Кэти Хикман - Гарем
— Нет, увы, не я, хоть с радостью приписала бы себе честь такого открытия. Эта удача выпала на долю моей молодой коллеги, она перед вами. Элизабет Стейвли, научный работник.
— Добрый день. — Он обернулся к Элизабет и тоже поздоровался. — Думаю, вы будете рады новой встрече с этим материалом.
Молодой человек достал из портфеля пластиковый конверт. Среди других бумаг, содержавшихся в нем, Элизабет разглядела пергамент и немедленно узнала его по водяному пятну.
— Рада, что вы захватили его с собой. — Сердце ее подпрыгнуло от счастья. — Вы позволите вынуть пергамент?
— Конечно, конечно. — И молодой человек протянул ей конверт. — Можете рассмотреть его как следует.
Элизабет достала пергамент, поднесла к лицу и потянула носом.
— О-о, — вырвался у нее разочарованный возглас.
— Что-нибудь не так?
— Он перестал пахнуть.
Молодой человек весело рассмеялся, белые зубы ярко блеснули на темном негритянском лице.
— Разумеется, запах исчез. Пергаментам полагается пройти необходимую обработку, прежде чем мы получаем к ним доступ. Таким образом, работа становится безопаснее для старых документов. А чем он пах, не припомните? — с любопытством спросил он.
— Ничем особенным. — Элизабет чувствовала себя довольно глупо. — Знаете, как вообще пахнут старые книги.
Она положила пергамент на стол, та же хрупкая страница цвета настоявшегося чая, расплывшееся пятно от пролитой на него когда-то воды.
«Возлюбленный друг, в любезном Вашем послании Вы выражаете пожелание иметь обстоятельное описание злосчастного плавания и гибели доброго судна „Селия“, а также еще более злосчастной и трагической истории Селии Лампри, дщери…»
Глаза ее быстро бегали по знакомым строчкам.
«Злосчастное судно это отплыло из Венеции, пользуясь попутным ветром, осьмнадцатого дня…
С севера грянул на несчастный корабль невиданный досель ветер…
подлые псы есть, поганцы обрезанные и что…
нет, нет, пощадите моего отца, молю вас…
с лицом белым как смерть, и…»
Элизабет сунула пергамент в конверт и закрыла его.
— Вам известно, кем она была?
Устроившись за соседним столом, Ричард Омар уже настраивал свой ноутбук.
— Селия Лампри? Дочерью капитана одного торгового судна.
— Это-то я знаю, — усмехнулся он. — Представьте, я его прочел, этот фрагмент. Я хотел сказать, не удалось ли вам узнать больше, предполагал, что вы провели исследование. Всегда ведь интересно узнать, чем закончилась история, не так ли? Девочка получила своего мальчика или нет?
— Кого вы подразумеваете под словом «мальчик»?
— Хм, мальчик всегда найдется. — Омар нахмурился и принялся сосредоточенно разбирать путаницу проводов, настраивать соединение. — Я говорил вот о чем. Этой англичанке удалось спастись после кораблекрушения, но удалось ли ей спастись от своих спасителей?
— Вопрос довольно каверзный, знаете ли, — задумалась на минуту Элизабет. — Долгое время я была убеждена в том, что Селия Лампри сумела освободиться из плена и что впоследствии ей тем или иным способом удалось покинуть гарем. В противном случае, каким образом до нас мог бы дойти рассказ о ней, такой живой, подробный, — помните фразу о намокших юбках, ставших тяжелыми как свинец? Как вы считаете, мужчина мог бы так написать?
— Э-э, возможно, нет.
— Вот и я так думаю. Поэтому мои мысли и шли в этом направлении. Но теперь я допускаю и другую возможность, более того, я положительно уверена в том, что спастись Селии не удалось. Как вы выразились, девочка своего мальчика не получила.
— Но если не она написала эту историю, то кто же в таком случае?
— И по какой причине она была написана? Вот над этим-то я и ломаю голову, стараясь узнать как можно больше.
— На мой взгляд, — вмешалась в беседу доктор Эйлис, — это письмо производит впечатление свидетельства очевидца, человека, видевшего все своими глазами.
— В таком случае если автором письма была не Селия, то нам остается только предположить, что на корабле оказался кто-то другой, тоже спасшийся в катастрофе, — высказал свое предположение Ричард. — Это допущение кажется весьма вероятным, не так ли? Например, этим кем-то могла оказаться одна из монахинь.
— Одна из монахинь? — рассмеялась доктор Эйлис.
— Я так думаю.
— Вы всерьез допускаете мысль о том, что кто-то из экипажа турецкого военного корабля мог содействовать спасению монахинь? Да я не сомневаюсь в том, что их в первую же минуту побросали за борт одну за другой!
— Но почему вы считаете, что монахини — это обязательно старухи? Насколько я припоминаю, по крайней мере одна из них была молодой женщиной.
— Вы правы, Ричард, — подхватила Элизабет, — я и сама об этом думала. Но даже если одну из них увели в плен вместе с Селией, то, по всей вероятности, их тут же разлучили. А содержание письма заставляет нас думать, что рассказчику была известна история всей жизни Селии. Как могла одна из этих монахинь знать о том, что происходило с девушкой на протяжении всей жизни?
— Ладно, какая разница. — Он пожал плечами, словно внезапно потерял интерес к предмету разговора. — В конце концов, вы историк, вам и думать над этим.
— А теперь, мистер Омар, — перешла на деловой тон доктор Эйлис, — что вы нам можете сообщить по поводу указанного пергамента? Признаться, меня удивило ваше внимательное отношение к нему — как правило, наши обращения к вам, компьютерным специалистам, остаются без ответа.
— В общем, вы, наверное, правы. Сначала он меня не заинтересовал. Обычно я работаю с источниками более раннего времени и теми, которые записаны на веллумах. Но в данном случае, к счастью для вас, как оказалось, парень, который обрабатывает материалы позднего периода, сейчас в отпуске и этот пергамент переслали мне. Когда же я стал знакомиться с его содержанием, история заинтересовала меня: английская девушка в гареме Большого Турка, о подобном мне слышать не приходилось. — Ричард обратился к Элизабет: — Потом я заметил кое-какие особенности, что-то, что натолкнуло меня на мысль… Впрочем, лучше посмотрите сами, это легче показать, чем объяснить.
Пальцы молодого человека забегали по клавиатуре.
— Первый этап работы с такого рода источниками в наши дни — это цифровая фотосъемка. Довольно незамысловатая процедура, в результате которой получается вот такое изображение. Видите?
На экране появился четкий фрагмент письма.
— Почерк опытного писца, чувствуется твердая, уверенная рука. — Доктор Эйлис внимательно вглядывалась в экран. — Легко читается. Ну с этим справился бы любой студент. Можете ли вы нам сообщить что-нибудь поинтересней?
