказать откровенно, я почувствовала напряжение. Ну, если честно, перед толпой парней я всегда чувствовала себя неуютно, в отличие от подруги, которой только дай покрасоваться. А сейчас тем более, потому что там будет Артур.
После того, как он нагрубил мне сегодня утром, я сперва потеряла дар речи, а потом даже не сдержалась и расплакалась. Разве я как-то обидела его? Что плохого в том, что он бы рассказал этим несчастным ребятам, что жизнь на детском доме совсем не заканчивается, и если очень стараться, можно увидеть свет в конце туннеля. Как сам Артур. Папа ведь его в команду не просто так взял и протекцию тоже не просто так предложил. А за труды и старания. Так почему нельзя рассказать об этом другим и дать им хоть какую-то надежду?
Что он в этом услышал столь обидного, что в его взгляде в мою сторону плеснулись такие тёмные эмоции? У меня аж дыхание перехватило и мороз по спине прошёлся.
И он даже не запомнил моё имя! Назвал Вероникой, хотя мама при нём не одни раз звала меня полным именем – Николь. А может, это он сказал специально, чтобы показать неуважение.
Только вот за что?
Мотивы поведения этого парня были мне совсем непонятны и обидно цепляли. Но Рита права, надо идти на стадион. И то, что он там, не должно быть для меня помехой, потому что мне стоит привыкать к его присутствию в своей жизни.
Мы вышли из такси у стадиона, купили в кофейне рядом два больших рожка мороженого и бутылку минералки и пошли внутрь. Двери проходной днём в основном всегда были открыты, и на рядах на креслах можно было то там, то тут увидеть небольшие группки молодёжи. Студенты, школьники, молодые пары, да и кое-где и постарше в хорошую, солнечную погоду часто приходили сюда. Кто-то пообщаться, если не шумно, это не запрещалось, кто-то посмотреть на тренировки, или и то, и другое. Отец и другие тренеры считали, что публика спортсменам не помешает, им нужно учиться не отвлекаться от игры и привыкать к чужому вниманию.
Папа как раз вышел на поле, увидел меня и махнул рукой, поприветствовав. Мы с Ритой помахали ему в ответ.
– А где же мой Илюшенька? – невесело пробормотала Ритка. – А! Вон! Вижу!
Она расцвела, увидев помощника тренера, который упражнялся с парнями в углу поля, глаза заблестели, а на щеках появился лёгкий румянец.
А вот моё настроение поползло вниз, когда я увидела возле объекта Риткиного воздыхания нового члена нашей семьи. Если так можно назвать, конечно, но именно так и говорит папа.
Артур с ещё одним парнем разминали ступни чуть в стороне, о чём-то негромко переговариваясь.
– Эй, а ты чего насупилась? – Ритка сдвинула брови, глядя на меня. – А… точно! Слушай, покажи мне этого своего “братца”.
Это “братца” прозвучало странно. Но как вообще его называть перед другими? Не говорить же “парень из детдома”, да и “папин протеже” звучит так себе. Долго пояснять незнающим.
– Вон тот, – я постаралась незаметно кивнуть в сторону Артура. Ну не пальцем же тыкать, в самом-то деле. – С капитанской нашивкой, видишь?
Ритка посмотрела в указанном направлении, чуть прищурившись, а мне захотелось ткнуть её в бок, чтобы так явно не пялилась.
– Ого, – протянула она и поцокала языком. – А он ничего. Очень и очень даже, я бы сказала, ничего.
Ну, что сказать… В этом Рита Америку не открыла. Внешне Артур весьма привлекательный. Высокий, черноволосый, голубоглазый, с правильными, по-мужски тонкими, чертами лица. Девушки на таких заглядываются. Вот и Ритка глазами захлопала, даже про Илюшу своего позабыв.
– Обычный, – пожала я плечами, стараясь подавить откуда ни возьмись появившуюся вспышку раздражения.
– Угу, – как-то быстро сдалась подруга. – Обычнее некуда. И вон тот рядом с ним, коротко стриженный, тоже ничего так. Не знаешь, кто это?
Я обернулась, чтобы посмотреть, на кого кивнула Рита, и тут как раз Артур, продолжая заниматься, поднял глаза, и мы столкнулись взглядами. Да, всего лишь взглядами, да в общественном месте, где куча народу, но у меня было ощущение, что меня щёлкнули по носу, будто я подглядывала в щелку и была застигнута на этом. Тело тут же среагировало очень странно: лицо, шея и уши запылали, а сердце застучало быстрее.
Глупость какая-то! Ещё и Ритка со своей хитрой улыбочкой. Бесит! Вот пусть лучше Илюше своему так улыбается!
– Слушай, – я резко отвернулась, да так, что хвост, стянутый на затылке, шлепнул меня с другой стороны по лицу. – Помнишь, Катюха предлагала пижамную вечеринку? Думаю, пора ей напомнить.
– Отличная идея, – кивнула Рита и достала телефон.
* * *– Ник, ну прости-и-и, – протянула Катя, сведя брови домиком. – Выручай! Пожалуйста-пожалуйста! Я не специально, просто дядя Саша вернулся из командировки раньше, а он не терпит, когда в доме кто-то есть чужой.
Мы с Ритой переглянулись и тяжело вздохнули.
– Офигенно, чё, – стрельнула недовольным взглядом в Катюху Ритка и, бросив традиционную подушку для пижамных вечеринок прямо на газон у подъезда к дому Кати, уселась на неё и швырнула рядом рюкзак.
Пижамные вечеринки сама Катя и придумала ещё три года назад, и с тех пор мы их проводили минимум раз в три месяца, собираясь впятером – я, Катя, Ритка и ещё две наши одноклассницы. У нас даже свои традиции сложились – пижама с собой, понятное дело, и подушка. У меня есть отдельная для этого случая, я даже сама на неё сшила наволочку и вышила крестиком инициалы.
Придумать-то придумала Катюха, но именно у неё мы собирались реже всего. Два года назад её мать вышла замуж, а отчим, как оказалось, очень не любил, когда к Кате или её младшему брату Вовке приходили друзья. И уж тем более с ночевкой. Дома потом были скандалы, дядя Саша кричал на Катюхину маму, что та распустила детей, а однажды, после того,
