Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

— Почему ты решил, что я расскажу?

— Потому что, — своими следующими словами он меня удивил, чуть ли не в ступор вогнал: — когда сестра бьёт сестру — это полный капец.

В результате его слов меня постигла участь нервного шизика — я стала истерично ржать, повизгивая и похрюкивая. Стас совсем разуверился в своих менторских способностях, его плечи опустились, взгляд поник, но тревога засела в его глазах прочно. А ещё, мне показалось наверное, но там, в зрачках, я заметила отблеск тёмной тучи, которая нависла над моей головой, потрясая своими габаритами. Я тут же принялась смотреть, есть ли она в реальности, но кроме розового абажура, одиноко отсвечивающего стеклянной лампочкой, ничего не обнаружила, зато панический ржач прекратила и стала втолковывать братику, что сестрёнка меня на самом деле не била.

Разговор затянулся надолго, Соня меня выручать не торопилась — она беззаботно бултыхалась в ванной, дядя храпел у себя в комнате, о наличии в квартире Егора и папы я сомневалась — уж они, услышав устроенный мной и Стасиком дуэтный балаган, пришли бы на помощь, так что задача была свалена на мои хрупкие женские, даже подростковые с виду, плечики.

Но меня спас звонок. Трепыхающиеся под одеялом звуки саксофона, которые издавал мой мобильник, положили конец нашей распре, и Стасик, подслушав, что я ухожу к Лесе, ушаркал восвояси с пренедовольнейшим видом, что-то бурча себе под нос про «дефматч и жёсткий анал» (я очень надеюсь, что ослышалась!), который он собирался кому-то устроить. Он ускакал и занял боевую позицию на входе в ванную, чтобы не упустить сестричку, и не теряя времени, стал сразу нудить под дверью.

Я воспользовалась случаем, быстренько оделась в свои старые вещички (Сонину одежонку запихала ногой под кровать, предварительно обнюхав, запашок был ещё тот), забежала на кухню, стянула из холодильника кусок сыра, ополоснула лицо, обулась, зажевала арбузную жвачку и выбежала в подъезд. Там кое-как у окна нанесла грим и побежала на остановку. То есть медленно побрела, потому что тон подруги предвещал ураган, а мне в эту атмосферную стихию попадать ой-как не хотелось. Таким образом и такси я вызывать не стала, чтобы потянуть время.

На выходе из подъезда со скамеечного форума на меня косились Сера и Грипп. Их вроде только вчера забрали в больничку, а они уже здесь сидят и треплются вместе с Афанасьевной, бабулькой с золотым зубом и мистической внешностью, с соседнего двора. Кажется, они рассказывали ей о вчерашних происшествиях, причём приукрасив всё до фантастических размеров. Увидев меня, они тут же заглохли, как два стареньких трактора, обнаруживших практически на подъезде к сараю, что оба стыренных у колхоза снопа сена растрепались по дороге. Афанасьевна же стала прожигать меня своими чёрными как смоль глазами. Почему-то её взгляда я всегда боялась, она будто всю душу наизнанку выворачивала и читала, что же написано на скрижалях моего бытия. Но никогда не говорила, что именно. К тому же, к её исконной внешности гадалки, с коей я её ассоциировала, способность видеть нутро человека очень вязалась. Да и цветастый платок, в который она куталась не по погоде, дорисовывал образ.

Прекратив откровенно пялиться на неё, я уже собиралась смыться, как вдруг ощутила острую вину из-за Феоклиста. Нет, я не оправдывала его хамского поведения, но уже давно простила, он ведь всё своё юношество провёл, скитаясь по казематам, страдал воздержанием и девушки в его кругу общения отсутствовали, вот он и не наловчился быть интеллигентным, как Оливер, например, или хотя бы как Шер. Нет, сейчас не время думать о том, какое он динамо. Сейчас на повестке дня — Фео.

— Извините, — обратилась я ко всем старушкам сразу, чтобы не обделить ни одну, — а как состояние Феоклиста?

Сера тут же приняла боевой вид, а Грипп — затравленный. Афанасьевна же никаких ни тело-, ни мимико-движений не сделала, лишь её черные волосы, торчащие из-под платка, трепал немного лёгкий ветерок.

— А что тебе, убивица, надо? — вкрадчиво поинтересовалась Серафима.

