Джанет Дейли - Наследство для двоих
– Ты не видишь там Бена, мамочка? – Иден стояла на диванной подушке, привалившись боком к матери и силясь рассмотреть, что происходит за стеной человеческих спин.
– Нет, милая.
– Уиндсторм, наверное, уже думает, куда мы подевались, правда, мам?
– Правда. А теперь сядь. Ты же знаешь, что нельзя становиться ногами на мебель. – Эбби рассеянно перелистнула газету еще раз и, встряхнув, расправила ее.
– Но мне так ничего не видно, – резонно возразила Иден. – А ты сама мне сказала, чтобы я смотрела, не появится ли Бен.
Крупнозернистая газетная фотография бросилась ей в глаза. Эбби не слышала ответа Иден, не видела, что дочь не слушается ее, упрямо продолжая стоять на диване. Она была попросту оглушена – с газетной полосы на нее смотрел Маккрей. Да, это было его лицо, целиком – от ленивого блеска темных глаз до самодовольной ухмылки, спрятанной в усы. Казалось, он насмехался над ней, наверняка зная, что она увидит эту его фотографию… И с женщиной, которую он сопровождает. Рядом с Маккреем была Рейчел Кэнфилд, собственной персоной.
Попытавшись успокоиться, Эбби напомнила себе, что он больше для нее ничего не значит. А потому всего-то и следовало, что перевернуть эту страницу. Однако она словно парализованная продолжала держать газету открытой, читая и перечитывая подпись под фотографией: «Рейчел Кэнфилд, жена промышленного магната Лейна Кэнфилда, появилась вчера вечером в сопровождении миллионера-буровика Маккрея Уайлдера на приеме, данном…»
– Гляди, мам, Маккрей! – возбужденно хлопнула ее по плечу Иден. – Маккрей – я его сразу узнала!
– Вижу. – Эбби никак не могла оторвать глаз от этой чертовой фотографии.
– Маккрей, погоди! – Иден вихрем сорвалась с диванной подушки.
Вздрогнув, Эбби посмотрела вслед дочери, которая неслась к мужчине, пересекавшему в эту минуту вестибюль. Действительно, это был Маккрей.
– Иден, вернись! – бросилась она за дочерью, но было уже поздно: увидев Иден, Маккрей остановился.
– Привет, коротышка, – с улыбкой потрепал он ее по темным волнистым волосам. – Уж не хочешь ли ты сказать, что твоя мама снова потерялась? – Подняв глаза, он увидел, как Эбби приближается к нему. Хотя выражение его лица практически не изменилось, она безошибочно почувствовала, что Маккрей в ту же секунду надел непроницаемую маску.
– Не-е, – засмеялась Иден. – Она во-он там сидит. Мы Бена ждем. – Эбби, подбежавшая к ним, грубо рванула дочь к себе, чтобы Маккрей не вздумал прикоснуться к ней, и только тогда обнаружила, что до сих пор держит в руке газету. – Вот она, моя мама. Видишь, не потерялась.
– Идем отсюда, Иден, – твердо взяла ее за руку Эбби. – Ты мешаешь мистеру Уайлдеру.
Упершись, как бычок, Иден серьезно поглядела ему в лицо.
– Я тебе правда мешаю?
– Ну что ты, конечно, нет!
– Не приманивай ее, – предупредила Эбби тихим голосом, чтобы не выдать душивший ее гнев.
– А это тебе зачем? – поинтересовалась между тем Иден, показывая на вещевой мешок, свисавший с его плеча. – Ты куда-нибудь едешь?
– Да, уезжаю. Мне нужно успеть на самолет, – ответил Маккрей, и ответ его был адресован скорее Эбби.
– А ты разве не хочешь остаться, чтобы посмотреть, как наш Уиндсторм победит всех остальных? – возмутилась Иден.
– Не могу. Все свои дела здесь завершил, теперь пора обратно, на работу.
– Дела? – не сдержавшись, фыркнула Эбби. – Что-то не похоже. Утренняя газета называет это несколько иначе. Вот! Сам почитай, – сунула она газету прямо ему в нос. – Может, опять скажешь, что свел с ней контакты до минимума?
У нее не было никакого желания ждать, какое оправдание он изобретет на сей раз. А вот, кстати, и Бен! Взяв Иден на руки, Эбби решительно зашагала сквозь распахнувшиеся перед ней стеклянные двери к машине, запаркованной на улице.
– Ну почему ты так не любишь Маккрея? Скажи, мамочка, – тихо произнесла Иден, когда мать опустила ее на сиденье.
В ту же секунду на крыльце мотеля появился Маккрей и резко взмахнул рукой, останавливая такси. При виде этого жеста боль и гнев еще сильнее застучали в сердце Эбби.
– Тебе этого еще не понять, Иден, – печально ответила она, садясь за руль.
36
Утром, днем, вечером – во всякое время суток Рейчел старалась быть вместе с Россом, не упуская ни единой возможности. А их было великое множество. Роскошные приемы и грандиозные распродажи, являющиеся неотъемлемой частью выставки в Скоттсдейле, позволяли им встречаться, не вызывая ни у кого подозрений. Всегда приезжая и уезжая по отдельности, они посетили таким образом элегантное гала-представление, устроенное торговой фирмой «Лоуз», тщательно отрежиссированное празднество в особняке-представительстве королей жевательной резинки «Ригли», степенный поздний завтрак в Билтморе, ужин в узком кругу избранных в одном из многоквартирных домов-заповедников для миллионеров, а также побывали на бесчисленных вечеринках и официальных приемах по тому или иному случаю.
В выставочном зале им каким-то образом всегда удавалось сидеть за одним столом эксклюзивной секции «только для обладателей золотых карточек». Перед их глазами проводили легконогих арабских скакунов, разворачивая это действо на фоне гигантских репродукций всемирно известных произведений искусства из Версальского дворца, а также футуристических конструкций, сверкающих хрусталем и хромом. Пока они потягивали шампанское и ели клубнику в шоколаде, на арене демонстрировали свое искусство известнейшие исполнители, выступавшие в разных жанрах. А потом на смену комедиантам сквозь низко стелющиеся клубы белого искусственного тумана выплывали все те же благородные кони из волшебной сказки.
Вместе сидели они и на трибунах, по очереди поддерживая и успокаивая друг друга в зависимости от того, чья лошадь выступала в отборочных турах, борясь за выход в финал. Но главной для Рейчел неизменно становилась завершавшая все ночь – бурная, страстная, когда Росс предавался с нею утехам любви столь безоглядно, столь беззаветно, что у нее ни на секунду не возникало сомнения в искренности его чувства. Казалось, ничто и никогда не сможет омрачить обретенное ею счастье.
Надев через голову атласную ночную рубашку, Рейчел на секунду замерла, ощущая, как легкая ткань мягко скользит по ее обнаженному телу. Машинально поправив на плечах бретельки, она повернулась к широкой кровати, на которой, внимательно глядя на нее, лежал Росс.
– Пора бы тебе одеться, – напомнила она ему с легким упреком в голосе.
– Пытаюсь понять, когда ты красивее – в одежде или без.
– Ну и каков твой вывод?
– Все никак не могу решить. – Приподнявшись на локте, Росс протянул к ней руку, чтобы привлечь к себе. – Почему бы тебе не снять сорочку? Тогда бы я быстро понял.
