Рука для босса (СИ) - "Воль"
— И что же вы хотите?
— Ну… сведи меня в ресторан. Когда были жив мой Сенечка, он каждый месяц водил меня в рестораны есть красную икру. Черную едят лишь мажоры, а он был простым слесарем. Но он так меня любил, хочу вновь молодость вспомнить, — и смахнула показательно слезы. Просьба женщины удивило Аркадия, но ради Оксаны он был готов вытерпеть даже бабу СВЕТУ.
***
Она надела лучшую блузку, лучшие штаны, накрасилась, причесалась. Была теперь не бабой, а истинной мадам приличного возраста, имеющей вздорный характер, но удивительную чуткость к людям. Она страстно пожирала молоденьких людей, неплохо понимала психологию и даже предсказывала, какая из пар расстанется, а какая доживет до первых подгузников.
Мадам даже захотела покурить, прямо за обеденным столом, потому как в ее голове крутились сцены молодости, в которой палило солнце, дымились и растряхивались сеновалы, как она крутила бедрами, как нянчила детей, работала, кормила их и провожала друг за другом в свободное плаванье, пока ни осталась одна.
Старшего сына сбил пьяный мотоциклист пару лет назад, второго убили в девяностых на перестрелках, третий сгорел от рака, а единственная дочь уехала в Израиль и почти не вспоминала мать. Оставалась у нее лишь крикливая, в меру прибухивающая невестка старшего сынка. Успела народить она от чужих мужиков. Забыла бы ее, если ни увезли ее с шизофренией. Так и осталась бабка одна с двумя дитятками, остальных забрали службы. Одному было десять, второму — двенадцать. Грустную повесть о женской доле наслышался Аркадий. Заказал неплохое шампанское, пили они под горе, чокаясь, пожевывая стейки и жаловались на жизнь, на бога, на людей.
— Да… тебя жизнь помотала не хило… За бывшую не переживай. Чую, ее нового хахаля другая уведет, с ней он только из-за бизнеса. Он еще тот лицедей, сожрет бабу, а твоего сына на помойку выкинет.
— Баб Света…
— А что поделать? И я была хреновым родителем, — вздохнула мадам, обливаясь горькой правдой. — Но что воспитали, то и пожали. Пацан без отца рос, ты был женат на бизнесе. Ни на жену времени не было, ни вел хозяйство, и там прогорел, и здесь. Хоть сам понимаешь ошибки-то?
— Да-да, — закивал человек, делая еще глоток напитка. — Но жалеть я больше не хочу. Любить тоже. Пусть живут своими жизнями.
— Только сынка-то из виду не теряй. Держи на расстояние вытянутой руки, чтобы тебя кусать не стал, когда имя себе отвоюешь. Баба к тебе вновь подбежит, сынка подставит. Так что смотри… не натвори дел, иначе до старости будешь хапать и икать.
— Не собираюсь возвращаться к ним. Лучше бы ее не встречал. Сына жалко, но… я тоже не святой, прощать не намерен. Если захочет узнать меня — пускай, алиментов хватит с меня. Устал…
— Правильно, но особо не серчай на прошлую жизнь; течения судьбы меняются. Но когда нового ребеночка заделаешь, все на самотек не пускай.
— Нового? — усмехнулся Аркадий и допил несчастный бокал. А баба Света все говорила и говорила, умасливала размягченный мозг:
— Конечно. Ты же дельный мужик. Жизни испробовал, опытный, квартира есть, пороха в пороховницах предостаточно, — кинула взгляд на пах. Мужчина поежился. — Чего ни жених? Может, миллионы не зарабатываешь, но некоторые и на двадцать сносно живут, а тебе сил хватит многих поднять. И женушку любить. Как тебе Оксана? Ты же за ней все эти месяцы ухлестываешь.
— То-то вы все знаете…
— Знаю, ибо вижу, — и показала на свои два глаза. — Девка-то она фигуристая, рожать будет спокойно и здоровых. Правда, сидеть не сможет с детьми, потому как ей очень важна работа, поэтому человек нужен, что возьмет часть и домашних, и служебных дел.
— Я? — Аркадий поперхнулся и с удивлением взглянул на бойкую бабку.
— Не обязательно ты. Есть няньки, сиделки, домработницы, а также новые сотрудники. Тебя же не смущает, если жена будет зарабатывать миллионы, а ты всего пару сотен?
— Сотен?
— Конечно, центр ждет успех. Ну так что, изволь ответить.
