Элейн Гудж - Нет худа без добра
Тем временем он продвигался в очереди гостей по направлению к Грейс. Он боялся встречи с ней. И в то же время никто на свете не смог бы удержать его, он должен прикоснуться к ней. Говорить с ней, пусть это будут пустые любезности.
Она поздоровалась с ним, маленькая рука утонула в его ладонях. Ему хотелось поверить, что в ее улыбке была грусть. Но скорее всего она тоже испытывала воздействие смены часовых поясов и это была просто усталая улыбка.
– Привет, Джек.
Он легонько поцеловал ее в щеку. Она надушилась его духами!
– Я должен был поздороваться еще раньше. Извини. В ее взгляде промелькнуло что-то вроде сомнения:
– Оставь, Джек.
Я хочу поцеловать тебя, подумал он.
– Принести тебе выпить? – спросил он вместо этого.
– Я бы очень хотела выпить… что-нибудь. У меня в горле пересохло.
– Ты выглядишь прекрасно. Это новое платье?
– Новое старое. Купила его на ярмарке антиквариата. А когда пошла в примерочную, угадай, кто там был? Брук Шилдс. После этого я перестала волноваться. – Грейс засмеялась. – Это платье стоит небольшого состояния, но я подумала, что должна устроить себе праздник.
– Ты заслуживаешь его, Грейс. Не представляешь, как мы рады. Ты сделала прекрасное дело… И твой успех вполне заслужен.
Ему почудилось, будто какая-то тень – был это гнев? разочарование? – пробежала по ее лицу и тут же исчезла. Наверняка она сейчас думала, какую чушь он порет – как чертов ведущий на конкурсе "Мисс Америка". Чего она не знала, так это того, как близок он к тому, чтобы потерять самообладание…
– Спасибо, – произнесла Грейс. – Мне повезло. Нам обоим повезло.
– Ты разговаривала с матерью?
– Я могла бы произнести громкие фразы о том, как нас опять соединил мой отец. Но не буду, просто скажу, что мы работаем сейчас вместе. Мать стала… не знаю, как выразиться… мягче. В ней теперь меньше назидательности. Думаю, к этому имеет отношение тот человек, с которым она встречается, а может быть, она просто помудрела. Например сказала Сисси, что та не может вернуться домой только оттого, что разводится с мужем. Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что мать будет держать Сисси на расстоянии, я бы не поверила.
– "Есть многое, Горацио, на свете…"
Грейс повернулась к нему. На этот раз в ее улыбке была явная грусть.
– Знаешь, из-за тебя Шекспир для меня навсегда потерян. Не могу смотреть его пьесы или слышать, как кто-то цитирует Гамлета, не вспомнив тебя.
Боль сдавила Джеку грудь. Но все, что он мог сделать, это стоять с глупейшей усмешкой на лице. Удержать счастье, подумалось ему, непросто ты должен держаться за него, даже если твои руки и ноги выворачиваются из суставов, а голова раскалывается пополам. Но много месяцев назад он выбрал самый легкий путь – позволил всему кончиться, потому что так подсказал ему разум.
– Люди склонны воспринимать Шекспира слишком серьезно. Подожди, я принесу тебе выпить.
Он быстро отошел. Ему хотелось схватить ее за руку и увести в холодную октябрьскую ночь, где он мог бы укрыть ее в своих объятиях. Что же останавливает его?
Время. Прошло слишком много времени. Теперь они чувствуют себя неловко друг с другом. И зачем снова причинять себе боль?
И все же он продолжал делать что-то. Принес Грейс содовую с кусочком лимона. Но теперь ее окружила стайка корейцев. И она лишь кивком смогла поблагодарить его.
Неожиданно для себя Джек шепнул ей:
– Встретимся на улице, в садике позади дома через пятнадцать минут.
Он быстро ушел, прежде чем она успела сказать «да» или «нет». Господи, но что он скажет ей? И в то же время настроение его улучшилось.
Может быть… Может быть…
Вернувшись в бар, он убил время, поболтав с герром Гесселем – директором картинной галереи, но когда собирался уходить, его поймал Бернгард Гауптман. Джеку удалось принять заинтересованный вид, когда тот разразился дюжиной историй о том, как его фирма – обладающая в настоящее время книжными клубами и издательствами в пятнадцати странах – начинала издание вестернов, написанных немецким автором, который в жизни не бывал в Америке и считал, что бизоны все еще бродят по американским равнинам.
– В те дни мы все были полны энтузиазма, – продолжал старик на своем неразборчивом английском с манчестерским акцентом, заимствованным им у жены-англичанки. – Мы были слишком заняты делом, чтобы проверять каждую деталь. Возможно, это было плохо, но сейчас мне не хватает энергии тех дней. – Его острые глазки впились в Джека. – У вашего сына есть этот динамизм. Он очень уверен в себе…
– Да, он много работает, – согласился Джек.
Но холодный блеск в водянисто-голубых глазках Гауптмана не укрылся от его внимания. Не пытался ли Бен умаслить старика на свой лад? Неужели он не знает, что Гауптман, как и Джек, исповедовал старые принципы: "поднимайся наверх с самого низа", "уважай тех, кто стоит выше тебя", "проявляй свои таланты, но будь скромен, когда это необходимо".
– Бенджамин сказал мне, что мечтает стать самым молодым главным редактором в истории издательства «Кэдогэн». Он довольно честолюбив, как вы думаете?
Джек постарался отреагировать спокойно:
– Это возможно.
– Но разве вы не рекомендовали его на этот пост? Он дал понять, что это так.
Для него готовили ловушку, это было очевидно. И если он угодит в нее, Бен будет плохо выглядеть. На этот раз Бен зашел слишком далеко.
– Вы ведь знакомы с Джерри Шиллером, не так ли? – уклонился Джек от прямого ответа. – Он работает в фирме так же долго, как и я. Пока я не могу представить, что кто-то иной может работать главным редактором более эффективно, чем он.
– Бен говорил мне другое…
– А что в точности он сказал?
Джек уже не пытался скрыть свое замешательство.
– Намекнул, что, вероятно, вы действуете не в интересах "Кэдогэна".
– Похоже, у вас была весьма основательная беседа.
– Весьма, – старик наклонился к Джеку, готовый поделиться с ним секретом, который тот отнюдь не желал слушать. – Герр Гоулд, слышали ли вы старую притчу о человеке, который взрастил змею, а она потом его укусила? У меня тоже когда-то был сын – такой же, как ваш.
Нет, он не умер, я просто говорю о нем в прошедшем времени. Для меня он уже не сын…
Джек вспомнил слухи, ходившие несколько лет назад, – что-то о том, что сын Гауптмана замышлял отстранить от дел своего отца. Очевидно, старик оказался более хитрым, чем предполагал молодой человек.
– Бен может иногда хватить через край. Но он не действует против других – тем более против собственного отца.
Джек не был уверен, что это так, но не хотел признаваться Гауптману.
– Вы его отец, – ответил тот. – И вы узнаете об этом последним. Поверьте мне, я-то уж знаю. Вот почему я избавил вас от необходимости самому увидеть, что он далеко зашел. Сейчас, думаю, Курт разговаривает с ним…
