Невыносимая шестерка Тристы - Пенелопа Дуглас
На следующий день после бала мы с Клэй сидели вдвоем в кафетерии, пока Крисджен и Хлоя не присоединились к нам. В течение следующих нескольких дней другие садились рядом, пока, в конце концов, мы не оказались в центре внимания, не отделяясь от всех остальных. Теперь мы часть происходящего, несмотря на шепотки вокруг.
Эми так и не появилась.
И хотя она не одна в школе, но выглядит одинокой, потому что ее гордость не позволяет ей повзрослеть.
Я перевожу взгляд на Клэй.
Она прищуривается, замечая Эми, а затем снова смотрит на меня. Она качает головой.
«Да», — говорю я ей своим свирепым взглядом.
Враги — это выбор. Результат нашего эгоизма. Они появляются, когда мы решаем увидеть овец вместо спящих львов.
Эми будет львицей. Как мы. Ей просто нужно проснуться.
Клэй выдерживает мой пристальный взгляд и наконец закатывает глаза, потому что не собирается убеждать Эми в чем-либо, но она делает все, что я говорю.
В этом мы похожи.
Она смотрит вниз на Эми, которая опускает глаза, будто не знает, что мы стоим прямо перед ней.
— Так ты… собираешься сегодня у себя дома?
Спустя мгновение Эми кивает.
— Одна? — спрашивает Клэй.
Эми снова кивает.
Клэй стреляет в меня взглядом, и мы обе наблюдаем за Эми, которая все еще не смотрит на нее.
— О, ради всего святого, — говорит Клэй, перекидывая сумку через плечо. — Просто приведи своего стилиста. Маргариту подадут через пятьдесят девять минут.
Эми поднимает взгляд, на ее лице — волнение и улыбка. Следом она смотрит на меня, презрение, которое я раньше видела на ее лице, теперь исчезло.
— Спасибо, — благодарит она.
Не знаю, можем ли мы доверять ей, но, думаю, мы это выясним.
Я тяну Клэй за собой, с сумкой наперевес спешу к своему мотоциклу и передаю ей шлем. Взяв свой, натягиваю его через голову и забираюсь на «ниндзю», Клэй садится сзади и обнимает меня руками.
— Душ, — шепчет она мне в шею.
Дрожь пробирает меня, и я изо всех сил включаю передачу, ускоряясь.
Отвожу нас к ней домой; обычно я стараюсь не спешить, ведь мне безумно нравится чувствовать ее рядом, но сегодня вечером у нас дела, и я хочу, чтобы Клэй была одна, прежде чем все придут сюда.
Мое платье уже в гостиной, а также кое-какие принадлежности для макияжа и прически, и я слышу, как мама Клэй болтает по телефону, наушник висит у нее в ухе, когда мы вбегаем в дом.
— Девочки, помедленнее! — кричит Джиджи, в то время как мы летим к лестнице. — Вы все в грязи!
Мы снимаем обувь на мраморном полу.
— Прости, мам! — извиняется Клэй, взяв меня за руку.
Мама Клэй держит поднос с красивыми маленькими пирожными, покрытыми белой глазурью и с розовыми цветами, украшающими их сверху.
Я протягиваю руку, чтобы взять одно, но останавливаю себя.
— Мне нужно влезть в платье.
Джиджи наклоняется ко мне.
— Поверь мне, съешь это пирожное.
Что ж, если она собирается выкрутить мне руку из-за этого… Я хватаю с подноса маленькое модное кондитерское изделие и позволяю Клэй потащить меня наверх, пока спотыкаюсь и ем одновременно.
— Твоя мама хорошо выглядит, — с набитым ртом говорю я.
Она тянет меня в комнату и захлопывает дверь.
— Кажется, она и чувствует себя хорошо.
— А твой папа?
Клэй снимает рубашку — ее черный спортивный топ выглядит на ней фантастически — и подходит к окну, выглядывая наружу. Она пожимает плечами.
