Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Франц Анастасия
Ада была прекрасна не только внешне, и поначалу я опасался, что будет так, как это часто бывает у других: обёртка привлекательна, а начинка приторна, настолько, что тебя выворачивает наизнанку от неё.
В Аде сочетались ум и красота, привлекательность и простота, доброта и гордость. Она многогранна и чиста, как самый чистый алмаз в мире. Мне было с ней хорошо и уютно, как, наверное, ни с одной другой. Хотелось всё больше и больше проводить с ней время. Касаться её нежной кожи и чувствовать мурашки от моих прикосновений. Дарить простые безделушки и видеть в её глазах восторг и радость. Целовать и чувствовать её трепет, отзывчивость.
Мне нравилось в ней всё. Абсолютно. Ада, словно ведьма, приворожила меня. Я не видел и не слышал никого вокруг, и, наверное, это было моей ошибкой. Девушка предала меня, воткнув мне в сердце нож, поковыряв в нём для большего эффекта.
Мы не виделись с Рыжиком три долгих года, но, несмотря на это, она не смогла выветриться из моей души.
Та встреча была словно молния, она произошла так неожиданно, и я не мог поверить, что передо мной стоит мой Рыжик — девушка, которая была так мне дорога. Когда-то. Я хотел и не хотел её видеть, но присутствие Ады придавало мне сил, словно мы по-прежнему вместе, словно она крепко, но нежно сжимает мои руки в знак поддержки.
Когда узнал, что мамы не стало, я закрылся у себя в квартире и безбожно пил, не желая никого ни видеть, ни слышать. И появление Ады на похоронах всколыхнуло прежние чувства к ней, отчего стало ещё паршивее, чем было.
Наша близость в машине, а до этого её холодные слова, словно и не было между нами ничего, разожгли во мне пламя, я желал эту женщину, что когда-то принадлежала мне одному. Я ненавидел и хотел её. Помню, как нас охватила страсть в тесной машине, как мы бросились друг на друга, желая вновь соединиться, как и прежде.
В тот миг я не думал о последствиях. Забыл о её предательстве, о том, что она сделала. Обо всём на свете. Тогда в машине были только Я, Она и наши чувства, которые не исчезли даже после всего, что между нами случилось.
Она всегда действовала на меня так, что мутнел рассудок. Я ничего не соображал. Словно пелена застила мне глаза. Я ненавижу её, но она по-прежнему бередит мою душу.
— Можно пройти? — нарушаю затянувшуюся тишину.
Ада секунду мешкает, но молча отходит в сторону, пропуская внутрь.
— Ада, кто там? — слышу знакомо-незнакомый мужской голос.
Я помешал? Смотрю на девушку в немом вопросе, но бывшая жена проходит мимо. Слышу тяжёлые шаги по паркету, и из кухни выходит мужчина. Прищуриваюсь, пытаясь понять, знаком ли я с ним. В чертах незнакомца что-то неуловимо узнаваемое, но я не могу вспомнить, где видел его.
— Дим, это ко мне, — успокаивает его Ада. На её губах улыбка, она бросает тёплый взгляд на мужчину.
В моей душе поднимается непонятное чувство — желание выкинуть этого человека из квартиры моей бывшей жены. Сжимаю кулаки, пытаюсь успокоиться, но то, как он смотрит на Аду, мне совсем не нравится.
Он подходит к ней совсем близко, обнимает за талию, а она вместо того, чтобы отпрянуть, оттолкнуть его, обвивает шею незнакомца. Ярость поднимается откуда-то из недр моего сердца. Мне хочется оторвать его от Рыжика и со всего размаху зарядить в его морду, да так сильно, чтобы он дорогу забыл сюда. Желваки на моём лице ходят ходуном, а глаза наливаются кровью. Какого чёрта он смеет её обнимать, лапать?
Но тут же одёргиваю себя, потому как она предательница, и я ненавижу её.
Предательница что-то шепчет этому Диме, и он кивает, но не отходит от неё, продолжает слушать, а когда Ада заканчивает, целует в щеку.
— Я тебе вечером позвоню, — говорит хозяйка квартиры.
— Да. Я буду ждать, — парочка не замечает меня, что бесит ещё больше. Этот дурак обнимает её, а она ластится к нему так, словно они пара. Словно он отец её ребёнка. Тогда какого дьявола она заявилась ко мне, утверждая, что именно я отец её малыша?..