— Не очень комфортно, но я понимаю, что не всем удается хорошо зарабатывать. Пускай лучше хоть кто-то, лишь бы я не был мешком картошки и подкаблучником. Это стало бы печально.
— В таких отношениях нужна мудрость и таланты. Ты-то более степенный, она — вечный двигатель, поэтому разумом будешь ты, а она — ногами.
— Расписываете будущую жизнь? Не обольщайте надеждами. Она не смотрит на меня как на мужчину. Да и… этот уродец…
— Мужчина должен оставаться мужчинами и бороться за внимание самки! Только-то так самка может определить, хочет с ним семью или нет, за каменной стеной она или в халупе будет проживать да помирать с голода. Ты что, не смотрел-то дикую жизнь?! — воскликнула баба. — Да все самцы в природе красавцы неписанные, кичатся, выпячивают достоинства. Они борются за самочку, что потомство здоровое понесет, а там ее воля — кого выбрать-то. Сейчас, конечно, меняются ориентиры, раньше вообще. Сеновал и сразу ЗАГС. Лучшую мужик выхватывал, задирал юбку, делал дела и уходил как победитель. Дурная привычка, лучше не уподобляйся таким людям.
— Не стану. Стану себе противен, — думал он о словах мадам, вспоминал самцов мандаринок, львов и многих других представителей из мира животных. Баба Света была права. Оксана не видит мужчину, потому как он лишь пушил хвост, не сражался за нее, но… как бывает часто, чем сильнее борешься, тем быстрее остываешь. Этого ему было не нужно.
— То-то же, так что ты не глуп. Кстати, что там за вопрос у тебя был?
— А… про ее бывшего. Расскажите историю?
— Мутная была история… все закончится не может, — потемнела слегка баба, перестала тараторить и выпячивать свою житейскую мудрость.
Глава 13
Глава 13
— Мутная была история… все закончится не может, — потемнела слегка баба, перестала тараторить и выпячивать свою житейскую мудрость. — В общем слушай и мотай на ус. Вадим — тот еще стервятник. Ты его видел, вообще безбашенный, вместо головы — корона. Родился с бриллиантовой ложкой во рту, отец воспитывал его, воспитывал, но парня потянуло на экстрим и девушек. Он не глупым-то был, лавировал, впечатлял, с законом на «ты». И тут встречает в свои тридцать с копейками красивейшую девушку — Оксаночку. О, этот лучик света. Тогда она работала под прикрытием. Отправлялась в каждый отдел работать понемногу, чтобы по-олностью изучить центр, поэтому и туалеты успела помыть, и одежду распродать, и в отделе кадров, и даже товар раскладывала в супермаркете, даже проработала с охраной бок о бок… Понравилась она ему. Красивая, заводная, он был недурен. И начали встречаться. Все-о-о было хорошо, только девка, думавшая о работе и внезапно полюбившая, была неровней Вадиму. Это он так считал. Да и постарше она его. В общем, играл с ней, подглядывал, как она работала в каждом отделе, посмеивался, да возил по ресторанам, разбрасывая деньгами. Но Оксана не глупая, любовь-любовь, но ради такого мусора от своих целей отказываться не собиралась. Ничего не говорила о своих планах, а после… случилась жуткая авария. С ее машиной что-то произошло, и она въехала в ограждение на МКАДе. Такой гам был. Ее зажало, всю придавило. Рука перестала работать. Через неделю она должна была вылететь в Китай… и полетела, успев по дороге порвать с Вадимом. Он даже не горевал. У него уже была девка — миленькая секретутка, дочь богача, решившая поработать, чтобы-чтобы. Ну и… сам понимаешь. И авария, и новость об измене, и работа… Переживала-то я как за нее! Сердце болит до сих пор. Кто бы мог подумать, что такое с ней произойдет? — и баба Света высморкалась в салфетку.
Аркадий дослушал рассказ, в душе у него образовалась жуткая пустота…. Он предполагал, что тот гондон, но он был лютым уродом. Изменил — бывает, его жена тоже такая же, но… Считал ее мойщицей полов, использовал ее красоту, а теперь выяснение отношения требует?
— Тогда какого черта он преследует, если у него новая швабра есть?
— Думаешь, хорошие девушки будут таких людей-то терпеть? Не обольщайся. Кинула его, — усмехнулась бабка и слегка повеселела. Винный румянец горел на лице бабы Светы, а сама женщина становилась более разговорчивей и раскованной.
