Джоанна Кингсли - Любовные прикосновения
– Как тебе удалось вырваться? Сколько времени ты сможешь погостить у меня? Ты хочешь сначала отдохнуть или сразу ехать осматривать город?
Волнение, которое охватило Лари при виде подруги, прогнало всю ее сонливость.
Вопросы так и сыпались с ее губ. Только когда они уже были в квартире и остановились, чтобы взглянуть друг на друга, Лари поняла, что настроение у Доми подавленное. Только теперь она разглядела у нее безобразный синяк под правым глазом и рваную рану в углу рта, которые не были так заметны в тусклом свете прихожей. Сейчас Лари видела также признаки поспешного бегства Доми. Хлопчатобумажная блузка, заправленная в джинсы, напоминала рубашку от пижамного костюма, блестящие волосы были небрежно собраны в пучок на макушке и скреплены заколкой, а из закрытого чемоданчика высовывался край юбки.
– О Боже, Доми, что случилось?
Прежде чем ответить, Доми задрожала и чуть не расплакалась. Лари подтолкнула ее к софе, завернула в одеяло, потом налила ей кружку горячего чая и принесла мазь для ее кровоподтеков. Наконец Доми успокоилась и смогла рассказать о событиях, которые вынудили ее бежать из Ньюпорта.
После многих лет приличного поведения Эрнесто Пеласко заявился в ее спальню. Он сказал, что с самого первого дня ее пребывания в его доме ему было известно об интимных услугах, которые она оказывала прежнему хозяину в Каракасе. Пеласко не требовал этого от служанки, пока она была подростком. Но теперь она стала прекрасной молодой женщиной. Кроме того, он был осведомлен о ее связях с молодыми людьми. Поэтому Эрнесто счел возможным ожидать от нее выполнения, как процитировала его слова Доми, «дополнительных обязанностей». Разумеется, за это он охотно увеличит ее жалованье.
– Он даже принес мне золотые часы, сказав, что это вроде подарка ко дню рождения – чтобы отметить первый раз, когда он трахнет меня…
– Ублюдок! – гневно пробормотала Лари.
Зная, как Доми всеми силами старалась сохранить эту работу ради своей матери, Лари и представить себе не могла более беспомощной жертвы.
– Я не хотела его, поэтому попыталась сопротивляться, – продолжала Доми. – Тогда он ударил меня. Раз, другой. Я испугалась, что проснется мать, ведь ее комната совсем рядом. Не знаю, что случилось бы, если бы она пришла. Поэтому я позволила ему сделать все, что он хотел. Потом он ушел, а я сбежала…
Потрясенная Лари вначале не могла понять, почему Доми поступила так. Почему она не позвонила в полицию? Даже если она боялась обращаться к властям, то почему не взяла с собой мать?
Доми прочитала ее мысли. Она потянулась к Лари и схватила ее за руку.
– Я знаю, ты сердишься на меня, ты хочешь, чтобы Пеласко был наказан. Но не все в мире так просто, Лари. Он богатый, я бедная. Для него не составит большого труда заставить людей поверить, что я хотела его – и его золотые часы тоже.
– Ему не так-то легко будет объяснить, откуда у тебя эти синяки, – с негодованием возразила Лари. – Ты могла бы посадить его в тюрьму.
Улыбка Доми показалась еще более горькой из-за рассеченной губы.
– Но я уже выиграла кое-что получше, чем наказание для него.
Лари покачала головой. Она не видела тут никакой победы.
– Свободу, Лари! Если я подам на него в суд, то, вероятно, проиграю. Я оставила ему записку, в которой обещала молчать о случившемся, пока он будет хорошо относиться к моей матери и не шипит ее работа. A ей написала, что уезжаю делать карьеру. Теперь у меня есть шанс петь!
Лари хотела сказать подруге, что нельзя такой ценой добиваться права на мечту. Но она сама уже распростилась со многими иллюзиями. Поэтому оставила свое мнение при себе.
– Ну что ж, я очень рада, что ты теперь свободна. Можешь оставаться у меня сколько захочешь.
– Нет, я не могу. Я должна найти того человека с твоей вечеринки – того, который делает бизнес на певцах.
– Берни Орна?
– Он слышал меня. Поэтому он поможет мне, ведь так?
Лари вспомнила, что главный офис Берни Орна находится в Калифорнии. Далекий путь, особенно если учитывать то, что отец Ника отнесся к потенциальным возможностям Доми сдержанно.
– Сейчас Берни Орн – не самая лучшая ставка для тебя. Останься здесь, Доми! Я устрою тебе прослушивание!
– Ты собираешься дать еще один бал?
– Нет, на этот раз тебе не нужно будет надевать вечернее платье. Думаю, подойдет и этот твой наряд.
Доми бросила взгляд на свою неряшливую одежду и обеспокоенно нахмурилась.
– Ты считаешь, мне следует начать с выступлений на улице?
Лари рассмеялась и заверила подругу, что имеет в виду кое-что получше.
В воскресенье кабаре «Горький конец» было закрыто. В понедельник после обеда Лари повела Доми на встречу с менеджером, Сидом Перлманом, долговязым длинноволосым хиппи средних лет. В этом клубе охотно давали дорогу новым талантам, поэтому он быстро согласился на прослушивание.
Накануне Доми не ложилась спать. Она не просто репетировала, но и написала новую песню на испанском языке «Los Вesos Aspero» – «Горькие поцелуи». Лари не поняла слов, но музыка была настолько запоминающейся и прекрасной, а исполнение Доми – таким трогательным, что она сразу же предположила, что эта песня будет очень хороша для прослушивания. Доми объяснила ей, что она поет о молодой женщине, которая побеждает многочисленные лишения, а потом подвергается насилию со стороны мужчины, которому доверяет.
Сидя на стуле посреди сцены с гитарой на коленях, Доми пела для Сида и Лари, в то время как официанты и кухонный персонал звенели посудой, накрывая столы к вечеру. Лари хорошо поработала, скрыв кровоподтеки под глазом и возле рта Доми с помощью макияжа, так что ее знойная красота казалась почти нетронутой в свете софитов. Через несколько минут после начала песни Лари заметила, что звон посуды стих, а все официанты смотрят на сцену, словно пригвожденные к месту. Когда Доми закончила, они засвистели, затопали ногами и зааплодировали.
Менеджер закричал:
– Спойте мне американскую песню!
Доми начала «Отель разочарований» в своей аранжировке на испанском языке. Слушатели снова засвистели и устроили ей овацию, когда она закончила.
Менеджер наклонился к Лари.
– А по-английски она умеет петь?
Тут Лари вспомнила, что все песни, которые репетировала Доми, были на испанском языке. На балу у Лари она тоже не пела по-английски, по публика не возражала, потому что исполнялись популярные песни, слова которых хорошо знали.
– Не в курсе, – ответила Лари, когда аплодисменты стихли. Менеджер крикнул Доми, чтобы она спустилась со сцены.
– Что еще есть в вашем репертуаре?
Доми бросила взгляд на футляр гитары, словно он мог быть источником того, что желал услышать Сид.
