Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
— Хорошо, — сказал он. — Мне кажется, пришло время опробовать товар, за который я заплатил такую высокую цену.
Синклер жил в большом старинном, построенном еще во времена правления короля Георга доме, который находился в одном из самых престижных районов Лондона. Ступени парадной лестницы были такими высокими, что Женевьеве стоило большого труда взобраться по ним наверх. Синклер не предложил ей руку, но внимательно наблюдал за тем, как она, пошатываясь, ковыляет по ступенькам.
В прихожей ее каблуки громко цокали по выложенному мраморной плиткой полу.
Синклер открыл дверь, и Женевьева вошла в комнату, отделанную и обставленную с большим вкусом, но как-то по-мужски, без изящества и шика. Здесь висели написанные маслом портреты и стояли огромные кожаные кресла. Деревянный пол был отполирован до блеска, а освещал комнату мягкий, приглушенный свет ламп с красными абажурами. Подойдя к одному из кресел, Синклер развернул его так, чтобы можно было видеть Женевьеву, и сел.
— Раздевайтесь, — сказал он.
— Я думала, что сперва мы с вами обсудим условия нашего договора, — удивилась Женевьева.
— Обязательно обсудим, — заверил ее Синклер. — Но теперь между нами нет стола, мы не в офисе. Делайте то, что вам говорят. Я хочу убедиться в том, что Джорджи не утратила своего мастерства и по-прежнему шьет классные вещи.
Женевьева медленно разделась. Увидев, как напрягся Синклер, когда она сняла блузку, женщина обрадовалась. Может быть, он уже возбужден? Господи, это было бы замечательно! Чем быстрее его член станет твердым, как копье, тем скорее Синклер потащит ее в кровать и она сможет снять этот чертовски неудобный корсет.
Юбку Женевьева сбросила в последнюю очередь. Когда этот предмет одежды наконец упал на пол, женщина увидела, как изменилось лицо Синклера. До этого момента он был спокойным и расслабленным и смотрел на нее взглядом мужчины, который наслаждается тем, что видит перед собой. Потом на его лице появилась гримаса недовольства и досады. Встав с кресла, он подошел к ней и, указав пальцем на шелковые трусики, холодно спросил:
— Разве я просил вас надевать вот это?
— Вы не положили этот предмет туалета в коробку, и я подумала, что… — начала Женевьева.
— Я хочу кое-что прояснить. Прямо сейчас, — перебил ее Синклер. — Раз уж мы заключаем с вами договор, вы должны беспрекословно выполнять все мои распоряжения. Если я не прислал вам трусики, это значит, что их не следует надевать. Вам понятно?
Женевьева молча кивнула. Синклер подошел к столу и достал из ящика ножницы. Сорвав с нее трусики, он разрезал их. Ее любимая вещь превратилась в лоскутки, и они теперь лежали на полу.
— Так значительно лучше, — сказал Синклер, внимательно осмотрев ее. — Вы натуральная блондинка. Я так и думал. Повернитесь, — приказал он, и Женевьева подчинилась. — Раздвиньте ноги. Медленно наклонитесь, а потом выпрямитесь.
Женевьева услышала, как скрипит кожа.
— У вас замечательная, чертовски сексуальная задница, — довольно улыбнулся Синклер. — Однако и это я уже давно понял.
— Интересно, каким образом? — удивилась Женевьева. Она по-прежнему стояла к нему спиной.
— Я всегда пропускал вас вперед. Как настоящий джентльмен. Неужели вы не обращали на это внимания? Потом, включив воображение, я попытался представить, как будет выглядеть ваш зад, когда я вас раздену. И какого размера у вас соски. И сколько времени нужно для того, чтобы они набухли и затвердели от возбуждения. Я обычно позволяю себе немного пофантазировать, чтобы не заснуть, когда сижу на каком-нибудь скучном собрании акционеров. Однако не стоит радоваться преждевременно. Я фантазирую не только на ваш счет. Обычно это происходит каждый раз, когда я знакомлюсь с какой-нибудь женщиной.
Женевьева хотела повернуться, чтобы посмотреть на него. Однако он резко крикнул:
— Не поворачивайтесь!
Она замерла.
— А теперь подойдите к двери, но только медленно, — приказал Синклер.
Подойдя к двери, Женевьева заметила, что в ней просверлены отверстия, каждое диаметром около трех сантиметров.
— Повернитесь, — сказал Синклер.
Он подошел к шкафу и вытащил оттуда несколько деревянных втулок и узких кожаных лент. Синклер поставил Женевьеву так, как ему было нужно, — спиной к двери, с расставленными ногами и высоко поднятыми руками. Ее поза напоминала букву «Х». Он загнал втулки в отверстия, располагавшиеся возле ее рук и ног, а потом обвязал лентами запястья и лодыжки.
— Замечательно, — произнес Синклер наконец. — В каждом доме должна быть такая дверь. Знаете, мисс Лофтен, я не жалею, что заплатил за ваш ужин. Зато теперь я вижу вас, стоящую с широко расставленными ногами, в позе элитной проститутки, которая ждет, когда начнется действо. — Он встал напротив нее. — Хотя настоящая проститутка знала бы, как к этому подготовиться.
Синклер обхватил ее груди руками и большими пальцами начал легонько массировать соски. Женевьева знала, что он не сводит глаз с ее лица. Ему хотелось видеть, доставляет ли это ей удовольствие. Невозможно было сохранять невозмутимый вид, особенно когда твое тело выдает тебя, и она почувствовала, как ее соски превратились в два твердых бутона. Синклер взял ремешок с кольцами и надел одно из них на ее возбужденный сосок, стягивая кольцо до тех пор, пока женщина не закричала, выражая протест.
— В следующий раз вы, возможно, сделаете это сами, — сказал он.
С другим ее соском Синклер проделал то же самое. Потом он потянул за ремешок, которым соединялись оба кольца, прижимая груди одну к другой. Когда ее грудь стискивали, сжимали, оттягивали, Женевьева поняла, что такое грубое обращение очень возбуждает. Ее чувства обострились еще сильнее, когда Синклер стал затягивать и другие ремешки. При этом ее грудь начала подниматься вверх. Потом Синклер отрегулировал передние ремни корсета, утянув ее талию сантиметров на пять, и Женевьеве стало трудно дышать.
Отойдя от нее, Синклер несколько раз медленно окинул ее взглядом, что называется, с головы до ног. Даже движение его глаз возбуждало ее. Повернувшись, он подошел к креслу и принялся толкать его к двери, к которой была привязана Женевьева. Когда до нее оставалось всего несколько шагов, Синклер остановился. Сев в кресло, он положил ногу на подлокотник и откинулся на спинку. Женевьеве достаточно было одного взгляда, чтобы понять: весь этот процесс ему очень понравился. Синклер получил такое же огромное наслаждение, затягивая ее тело ремнями и кольцами, как и она, изображая жертву.
— Я думаю, что нам практически нечего обсуждать, — произнес он. — Я с самого начала знал, что под оболочкой холодной, умной и расчетливой леди скрывается невероятно сексуальная женщина, которая ждет, когда ей помогут освободиться. Своим поведением вы доказали, что я был прав.
