Мэриан Кайз - Суши для начинающих
– Я ни о чем и ни о ком, кроме вас, не могу думать, – продолжал он. – И это всему мешает.
Голова у нее закружилась, все сильнее, сильнее, сильнее, и слова не шли с языка. Ну хоть бы что-нибудь умное! Она и сама догадывалась, что нравится ему, но если уж он сам сказал…
– Скажите же что-нибудь, – нетерпеливо попросил он.
– И давно это с вами? – промямлила Эшлин непослушным языком.
– Сто лет, – вздохнул Джек. – С самой презентации журнала.
– Так давно?
– Так давно!
И он снова вздохнул.
– Но ведь прошло уже несколько месяцев!
– Шесть.
– И все это время…
Она лихорадочно пролистывала в памяти последние полгода, и собственная жизнь представала перед нею совсем в ином свете. Неужели он серьезно? Конечно, он сам сказал, но она все равно боялась верить.
– Неудивительно, что вы были так добры ко мне, – выдавила она наконец.
– Я бы в любом случае был к вам добр.
– Да?
– Конечно, – кротко улыбнулся Джек. – Ну, может быть. Вероятно… А вы?
– Я?
– Вы что думаете?
Слова по-прежнему не шли с языка, и лучшее, на что она оказалась способна, было:
– Я думаю, что очень хочу встретиться с вами в субботу вечером.
– Хорошо, – кивнул он облегченно. – А может, вы бы зашли ко мне? Вы ведь обещали научить меня танцевать.
Вообще-то она никогда ничего такого не обещала, но спорить не стала.
– И мне все-таки кажется, что суши вам понравилось бы, если б вы мне поверили, – добавил он.
– Я вам верю.
Назавтра, когда Лиза подала заявление об уходе и сообщила о своем намерении вернуться в Лондон, Джеку хватило учтивости сказать:
– Нам повезло, что ты у нас так долго задержалась. Но и ей хватило чутья понять, что от горя он не умирает.
– Вы могли бы заменить меня Трикс, – невинно предложила она.
– Разумеется, мы поду… Ох, хорошо ты меня поймала! – рассмеялся Джек.
64
В продуваемом всеми ветрами Рингсенде, в доме у моря нервно здоровались мужчина и женщина. Неподвижное, черное море наблюдало сквозь незашторенные окна, как он привел ее в комнату, где перед тем наводил порядок несколько часов кряду. Море давно уже знало Джека Дивайна и прежде ни разу не видело его в такой лихорадке. Заметьте, если уж на то пошло, свою фланелевую рубаху он мог бы выгладить, а джинсы надеть нерваные.
Женщина присела на вычищенный диван, провела рукой по уложенным в парикмахерской волосам. Одернула кофточку, отчего сразу вспомнила о новом кружевном белье, специально для этого случая купленном.
– Ты голодна? – спросил Джек, протягивая ей бокал вина.
– Просто умираю от голода, – соврала она.
Джек расставил на маленьком столике соевый соус, имбирь, положил палочки для еды и другие необходимые для суши аксессуары, затем заботливо пододвинул к Эшлин досочку с маленькими рисовыми конвертиками.
– Там ничего такого нет, – заверил он. – Это суши для…
– …начинающих, я знаю. А что, если первый кусок я съем без васаби? Чтобы входить в курс дела постепенно? – спросила Эшлин.
– Хорошо, как хочешь…
Но от Эшлин не укрылась промелькнувшая на его лице тень разочарования, и она расстроилась. Он так старался!
– Все-таки попробую, – решилась она. – Пусть лучше все будет как положено! Разные вкусы дополняют друг друга.
– Только если ты уверена. Не хочу тебя спугнуть.
Он аккуратно положил точно по центру суши крохотный, прозрачный ломтик имбиря, палочками разгладил неровные края. Эшлин наслаждалась тем, как он хлопочет – и все ради нее.
– Готова? – спросил он, протягивая ей суши. Эшлин открыла рот.
Джек внимательно следил за ее реакцией.
– Вкусно, – наконец улыбнулась Эшлин. – Необычно, но вкусно.
Она попробовала суши с огурцом, с соевым творогом тофу, с крабами и авокадо, а потом осмелела так, что съела даже одну штуку с лососем.
– Ты молодчина, – радовался Джек, как будто она сделала нечто действительно достойное внимания. – Так что, когда будешь готова танцевать сальсу…
– Знаешь, мне трудновато будет показать тебе все как надо, – скороговоркой выпалила она, – потому что в танце должен вести мужчина.
– А ты все-таки попробуй!
– Но…
– В самых общих чертах, – усмехнулся он.
– У нас нужной музыки нет.
– А какая нужна? Что-нибудь кубинское?
– Да, – протянула Эшлин, осознавая свой промах. Она-то надеялась, что у него вряд ли водится такая музыка!
Итак, деваться было некуда.
– Ладно, бог с ней, с музыкой. Сойдет та, что звучит сейчас. Так, встаем оба.
Джек проворно вскочил на ноги, и Эшлин удивилась, какой он высокий, как будто видела его в первый раз.
– Лицом друг к другу.
Они повернулись друг к другу лицом. Вот только расстояние между ними было не меньше трех метров.
– Можно немного ближе, – предложила она.
Джек сделал шаг к ней, она – к нему и наконец оказалась прямо перед ним. Слишком близко подходить она не решилась, но его запах она чувствовала и отсюда.
– Теперь одной рукой обними меня. Если хочешь, – поспешно добавила она.
Он послушно положил руку ей на талию. Эшлин на мгновение задержала свою над его плечом и после некоторой заминки опустила. Сквозь рубашку она ощущала тепло его тела.
– А эту куда? – помахал он свободной рукой.
– Этой берешь мою.
– Хорошо.
Он настолько непринужденно и спокойно сжал ее руку в своей большой, сухой ладони, что и Эшлин смогла расслабиться. Она просто учит его танцевать, и прикасаться при этом друг к другу совершенно естественно.
– Когда я делаю шаг назад, ты делаешь шаг вперед, понял?
– Покажи.
– Смотри.
Она отвела ногу назад, и его нога тотчас двинулась вперед.
– Теперь наоборот, – продолжала Эшлин. – Ты назад, а я к тебе. И еще раз.
Они повторили несколько раз, с каждым разом все красивее, ускоряя темп, пока на полушаге Джек не остановился, а Эшлин, продолжая двигаться, столкнулась с ним – и тесно прижалась бедром к его бедру. Она замерла, но он не отстранялся. Оба стояли неподвижно, застыв в танце. Подбородок Джека приходился как раз на уровне глаз Эшлин, и она рассеянно подумала: «Ему надо побриться». Это очень помогает – в такие минуты думать о чем-нибудь обычном. Потому что в закоулках сознания бродят совсем иные мысли.
– Эшлин, посмотри на меня, пожалуйста! – услышала она голос Джека прямо у себя над ухом.
«Не могу!»
А потом вдруг смогла. Она запрокинула лицо к нему, встретила взгляд его черных, бездонных глаз, и губы их сошлись в крепком поцелуе, которого они оба ждали так долго. Эшлин захлестнуло чувство освобождения, что-то раскрылось внутри; обычно это происходило постепенно, а в этот раз пришло внезапно, обрушилось на нее, нетерпеливое, мощное.
