Удиви меня - Наталья Юнина
— За пивом и рыбой? — чуть кривит лицо Алмазов.
— Да. И попкорн можно. И ужастик новый. Выбираю я.
— Ну вообще я не против пива, но это прям вообще не по-новогоднему. Хотя, плевать. Только ты сменишь мелодию на телефоне. Она меня достала.
— Хорошо. На время сменю. Эх, ну ладно, пойдем на выход номер два.
История, кажется, повторяется, и нет, не едой, а реакцией на нашу «роспись». Господи, знала бы, что после этого от меня отстанут, давно бы так сказала. Да и не так уж страшно, что все немного обижены.
— Поль, я не понимаю, как вы могли просто расписаться?! — обиженно произносит мама. — Ну хотя бы нас позвали.
— Мамочка, ну не обижайся. Это было спонтанным решением. Да и без всей этой суеты. И сэкономили. Чего деньги впустую тратить?
— Ну хотя бы посидеть в семейном кругу. А платье?
— А мы обязательно устроим торжество с платьем в маленьком семейном кругу, ну скажем, после январских праздников, — резко поворачиваюсь к Алмазову на его речь. Ну гад какой!
— Вот это уже лучше. Платье можно не пышное, чтобы было удобно. А ты, Сереж, в белом костюме. Хоть фото на память сделать.
— Да, сделаем, — бормочу себе под нос, мысленно испепеляя Алмазова.
— Мда… удивили, так удивили, — озадаченно бросает папа, вглядываясь то на Сережу, то на меня. — Так, стоп, вы что беременны?
— Нет, конечно, папа, — возмущенно бросаю я. — Что за примитив? Какая к черту беременность?
— Обыкновенная. Маточная, надеюсь. Сергей? — переводит взгляд на Алмазова.
— Я бы о таком точно знал. Полина бы мне давно пулю в лоб пустила, если бы это случилось, — отшучивается Алмазов.
— Может хватит говорить глупости? Мам, давайте к сладенькому перейдем.
— Может подождем со сладеньким, мне надо переварить полученную информацию.
— Что тут переваривать, я не понимаю? Мы расписались. Все. Что в этом такого удивительного? — возмущённо бросаю я, вставая из-за стола. — Я за сладким.
Дура! Просто дура. Сама ляпнула, сама теперь и расхлебывай. Точно говорят — язык мой враг. Ничего сладкого я не хочу, но теперь уж я обязана принести его на стол. Открываю холодильник и беру шоколадную колбасу. Эх, ничего не меняется. Все такая же прелесть. Не хотела сладкого — теперь захотела. Подношу к носу до боли знакомое лакомство и вместо того, чтобы учуять запах какао, единственное, что я чувствую — это то, как сильно кружится голова. Нет, она не кружится, меня всю качает. И в глазах — не шоколадная колбаса, а вертолеты. Впервые в жизни я не могу совладать с собой. Первым падает из рук блюдо, затем я сама. Последнее, что я точно помню, это то, что, упав, я больно ударилась затылком.
Глава 53
Лучше бы я разбила голову так, чтобы отключиться, как минимум на неделю, чтобы всего этого не слышать и не осознавать. А по факту — шишка и боль есть, а последствий нет. Точнее, последствия есть в виде огромного и жирного хорионическо-гонадотропинового конца света. Это действительно конец. Тупо конец всему, если это не сон и не ошибка. Я впервые жалею, что имею какое-то отношение к медицине. Будь я сейчас какой-нибудь студенткой консерватории, я бы как дурочка хлопала ресницами, не понимая почему вокруг меня носятся столько людей и зачем мне вообще брали такие странные анализы. И главное, зачем мы дожидаемся гинеколога. Мы! Даже в голове звучит абсурдно: мы все дожидаемся гинеколога. Ну почему я не упала, если уж так было суждено, в квартире Алмазова? Сейчас мы бы были вдвоем, и никто бы на меня не смотрел вот так, как собственно смотрят. Никто бы ни о чем не догадывался. Это было бы только между нами. А теперь только ленивый не строит в своей голове догадки.
Головой понимаю, что никак не могу быть беременной, ну вот никак. Ни одного пропуска таблетки, все по часам. Они не просрочены, я всегда проверяю срок годности, и я ничего не перепутала. Ничего! Руку могу дать на отсечение, что все делала как надо. И после аппендицита были дебильные презервативы. Да о чем я вообще? У меня месячные были после них. Ну ведь были! Стало быть, дело точно не в презервативах. Да, задержка есть на какую-то неделю, но в первый раз, как только я начала пить таблетки, тоже все было не по инструкции. Тогда какого черта у меня такой ХГЧ? И ведь не достанешь телефон и не почитаешь каковы еще причины его повышения. Да и нет там никаких причин, подходящих ко мне. Пузырный занос? Да ну, чушь! У меня нет ни единого симптома. Ничего. Просто ничего. Если бы не шмякнулась, то и не знала бы, что у меня такие анализы.
— Сильно болит?
— Что? — сама не узнаю свой голос, от того насколько хрипло он прозвучал.
— Голова сильно болит? Ты все время держишься за нее, — шепчет мама, поправляя мне волосы.
— Нет, почти не болит, — качаю головой. — Так, просто, руки некуда деть.
— Поль, ну как же ты ходила с такой анемией, а? — прижимая меня к себе, задает мама вопрос, который меня дико раздражает. Можно подумать, я каждый день себе гемоглобин измеряю. Развлечение у меня такое — не узнаешь гемоглобин, Стрельникова, не заснешь.
— Я хорошо себя чувствовала. Ты что, каждый день анализы сдаешь просто так? — раздраженно бросаю я.
— Все, все, не злись.
— А женщины вообще чрезмерно выносливый народ, до тех пор, пока не наступит полная жопа. Раньше вот вообще в деревнях не знали, что с пузом ходили. Пошла баба на поле урожай собирать, а в итоге с дитем вернулась, и картоху не выкопала, безобразница, — саркастично отмечает папа, всматриваясь в меня.
— Вот вообще сейчас не уместны