Мужчина поворачивается ко мне, одаривает меня злым, хмурым взглядом и, ничего не сказав, направляется к двери, проходя мимо меня. Через пару минут в квартире остаёмся мы одни, а я чувствую только злость. Злость на Аду, которая позволяет себя обнимать какому-то мужчине, когда скорей всего носит внутри себя моего ребёнка. Хотя после сцены, что открылась перед моими глазами — моя вера в это сильно пошатнулась.
— О чём ты хотел поговорить? — нарушает тишину её голос. — Зачем ты пришёл? — её поза расслаблена, но в глазах я вижу недовольство, холодность, которую ещё сам недавно выплеснул на неё. И мне, как ни странно, это совершенно не нравится.
— Я пришёл узнать, действительно ли это мой ребёнок, — сомневаюсь, но где-то совершенно глубоко в душе чувствую, что да, это мой малыш, моя родная кровь. Но я не собираюсь обеспечивать Славину, если окажется, что это не мой ребёнок, и что я никакого отношения к нему не имею.
Ада тяжело вздыхает, трёт виски пальцами, словно от моих слов у неё разболелась голова. С минуту молчит, а потом поднимает свои глаза и смотрит прямо на меня, делая первый шаг в мою сторону, потом ещё один…
— Огнев, я, кажется, тебе говорила, — она отвечает спокойно, размерено, но я же её хорошо знаю. И знаю то, что она только притворяется спокойной, но
внутри неё страшная буря — так же, как и у меня. Мне бы убежать, скрыться и не вспоминать её никогда. Не верить ни единому её слову, потому что я ненавижу её, но почему-то не могу… Что-то останавливает меня. — Говорила, что когда будет возможность, мы сделаем тест ДНК, и ты убедишься, что я говорю правду. Хотя мне всё равно, веришь ты мне или же нет, — она подходит совсем близко, так что я чувствую её несравнимый ни с чем запах.
Ада всегда пахла особенно: дикими цветами и весенним дождём. Я дурел от неё, но сейчас дико ненавижу после того, как она ушла из моей жизни. И вот теперь, делая вдох, я снова ощущаю её аромат, он тут же проникает в нос, пробираясь в лёгкие, наполняет их до верха.
— Я не буду перед тобой оправдываться и что-то требовать. Не веришь — не надо. Свой долг перед ребёнком я исполнила — сказала тебе, что скоро ты станешь отцом. Всё, — она смотрит гордо, поднимая свой аккуратный подбородок вверх, говоря, что ни перед кем пресмыкаться не собирается. — Не надо выставлять себя благородным, желая помочь своей бывшей жене. Я в состоянии сама себе помочь.
Ада всегда была такой — не требуя и не желая принимать ни от кого помощи. Она думает, что справится сама, но я-то знаю, что это всего лишь видимость. Как же мне надоело её показное спокойствие, её попытки всё решать самой. Дикая кошка. Гордая, не позволяющая никому ей помочь.
Хватаю её чуть выше локтя, сжимаю так, чтобы она не смогла вырваться, но Славина пытается вырваться из моих рук. Шипит диким котёнком, который желает выскользнуть на волю.
— Отпусти, — огонь в её глазах полыхает, а меня это только раззадоривает.
Опускаю голову и шепчу на ухо, чувствуя, как от моего шёпота этот котёнок замирает:
— Ты будешь слушаться меня, если окажется, что малыш, которого ты носишь под сердцем — мой. Будешь делать так, как сказал я! — говорю, чтобы она поняла — не желаю возражений. Сейчас я смотрю ей прямо в глаза. — Завтра поедем в клинику и узнаем, когда можно будет сделать этот тест, и сразу проверим тебя, чтобы убедиться, что ты ничем не больна, — чувствую, как Ада вся сжалась от моих последних слов. — Если окажется, что ты не соврала и беременна действительно от меня, то я не хочу, чтобы какая-либо болезнь передалась от тебя ребёнку.
Матвей
В её глазах вспыхивает злость, ненависть. Она взглядом прожигает меня насквозь, я почти чувствую, как полыхает моя кожа. Говорю резко, что я не хочу подвергать ребёнка — может быть, своего — какой-либо опасности.
Ада вырывает свою руку из моего захвата и со всей силы толкает в грудь ладонями. Удар не сильный, но на пару шагов отшатываюсь.
— Убирайся, — цедит с ненавистью во взгляде. — Убирайся из моего дома, Огнев! — теперь уже кричит, продолжая толкать меня ладонями. — Ты мне омерзителен. Я не хочу тебя видеть. Никогда!