— Это совсем не странно.
Она имеет в виду то, что он съехал. Несмотря на пламя и любовь, которые до сих пор существуют между ее родителями, Джиджи решила, что ей нужно побыть одной, и это пойдет ей на пользу. Их развод продолжается.
— Я рада, что Генри не видит этого, — признается Клэй, — но она молодеет с каждым днем, понимаешь?
Она выглядывает в окно, вниз, во внутренний дворик. Я подхожу ближе и наблюдаю, как ее мать входит в маленькую теплицу, которую она построила — или кто-то построил — на заднем дворе внизу. Думаю, она открыла в себе любовь к садоводству.
Вдобавок Джиджи пошла на курсы фотографии и самостоятельно изучает фондовый рынок. Сначала я решила, что так она пытается отвлечься, но, похоже, это приносит ей радость. Она учится снова расти.
Я сажусь на подоконник, притягивая Клэй между ног. Она кладет голову мне на плечо, и я целую ее волосы.
— Я буду скучать по тебе, — тихо говорю я.
— Просто оставайся рядом, — шепчет она. — Давай не будем говорить об этом, хорошо?
— Но я не могу перестать думать об этом. — Болезненный комок сжимает мое горло. — Может, я смогу поступить в Уэйк-Форест. Или ты можешь уехать в Дартмут.
— Слишком холодно, — вздрагивает она. — Я не собираюсь поступать в Уэйк-Форест.
Прошу прощения?
— Я еще не сказала родителям, — признается Клэй. — Но после всего, думаю, они понимают, что лучше не стоять у меня на пути.
— Куда ты тогда поступишь?
Вот так новость. Когда она решила это?
Она молчит, переплетая наши пальцы у себя на животе.
— На самом деле я остаюсь.
— Что?
Она делает глубокий вдох и садится, поворачиваясь ко мне лицом.
— Я видела мир, Лив, — объясняет она. — Я встречала разных людей. Разодетых, чтобы произвести впечатление. У меня были одинаковые разговоры с людьми, которые мне не нравятся, я общалась с теми, с кем меня ничего не будет связывать. Все, что даст мне отъезд из дома, у меня уже есть. — Она не колеблется, задумчиво смотрит мне в глаза. — Я не хочу быть в сестринстве, где давление сверстников заставит меня избавляться от каждого углевода, попавшего в мой организм, или скрывать, как сильно я люблю тебя вместо какого-нибудь члена братства. — Она касается моего лица. — Я знаю, чего хочу.
Не понимаю, нервничаю я или испытываю облегчение. Это нормально — беспокоиться о том, что Клэй встретит кого-то другого. Неуверенность приходит с разлукой. Она завела бы новых друзей в колледже, возможно, нашла бы что-то или кого-то, кто мог бы забрать ее у меня навсегда. Теперь такой вариант кажется менее вероятным из-за того, что она останется дома и не будет находиться в такой обстановке изо дня в день.
Но если мы планируем совместное будущее, я не хочу, чтобы ее съедало чувство, будто она что-то упустила.
— Я хочу снова наладить отношения со своими родителями, — говорит она мне. — Собираюсь пройти стажировку у миссис Гейтс. Посещать занятия онлайн. Я хочу быть здесь.
— Ты уверена?
— Единственное, в чем я не уверена, так это в том, насколько тяжело будет смотреть, как ты уезжаешь.
Боль пронзает мою грудь, и я почти морщусь. Это сложнее. Зная, что она остается здесь. Я смогу представить себе все. Места, где она ест. Штормы, когда я проверяю погоду. Ее путь в похоронное бюро каждый день.
— Но ты должна ехать, — мягко произносит она. — Дартмут — твоя мечта. Ты работала ради нее. И заслужила это.
Я не хочу уезжать.
— Клэй, все меняется…
— Если ты не уедешь, то всегда будешь жалеть об этом. — Она приближается на дюйм, едва касаясь моих губ, и пристально смотрит на них. — Я имею в виду,
