Джессика Марч - Соблазн
– Я знаю, зачем ты сюда явилась! – неистовствовала она. – Ты хочешь, чтобы он бросил меня и взял тебя назад, но этого не будет, Стиви Найт! Тебе лучше бы унести свою задницу подальше и поскорее – пока я не изуродовала твою смазливую рожу раз и навсегда! – И с этими словами она достала нож с выпускным лезвием из голенища высоких сапожек. Стиви застыла, и крик ужаса слетел с ее губ.
Самсон быстро шагнул между женщинами.
– Ну-ка назад, Беби Джин, – рявкнул он. – Я сказал тебе: отойди – или выгоню! Я уже сыт по горло твоими выходками – сыт, слышишь меня?
Стиви глядела на нее, не веря своим глазам. Неужели это та самая Беби Джин, которую она видела раньше, та невинная девочка-подросток, что заменила; ее в привязанности Самсона… и это бешеное существо, которое теперь съежилось от его гнева?
– Беби Джин безобидное существо, – объяснил он, когда девушка крадучись отошла прочь. – Ей нравится изображать бешенство, но она слишком тупа, чтобы сделать свою роль достаточно убедительной…
Стиви вовсе не была уверена, что девушка так уж безобидна, не больше, чем верила, что безобидны игры Самсона.
– Ты можешь передать, чтобы Беби Джин не беспокоилась, – заверила она. – Я пришла сюда не для того, чтобы остаться. – Она повернулась к группе завсегдатаев, собравшихся вокруг них после сцены, устроенной Беби Джин.
– Пришла я сюда для того, – сказала она, возвышая свой голос, – чтобы напомнить всем вам, что Филиппа Мейсон – наша Пип – умерла четыре месяца назад. Она была красивой, она была талантливой, была богатой, как большинство из вас… и ее жизнь оказалась растраченной впустую. И никто не в силах ее вернуть… так же как никто не может отдать мне назад годы, которые я выбросила. Мы считали себя холодными и умудренными, мы с Пип… такими холодными, что теперь она мертва, а я закончила всю эту историю в Бельвю.
Я явилась сюда, потому что подумала, что, может, просто кто-то из вас устал от такой паразитической жизни, от беспрерывных безобразий и балдежа. Я подумала, что, может, кто-то найдется, кто не захочет закончить свой путь очень скоро смертью или безумием… кто нуждается в помощи и не хочет отправляться в госпиталь. Я прошу вас пойти со мной прямо сейчас. И даю вам слово, что вы не пожалеете.
Последовало длительное молчание, потом раздалось приглушенное бормотание. Говорила ли Стиви Найт серьезно этот новый шаблон – или же это одна из новых игр Самсона? Какая-то женщина пьяно захихикала, но Стиви твердо стояла на своем, всматриваясь в их лица. И в конце концов она ушла не одна. Сначала пошел Джонни Лондон, рок-звезда, со своей подружкой Нэнси. За ними последовала фотограф Мэри Сарстерс, а также актер Бобби Риз. Вот и все, но этого оказалось достаточно, чтобы создать группу, суррогат семьи – такой, которая поможет ее членам расти, а не объединяться в саморазрушении.
– Ну и ну, – заметил Самсон, когда маленькая группа покидала его дом. – Милая Стиви Найт исполняет роль Крысолова. Интересно только, доберется ли эта труппа до Бродвея, а?
3
Когда маленькая группа погрузилась на паром, который должен был перевезти их через узкую полосу вод Атлантики до прибежища Бена на острове Шелтер, Стиви показалось, что все они пилигримы, отправлявшиеся в путешествие по неведомым водам и белым пятнам континентов. Она сама себя назначила их руководительницей и теперь ощущала благодатный груз этой ответственности. И так, как должны делать все путники, странствующие по жизни, она несла с собой веру в нечто такое, что стояло за ней. Для некоторых это была религия; для Стиви же это было мощное убеждение, что там, где появлялось желание идти новым и неизведанным путем, там появлялась и возможность обрести его, этот путь.
Мартовское небо казалось белым от облаков, воздух обжигал холодом, в нем ощущались последние следы зимы. Как Бен и предсказывал, остров Шелтер оказался спокойным и почти пустынным. Обветренный штормами серый дом Бена из деревянных клинообразных досок в колониальном стиле с белыми ставнями и черными деталями фронтона приветливо кивнул маленькой группе.
Еще не успели включить отопление, как Стиви почувствовала теплоту этого места. Мебель тут была крепкой и простой, отполированной поколениями, сидевшими на ней; множество стеганых одеял, медных кастрюль и примитивных керамический изделий отражали страсть покойной Пат Хокинс к блошиным рынкам и ярмаркам.
Коробки и мешки с провизией оставили в просторной деревенской кухне, приготовили и съели легкую закуску. Разожгли огонь в гостиной, в высоком камине от пола до потолка. Поставили кофейник и чайник, и Стиви собрала у огня свою маленькую группу. Сама она села в центре скрестив ноги, ее красивое лицо освещало пламя.
– Я не собираюсь произносить долгих речей, – сказала она. – У нас в жизни появился шанс, остальное все просто. Если кто-то не хочет воспользоваться им, если кто-то сомневается, может или рассказать об этом всем и таким образом избавиться от сомнений, или уехать на следующем пароме назад. – Она выждала момент и оглядела присутствующих но все молчали. – Тогда ладно, – продолжила она, – почему бы нам не начать с того, что каждый расскажет всей группе, почему приехал сюда? – Снова тишина и Стиви поняла, что ей придется и дальше подталкивать всех. – Джонни, – сказала она, выбрав мужчину, который выступал перед десятками тысяч зрителей. – Ты первым ушел с вечеринки Самсона… Скажи мне, почему?
Джонни Лондон потянулся к кофе, как часто тянулся к более сильным стимулянтами, и сделал глоток.
– Господи, – произнес он, – я бы с удовольствием подсластил это чуть-чуть кое-чем… и я имею в виду вовсе не сахар!
Последовал взрыв нервного смеха. Стиви была готова наброситься на Джонни за то, что тот напомнил остальным о том, от чего они отказались, однако инстинкт взял верх и удержал ее. Джонни вел себя честно, поняла она, и это было лучше, чем делать вид, что ты сильный, хотя на самом деле таковым и не являешься.
– Что ж, – сказала она, – Джонни решил говорить только правду. Теперь скажи нам немного побольше, Джонни… Мы тут все друзья, и нам всем известно, что такое хотеть выпить, проглотить пилюлю или сделать понюшку.
Джонни изобразил свою фирменную улыбку, которая глядела со всех обложек музыкальных альбомов.
– Ты хочешь знать, почему я поехал с тобой, Стиви?
– Я рада, что ты так поступил, – ответила она.
– Я пил как лошадь лет с шестнадцати, – начал он. – Когда я начинал работать в маленьких клубах в Джерси-Шор с моими ребятами, мы получали обычно сотню баксов, максимум, – и пей сколько хочешь всю ночь. Черт побери, мы считали, что нам невероятно повезло – шанс прославиться, подцепить самых красивых девочек… а еще все спиртное, какое способны выпить.
