Пенелопа Дуглас - До тебя

– Теперь иди в эти двери, там увидишь шкафчики, где можно оставить ключи и телефон. Цепочку от бумажника, парень, тоже оставь.

Я посмотрел на этого тюремщика с замашками нациста. Мой взгляд ясно говорил ему, что он может засунуть свои приказы себе в задницу. Он был лысый, с бледной кожей, которой будто никогда не касались лучи солнца, и жирный. Настолько жирный, что десяток пончиков в день для него, наверное, были нормой. Я хотел, чтобы все мое барахло осталось при мне, потому как с полной уверенностью полагал, что, как только увижу этого больного ублюдка, моего отца, развернусь и уйду.

Моего отца. При этой мысли меня замутило.

– Как это будет? – неохотно спросил я. – Он будет типа в клетке, и мы будем говорить через отверстия для воздуха, или там есть телефоны?

Вообще-то задавать вопросы было не в моем стиле. Обычно я либо до всего сам доходил, либо держал рот на замке и решал проблемы по мере поступления. Но при мысли о том, что снова увижу этого мерзавца, я ощущал сковавшее меня напряжение. Я хотел точно знать, во что ввязываюсь. Даже если этому копу я покажусь беспомощным мальцом – чепуха, главное, чтобы я мог с достоинством войти туда на глазах у отца.

– Клетки с отверстиями для воздуха? – с издевкой в голосе переспросил нацист со значком. – Недавно пересмотрел «Побег»?[6]

Козел.

У охранника был такой вид, словно он из всех сил пытался не заржать. Мужчина открыл передо мной двойные двери.

– Томас Трент сидит не за убийство и не за изнасилование. Никаких дополнительных мер без опасности не нужно, малыш.

Нет, конечно, что ты. Он же не опасен. Совсем нет.

– Джаред, – поправил я его ровным тоном. – А не «малыш».

Вздернув подбородок, я со спокойным видом прошел через двери.

Комната для свиданий – если это место вообще так называлось – чем-то напомнила школьную столовую. Столы, скамейки, автоматы со снеками у стен, окна на южной стене пропускали достаточно, но не слишком много света.

Была суббота, и в помещении толпился народ. Женщины держали на руках малышей, а мужья, бойфренды и другие посетители улыбались и болтали. Матери обнимали сыновей, а дети стеснялись отцов, которых не помнили.

Счастье среди кошмара.

Я обвел комнату взглядом, не зная, здесь ли уже мой отец, или я должен сесть и подождать, пока объявят о его появлении. Я старался просканировать помещение как можно быстрее. Мне не хотелось, чтобы он заметил меня прежде, чем я его. Во рту у меня пересохло, биение сердца отдавалось в ушах, но я заставил себя сбавить обороты и сделать то, что делал всегда.

Я наблюдал и старался выглядеть спокойным и уверенным, как будто я хозяин этого места.

– Джаред, – донеслось до меня, и я оцепенел.

Это было сказано тем самым грубым голосом, который продолжал слышаться мне в кошмарных снах. Он всегда звучал одинаково.

Терпеливо.

Голос змеи, которая подкрадывается к своей жертве.

Я медленно повернулся в ту сторону, откуда послышался этот голос, и мой взгляд остановился на мужчине лет сорока с лазурно-голубыми глазами и светлыми волосами, которые завивались за ушами.

Отец сидел, положив руки на стол и сцепив пальцы, на нем была белая футболка, а поверх нее – рубашка цвета хаки. Вероятно, штаны у него были в тон рубашке, но мне было все равно.

Я не мог отвести взгляда от его лица. В нем ничего не изменилось. Не считая того, что сейчас он был начисто выбрит и мог похвастаться более здоровым цветом кожи – вероятно, от того, что больше не употреблял спиртного, – отец выглядел так же, как раньше. В волосах не добавилось седины, и он явно похудел. Да и вряд ли в тюрьме есть возможность разжиреть.

Но от того, как он на меня смотрел, у меня вспотели ладони. Увы, этот взгляд тоже не поменялся. Холодный и отстраненный, с примесью чего-то еще, едва уловимого. Удовольствия, возможно.

Словно он знал нечто, о чем знать не должен был.

Он все знал, напомнил я себе.

И внезапно я снова перенесся в его кухню и оказался на полу со связанными веревкой запястьями, парализованный отчаянием.

Засунув руку в карман, я вытащил то единственное, что могло мне помочь. Кулон Тэйт.

Я сжал его в кулаке, сразу почувствовав себя немного сильнее.

Этот кулон Тэйт сделала для своей матери, но, когда оставила украшение у нее на могиле, я забрал его. Сначала я говорил себе, что поступил так, чтобы ее подарок не пропал, не был украден. Чтобы сберечь его. Затем кулон стал еще одной частичкой Тэйт, на которую я мог заявить права.

Теперь же он был для меня чем-то сродни талисману. И уже не я хранил его, а он – меня.

Для полноты образа прищурившись, я прошествовал к отцу – не слишком медленно, чтобы не показаться робким, но и не быстро, будто подчиняясь. Я шел в своем обычном темпе, потому что он больше не имел надо мной власти.

Я еще не успел сесть, как отец спросил:

– Что ты натворил?

Я помедлил мгновение, прежде чем опуститься на стул.

О, да. Он будет со мной говорить. Я и забыл об этой детали.

Однако я не обязан был ему отвечать.

Я еще не продумал, как именно буду вести себя во время этих встреч, но он мог идти к черту. В течение года мне предстояло нанести ему пятьдесят два коротких визита, и в какой-то момент я, возможно, решу заговорить с ним, но не раньше, чем буду совершенно готов.

– Да брось, – продолжал он язвительно. – Так хоть время скоротаешь.

Где-то в уголке своего сознания я допускал мысль, что, вне воздействия наркотиков и алкоголя мой отец будет – ну, не знаю – вести себя так, словно у него есть сердце. Но он остался мудаком.

– Ты что-то украл? – снова спросил отец, а за тем, постукивая пальцами по металлическому столу, принялся рассуждать, будто говоря с самим собой: – Нет, ты не жадный. Может, нападение? – Он покачал головой. – Но тебе никогда не нравилось вступать в драки, в которых ты можешь проиграть. Выбираешь тех, кто слабее тебя. В этом смысле ты всегда был трусишкой.

Я сжал свободную руку в кулак и сконцентрировался на дыхании.

Сидя перед ним, вынужденный внимать его размышлениям, которыми отец так великодушно со мной делился, я гадал, откуда он взял все это дерьмо – случайно попал в точку или действительно был настолько проницателен.

Жадный ли я? Нет, мне так не казалось. Выбираю ли более слабых противников? Мне понадобилась минута, чтобы это осмыслить, но да, так и было.

Но только потому, что все были слабее меня.

Все.

– Итак, похоже, дело в наркотиках. – Его рука резко со стуком опустилась на стол, и я вздрогнул и машинально опустил глаза, избегая его взгляда. – В такое я могу поверить. С такими родителями это у тебя в крови.