Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга
Шон пытался организовать детей, но Элайза дулась и шла в отказ. Потому они засели за карты вдвоем с Джеймсом, а я предложила девочке порисовать — может, отвлекусь от своего состояния… Но она попросила нарисовать для нее кролика. Клетка стояла напротив камина. Элайза вытащила любимца и решила позировать с ним на руках. Только я едва успела раскрыть ее альбом для рисования, а кролик уже начал вырываться, и в итоге врезал маленькой хозяйке лапами по лицу, но девочка не заплакала. Только закричала, чтобы закрыли дверь в сад.
— Лиса может съесть моего кролика, — пояснила она, когда услышала хлопок двери. — Дедушка купил домик, но Венди Дарлинг нельзя в нем жить, К нам уже две лисицы приходили, когда я играла с ней во дворе.
— Лучше выпусти гулять, — встрял Джеймс, принесший кролика обратно в гостиную. — Если лиса съест твою Венди, папа будет доволен.
— Джеймс! — но я не успела ничего добавить, сестра сама наградила брата обидными прозвищами и заявила, что дядя Шон купит ей еще одного кролика, и у них будут крольчата.
— Сначала мы загон построим, — Шон стоял в дверях с грозным видом строителя и явно не шутил.
Но до утра можно было не волноваться. Сейчас света хватало только для рисунка, и я напрягла фантазию и память, чтобы создать картинку наподобие иллюстраций к «Кролику Питеру». Только заказчица уснула до его завершения. Второй день без дневного сна выбил Элайзу из колеи. Шону пришлось нести ее в кровать.
Карен перебралась в коттедж сына. Ричард оставался с нами. Шон, отправившийся укладывать детей, долго не возвращался. Я наконец разобралась с душем и от души отлила себе воды. Теперь следовало купить билеты, пока кто-то из нас не передумал лететь. Но Шон разозлился. Наверное, за использование моей собственной кредитки. Неужели деньги будут нашим вечным камнем преткновения?! И я решила пошутить:
— Тебя не устраивает «Юнайтед»? Но ты же летишь без волынки, и они разбивают только гитары.
Он посмотрел на меня в полном недоумении, и пришлось спеть, хотя бы чуть-чуть: «I should’ve flown with someone else or gone by car 'cause United breaks guitars…»
— Ты не знаешь эту историю? Как канадец музыкальным клипом ответил на отказ авиакомпании платить ему за сломанный инструмент…
— Лана! — перебил Шон нетерпеливо. — Ты не можешь лететь в твоем состоянии. Ты не должна рисковать…
Я швырнула на кровать телефон, на котором показывала ему билеты на утро четверга. Понимаю, если бы он разозлился на утренний полет и то, что толком не поспит этой ночью. Но мне хотелось прилететь в Калифорнию днем.
— Я могу быть беременна, но это ведь не на сто процентов, понимаешь? И я в любом случае не меняю планы…
Я говорила и не шибко-то верила. Если со мной будет твориться то, что днем… Но ночь прошла спокойно, без открытого окна, а не вставала я, потому что голова не болела и кровать была жутко мягкой. И в ней не было Шона с извечным беспокойством без всякого повода. Достаточно было минуту полежать без движения, как он тут же расталкивал меня. Но, главное, кролик в постели не так пугал, как хозяева в кухне…
— Спасибо за рисунок, — будто только что вспомнила Элайза, и я кивнула в знак ответа. — Нарисуешь еще?
— Неси альбом и карандаши, а можно и фломастеры.
— А ты вставать не будешь?
— Нет, не хочу мешать Шону строить домик. Даже к окну подходить не буду, чтобы не ругаться.
— А почему ты должна с ним ругаться? — спросила Элайза так серьезно, что пришлось задуматься над ответом.
— Потому что я переживаю за Джеймса. Он может пораниться.
— Не переживай. Он уже поранился, — прошептала Элайза, будто ее папочка мог услышать из своего Лондона. — Но дедушка заклеил ему палец.
— Не рассказывай мне больше!
О чем Шон думает! Чистоплюй Джордж взбесится и не подпустит его больше к сыну! Джеймсу только в лошадином навозе позволено возиться!
— Элайза, неси альбом! — Если Шон знает, что нужно мальчикам, то я знаю, как увлечь девочек. — И забери Венди Дарлинг. Она будет нам мешать.
Но нам мешала Карен, требующая, чтобы я наконец спустилась к завтраку, но я настояла на рисунке, после которого можно было уже спокойно дождаться обеда. Но хозяйка все же принесла мне молоко с печеньем и чай прямо в кровать.
