Ребенок от отца моего мужа (СИ) - Багирова Александра

— Это не мой сын! — все, что я успела сказать, перед очередным падением в свое небытие отчаяния.

Новое пробуждение, как всегда боль. Восстанавливаю по фрагментам встречу с моим крохой. Почему мое материнское сердце молчало? Да, мне жаль ребеночка того… Но я не чувствую особенной связи. Не ощущаю сына там на небесах. У меня в голове какой-то диссонанс, раздвоение, боль от потери, и нет принятия этой потери.

Возможно, так и бывает у матерей, переживших подобное горе. Мы не можем принять данный факт, до последнего верим в чудо. И все же меня мучает осознание, чувство, что он совсем рядом, но я не могу его найти. Это сводит с ума. Доводит до грани безумия. Ведь моего крохи нет. Но и не ощущаю, что он ушел.

— Птичка, ты ж у меня сильная, — рука Леши дрожит, в глазах стоят слезы.

Он рядом, пытается поддержать. Только как могут любые слова унять боль? Зачем мне поддержка? Утешение? Что это все поменяет?

— Где тело! Где мой малыш! Я хочу его похоронить!

— Они его… это… — запинается. — Ты не волнуйся. Давай я позову медсестру, пусть сделают тебе укол.

— Что они?! Что, Лешааа! — кричу так, что срываю горло.

— Кремировали. Так психолог сказал лучше. Так ты быстрее сможешь вернуться к нормальной жизни.

— К какой нормальной?! Лешааа! — впиваюсь ногтями ему в руку. — Как может быть что-то без моего крохи? Кааак? Скажи! Вы не имели права у меня отбирать тело! Без моего согласия! Не имели правааа!

До этого я с трудом выдавливала из себя пару фраз. А тут меня прорывает. Кричу, задыхаюсь, слезы льются ручьем, ничего не вижу, только в ушах стоит крик моего сыночка. Снова укол… Небытие…

Очнулась я уже в другой больнице… Новый врач с ослепительной белоснежной улыбкой, вдохновенно рассказывает, что в их центре меня смогут вернуть к нормальной жизни. Только где бы я ни находилось, не может быть нормальной жизни без моего крохи.

* * *

Врач вышел на подземную парковку. Снял очки, протер глаза. Руки дрожат. Снова эти крики, за живое хватают, душу выворачивают. Не может он больше так.

— Гореть мне в аду… нам всем, — бормочет сдавленно.

Он не мог поступить иначе. Слишком многое на кону поставлено. Или все же мог? Может еще можно что-то исправить.

Обернулся, услышав шаги. Узнал приближающуюся фигуру. Врач назначил встречу без свидетелей, хотел обсудить, сложившуюся ситуацию. Эта встреча стала последней в его жизни…

Глава 20

Время не лечит. Оно лишь медленно и уверенно разъедает раны, превращает каждую минуту жизни в мучительное существование. Мир ведь остался прежним, снуют туда-сюда люди, жизнь бьет ключом. Только не для Влада. Он замер в какой-то своей плоскости, и не желал возвращаться. С виду оставался прежним, работал, двигался, что-то делал, создавал иллюзию обычной жизни.

Никогда бы не предположил, что одна девчушка, перевернет его осознание, раздавит своими маленькими кулачками сердце, превратив в израненный сгусток боли. Тревога съедала его изнутри, опустошающее чувство опасности. Он не понимал причин. Может, мася влипла во что-то? Вдруг у нее нет денег. Даже после всех ножей в спину, он продолжал ежесекундно думать о ней. И это измучившее его беспокойство не оставляло ни днем, ни ночью.

Через несколько месяцев ему стали сниться сны, где его девочка тянула руки и звала его. Он просыпался в холодном поту. Что там ужасы войны, вот где настоящий кошмар.

Чтобы как-то привести себя в чувство, Влад доставал телефон, открывал фотографию и неотрывно смотрел на изображение своей Илоночки в объятиях какого-то мужика.

Через два месяца после побега она прислала это ему на почту. Подписала: «У меня новая жизнь. Скоро выхожу замуж». А ведь именно в тот момент он созрел для ее поисков. Хотел найти, посмотреть в глаза, выяснить все. Не мог он без этой лживой лицемерки. Понимал, что увяз по горло, цепи болезненной одержимости сковали его. Не может он дышать без нее. Просто увидеть. Прикоснуться. Услышать голос. Но эта фотография сожгла последнюю слепую надежду.