— То есть «убивица»? — я побледнела и готова была грохнуться в обморок. — Он что… умер?

— Типун тебе на язык, — хором обрадовали меня Сера и Грипп.

— Ох, прям гора с плеч, — обрадовалась я, плюхаясь на скамью к бабушкам — меня ноги не держали от пережитой секунды потрясения, а распластаться на асфальте я ещё не была готова.

— Ты убить хотела, моего драгоценного внучка, да? — прямо на ухо прошипела мне Агриппина.

— Н-нет, — мой радостный настрой как ветром сдуло.

— Хотела-хотела, это у тебя в крови! — знающе опровергла Сера.

— Нет, конечно!

— Молчать, когда взрослые говорят, — вновь осадила меня воинственная сероводородная бомба.

— Вот-вот, — поддержала её Агриппина.

— Смерть — есть зло, — вновь взяла речь Сера. — А убийство — есть первородное зло, — ой, не знала, что она такой философ. — А ты — отродье Каина!

Мне сразу поплохело. Даже возражать сил не было.

— Да-да, — вновь вставила свои бесценные пять копеек Агриппина. — Ты посягнула на святое!

Лишь Афанасьевна не вмешивалась в разговор и сверлила меня глазками-буравчиками. Ей бы ещё трубку в руку — её вид приобрёл бы ещё более мистические нотки.

— Он теперь твой жених, — огорошила меня Сера.

— Что? — я чуть со скамьи не свалилась, но бабульки держали крепко, с обеих сторон.

— Что? — одновременно со мной вскричала Грипп, лопая мою барабанную перепонку.

— Да тихо ты, пенсионерина, — шикнула на неё Серафима. — У неё отец бизнесмен, а дядя тоже чёй-то там зарабатывает.

— В партийной газете он работает. Статьи пишет про светлое будущее, — поправила Агриппина, у которой в голове уже заработал счётный механизм. Она довольно подмигнула подруге, ну, как сказать, подмигнула: изобразила на своём лице прогрессирующий нервный тик, а другая её поддержала, подняв вверх костлявый палец.

— Бабуш-шки, — попыталась я вставить слово и отговорить их от безумной идеи, но мне не дали.

— Молчи, проклятущая бестия. Тебя в семью пустить хотят, не брыкайся!

Агриппина кивнула.

— Но я не хочу замуж!

— Загугли! — проорала мне на ухо Сера и моя вторая барабанная перепонка тоже лопнула.

— А чёт это такое? — шёпотом, перегнувшись за мою спину, осведомилась Грипп у всезнающей подружки.

— Это у молодёжи значит «иди на три буквы», — также шёпотом пояснила та.

— Что за три буквы?

— Заветные. Далёкие. Ну, куда посылают.

— В рай? Это заветные… Но её надо в ад!

— Да не рай, а на @Нецензурная речь@! — взбеленилась Сера, а Грипп и я покраснели. — В общем, деточка, замуж мы тебя берём. Феоклистик рад будет…

Серафима потёрла руки, а Агриппина запричитала:

— Феоклистик-то у меня с характером…

— И не таких ломали, — успокоила её Серафима.

Я сидела ни жива, ни мертва, а старухи одаривали меня недобрыми взглядами, требуя хоть этой моральной компенсации. Я стала кидать умоляющие взгляды на Афанасьевну.

Та их игнорировала, но вскоре неожиданно молодым красивым голосом попросила «прекратить балаган».

Кажется, подружницы-бабульки тоже её побаивались, так что отцепились от меня, а я, не будь дурой, тут же вскочила на ноги, наскоро пролопотала «спасибо», попрощалась с ними и побежала прочь, но вдогонку услышала от антуражной гадалки:

— Смотри глазами, думай головой, а чувствуй сердцем!

Я остановилась, немного опешив, Сера уловила момент и тоже кинула мне в спину:

— Вечером сватать придём. Оденься прилично, не позорь мои седины!

Сделав вид, что не услышала, я дала своему телу ускорение и побежала на автобусную остановку.

Но добраться до неё без последствий была не судьба, потому что дорогу мне перекрыла большая чёрная машина. Из опущенного стекла меня одарила лучезарная улыбка Оливера.

«Не звони мне больше никогда»? Да?.. Кажется, мои мысли и зрение вошли в диссонанс.

6