После обеда, когда между столбов не только натянули сетку, но и покрасили сами столбы, Шон собрался за вторым кроликом. Хозяева изуродованного дворика не возражали, и я не стала лезть. Не мое дело! Однако сопровождать их отказалась, вспомнив, как меня вчера укачало. Я помогла Карен пересадить цветы, чтобы хоть чуть-чуть облагородить кроличий домик. Да и лисе будет не так обидно — на цветы хоть полюбуется и не бросится с горя под колеса, а то по дороге в Шерифф Хаттон я насчитала аж трех сбитых красавиц. Лежат у обочины, как в Калифорнии белки…
Вечером мы лежали в кровати молча, не касаясь друг друга даже пятками. Шон думал о завтрашнем дне — о расставании с сыном. Щедрость Джорджа обернулась злом. Перед смертью не надышишься… Подарив четыре лишних дня, Джордж только сделал Шону больнее.
Я не выдержала тяжелой тишины и сползла на подушку Шона.
— Все хорошо. Спи, — произнес он так, будто отмахнулся, и я отвернулась, но Шон тут же обнял меня, скрестив свои большие сильные руки на моем несчастном животе, который вновь тянуло — верный признак, как я успела прочитать в интернете.
Шон молча уткнулся носом мне в спину. Стало еще теплее, и я уснула, на утро вскочила раньше него, и не позволила схватить себя за руку. Но он через секунду постучал в ванную.
— Ты в порядке?
Я была более чем в порядке — на трусах алела кровь. Но вместо вздоха облегчения, в груди заклокотало нечто другое. Я умылась ледяной водой, но она не помогла остановить слезы. Шон продолжал стоять за дверью. Я попыталась оттянуть майку, но в итоге замоталась в полотенце.
— У меня месячные начались, — буркнула я, проходя мимо к рюкзаку, что убрать грязную и достать чистую одежду. — В Штатах уже постираем. Там сушильная машина есть, — сказала я зачем-то, возвращаясь мимо Шона в ванную комнату.
Он закрыл за мной дверь и вернулся в кровать. Совсем еще рано. Даже Карен спит. Чего я тогда полностью оделась? Что буду делать? Так и просижу на краю кровати, уставясь в окно?
— Лана, — позвал Шон, но я не обернулась. Тогда он подполз ко мне: его руки вновь сомкнулись на животе, а нос уткнулся в горб позвоночника. Я не могла расправить плечи. — Ты плакала? Почему? Ты ведь не хотела ребенка…
— Я хотела его, потому… Потому что не уверена, что когда-нибудь с открытыми глазами решусь забеременеть.
— Забеременеть от меня, да? Во мне дело?
Я расцепила его руки и обернулась.
— Прекрати передергивать мои слова! Еще месяц назад я и подумать не могла, что стану встречаться с мужчиной. Не то, что ждать от него ребенка. Мне страшно в этой новой роли. Я чувствую себя в чужих тапочках…
— Мне тоже страшно, — Шон сел и притянул меня к себе. — Это абсолютно нормально…
— Ничего тебе не страшно! — Я оттолкнула его и шмыгнула носом. — Я же вижу… У меня чувство, что ты поставил меня на место недостающей фигуры в давно расписанной игре, и потому тебя совершенно не коробит, что мы знакомы всего месяц. Иначе как объяснить, что ты хочешь ребенка непонятно от кого…
— Дура ты, Лана! — Шон отвернулся от меня и уставился в картину на стене, в синие ирисы. — Я не спал с Лондона… Да, я готов был к ребенку и мне больно разочаровываться. Но где-то там глубоко внутри я рад, что ты не беременна. Я хочу, чтобы мы оба пришли к этому осознанно. Ты пришла… Потому что если ты такая, какой я тебя вижу, то я прямо сейчас хочу от тебя ребенка и не разочаруюсь в своем чувстве через год. Я же объяснил, что это не в голове… Вернее, не только в голове. Умом я тоже понимаю, что у нас с тобой есть шанс создать семью. Мы не настолько разные, как тебе кажется. Только нам надо постараться относиться друг другу более терпимо. Я уже полжизни прожил, я не изменюсь… Но я не считаю себя каким-то монстром. Со мной можно жить. А ты… Только не обижайся, но тебе тоже скоро тридцать. Часики тикают у нас обоих. Не знаю, сколько ты решила еще тянуть с ребенком, но родить — это не так просто, а потом детей надо еще вырастить. И никто не застрахован от трости. Дай-то Бог, чтобы Джордж вновь нормально ходил… Лана…