Надо ее отпустить. Принять мысль, что его мася, больше никогда не будет с ним. Она идет дальше. Живет. Радуется жизни. А он остался там, в прошлом, под обломками их недолгого счастья.

Была еще беременная Светка. Скорое появление ребенка должно было его немного вытянуть из трясины, дать силы. Увы, нет. Влад по-прежнему без содрогания не мог смотреть на супругу. Ничего не смягчилось. Он не хотел от нее ребенка. Никогда не сможет принять душой. Хоть и обеспечит всем необходимым. Он все еще оплакивал их дитя любви с Илоной. Как она могла? Пусть бы ушла. Строила жизнь с другим. Но только бы оставила их сына.

С каждым днем сомнения исчезали, Влад больше не сомневался — это был его ребенок. Сердце подсказывало. Только какое теперь это имеет значение? Основное и самое пугающее слово: «Был».

Супруга все же его удивила. Влад был уверен, что во время беременности она с цепи сорвется, изматывая его своими капризами. А Светка, наоборот, стала кроткой и тихой. Возможно, сказывались постоянные проблемы со здоровьем, угроза выкидыша. Может, реально, есть в ней что-то человеческое? Видно ведь как переживает. Вдруг материнство изменит ее? Впрочем, в отношении Влада это ничего не поменяет. Насильно полюбить невозможно.

Потом когда стал виден живот, Светка потухла окончательно. Все переживала, что врачи не смогут ее уберечь. Перебралась спать в соседнюю спальню, чтобы Влад ненароком не повредил ребенку во сне. Он не узнавал супругу. Неужели беременность сделала из нее другого человека?

Еще через месяц Светка засобиралась в Лондон. Там она училась, много знакомых, и ей посоветовали врача, какого-то мирового светилу. Влад не возражал и вздохнул с облегчением, когда от него не потребовалось ехать вместе с ней.

Они созванивались по видеосвязи. Влад ни разу не приехал. Должен был. Понимал, это его ребенок, надо бы навестить супругу. Но как представлял, что увидит ее воочию, такое отвращение накатывало. Поэтому решил отделаться деньгами. Не жалел средств. И тосковал, безумно тосковал по своей девочке. А потом еще начались эти кошмары. Илона звала его во сне. Каждую ночь в слезах приходила и протягивала руки. Влад бежал к ней по вязкой трясине, падал, поднимался и снова бежал. Но так ни разу и не добежал.

— У тебя родился сын! — радостный крик Светки по телефону.

А у него все в душе обрывается. Сколько бы он отдал, чтобы услышать эти же слова от своей девочки.

Но все изменилось. Да так, что Влад и предположить не мог. Когда вернулась супруга, он встретил ее в аэропорту, взял на руки кроху и… растаял. Глаза затуманила счастливая пелена. Он смотрел и не мог насмотреться. Столько нежности появилось в его истерзанном сердце. Вот в этот момент Влад обрел новый смысл жизни. Он знал, что теперь вот этот маленький комочек, является центром его вселенной.

Но, несмотря на мгновенно вспыхнувшую любовь к ребенку. Тест ДНК он все же сделал. Слишком много предательства. Хотел убедиться, хотя в результате не сомневался. Он чувствовал невероятную связь. Даже вспоминая появление на свет первого сына, Влад не испытывал подобных эмоций.

Отцовство подтвердилось, супруга действительно сделала ему этот подарок. Его сын, его кроха, его солнце, что осветил черную и беспросветную темноту в душе. Кроха вернул ему силы, согревал, прогонял тоску, по той, которая, невзирая ни на что продолжала жить в сердце Влада.

Глава 21

Я оказалась в центре психологической помощи. Дорогом, хорошем, а по факту жутком месте. Тут еще хуже, даже стены давят и угнетают. За милыми улыбками врачей скрываются фальшь и неискренность. Это ощущается интуитивно. Меня запирали в палате, как бы для моей же безопасности. Пичкали какими-то таблетками, от которых туманилось сознание.

И это все примешивалось к неослабевающей боли. Сын со мной в мыслях ежесекундно. Я не отпущу его, не могу. Он жив, мой мальчик всегда со мной, я чувствую его. Когда высказала подобные мысли врачу, по его взгляду поняла — если хочу выбраться, нельзя подобное говорить. Интуитивно пришло осознание — это не тот случай, когда нужна откровенность с психологами. Я не понимаю, что вокруг меня происходит, словно попала в замкнутый адский круг, и нет выхода на волю.