Лавейл Спенсер - Прощение
Ноа заехал за ними в наемной коляске. Когда он постучал, Сара, как подружка невесты, должна была открыть дверь. Она взяла себя в руки и подошла к двери с приклеенной улыбкой на лице.
- Привет, Ноа. - Она старалась не подавать виду, что его появление ранит ее сердце. На нем был черный костюм, который он купил к их свадьбе. Щеки блестели, усы аккуратно подстрижены. У нее пересохло во рту.
- Привет, Сара. Как поживаешь? - Так пристойно, так равнодушно. Ни улыбки, ни взгляда украдкой.
- Отлично, все нормально. Кажется, Адди уже готова. Я приведу ее.
Они отправились в церковь в четырехместной коляске. Адди захотела сидеть одна на заднем сиденье. Однако близость сидящих на переднем сиденье Сары и Ноа не сгладила их отчужденность. Они держались так, будто между ними сидела двоюродная бабушка.
Роберт ждал у церкви, разодетый и улыбающийся. Он помог невесте выйти из коляски, принял поцелуй в щеку от будущей свояченицы, пожал руку другу.
Отведя его чуть в сторону, он проговорил:
- Запоминай, что будут говорить сегодня. Тебе это все понадобится, попомни мои слова.
Церемония была простой и краткой. Бертл Матесон провел ее так, что завоевал еще больше уважения своих прихожан, знавших, что он неравнодушен к невесте. Церковь заполнили горожане: среди них были три девушки из заведения Розы, наблюдавшие церемонию с тоской во взоре, несколько холостых деловых людей, упрекавших себя за то, что не увидели в женщине, известной им под именем Ив, таких достоинств, Патрик Брэдиган, совершенно трезвый по столь торжественному случаю, семья Докинсов и многие другие.
Когда Роберт произносил клятву, он сжал пальцы Адди так сильно, что на них остались белые полосы.
- Я, Роберт Бейсинджер, беру тебя, Аделаиду Меррит...
Сара стояла за ними, с тоской в сердце сознавая, что, хотя Ноа находился рядом, он был слишком далеко. Он стоял, сложив руки, неподвижно, как статуя, и следил за происходящим.
Настал черед Адди.
- Я, Аделаида Меррит, беру тебя, Роберта Бейсинджера, в мужья по закону...
Адди улыбалась, полная счастья, глядя в лицо Роберта. На глаза Сары навернулись слезы, она вынула платок, чтобы вытереть их, и в этот момент Ноа повернул голову, взгляд его задержался на ней лишь на какую-то долю секунды. Их глаза встретились, и она поняла, что для него их испытания не кончились, как и для нее.
Церемония подошла к концу. Адди направилась к выходу, опираясь на руку Роберта, Сара и Ноа пошли за ними. Это был их единственный контакт за день. Во время обеда, сервированного во дворе церкви, и последующих танцев под июньским небом они избегали друг друга. Сара видела, как он пил пиво, разговаривал, танцевал с Эммой и Адди, но, когда взгляды их случайно встречались, они тотчас же отводили глаза. Раз он протанцевал с Джинивой Докинс, зардевшейся от счастливого смущения, и даже с одной из девушек Розы, которую он, очевидно, находил весьма забавной. Он откидывал назад голову и смеялся, когда она что-то ему говорила. Саре больно было вспоминать, как он делил свое веселье с ней, и сознавать, что этого больше не будет. "Быть может, он опять начнет посещать заведение Розы... Кто знает?" Мысль об этом отозвалась физической болью.
Потом Ноа наблюдал, как ребята играют в ножички. Подняв глаза, он увидел, что Сара смотрит на него. Она тотчас же отвернулась.
Город вырос довольно заметно. В толпе постоянно встречались незнакомые лица. Сара использовала возможность познакомиться с вновь прибывшими, записать их имена, а потом опубликовать в колонке "С приездом". Женщин она приглашала вступить в Женское общество, а мужчин - присутствовать на собраниях горожан. Правда, в ней уже не было прежнего энтузиазма.
К концу дня Сара подошла к Эмме.
- У меня к тебе большая просьба.
- Говори.
- Мне сегодня необходимо где-то переночевать.
- Нет проблем.
- Соломенный тюфяк на полу вполне подойдет, знаю, у тебя и так полно народу.
- Считай, что ты его имеешь.
- Я предполагала оставить дом Адди и Роберту. Видишь ли, первоначальный план был...
- Я знаю этот план.
- Я сняла бы комнату в гостинице, но там все занято и...
- Перестань извиняться. Мы твои друзья. Ты остановишься у нас, и довольно об этом.
Сара нашла Адди и сообщила ей о своем намерении.
- Я чувствую себя неловко, как будто выставляю тебя из твоего же дома, - ответила Адди.
- Это твоя первая брачная ночь. Если бы здесь была железная дорога, ты бы ехала куда-нибудь в путешествие на медовый месяц. А раз этого нет, я уйду к Эмме.
Дома у Эммы, после того как все легли спать, женщины сели в кухне, прихлебывая то, что хозяйка называла "чай из чайника", то есть слабозаваренный чай, да еще и сильно разбавленный горячим молоком.
- Хорошая была свадьба, - заметила Сара.
- Да.
- Адди была очень хороша собой.
- Да, ты права.
- Матесон даже глазом не моргнул.
- Нет, не моргнул.
- Я никогда не видела Роберта таким счастливым.
- Слушай, мы что, будем болтать о разной чепухе или ты все-таки выскажешь то, что у тебя на душе?
- Ты знаешь, что... Ноа.
- Я думала, между вами все кончено.
- Предполагается, что так, но я все еще люблю его.
- Я видела, как он смотрел на тебя пару раз, когда ты не замечала.
- Видела?
- Да, я и еще человек пятьсот. Так что же у вас произошло?
- О, Эмма, это так сложно.
- Я тоже не так проста, знаешь... И могла бы кое-что объяснить тебе, если ты дашь мне такую возможность.
Сара думала, прихлебывая чай. Она хотела поделиться с Эммой, но ее останавливала преданность сестре - ведь это была ее тайна.
- Хорошо, я расскажу тебе, не спросив у Адди разрешения, но ты должна дать мне слово, что это не уйдет никуда дальше.
- Даю.
Сара поведала ей все. Когда она дошла до отношений отца с Адди, Эмма прижала руку ко рту. Взгляд ее, казалось, совсем застыл.
- ...И вот с тех пор каждый раз, когда Ноа прикасается ко мне, я не знаю... во мне что-то происходит, я вся сжимаюсь и не могу разжаться. Я знаю, он не как мой отец, но я чувствую какой-то страх, он меня сковывает, я... Это глупо, я виновата... О-о-о, Эмма, что же мне делать?!
Сара громко расплакалась.
Эмма была ошарашена тем, что услышала. Она подняла Сару со стула и крепко обняла, избегая глядеть ей в глаза. Господи! Отец с дочерью! За всю свою жизнь она не слышала ничего более ужасного. Бедная Адди и бедная Сара, все годы обожавшая эту старую свинью. Кто может ее осуждать за то, что она отталкивает любого носящего брюки после такого потрясения?! И что Эмма может ей сказать? Как утешить, когда она сама пришла в ужас, с которым не в состоянии справиться?
