Счастье для Хулигана - Настя Мирная
— Помолчи, Диана. — обрываю её сбивчивую, отчаянную речь. — Дурочка. — поднимаю пальцами её лицо, чтобы иметь возможность сказать ей всё, глядя в глаза. — Ты оказалась куда сильнее многих. И уж точно сильнее меня. Ты сделала то, на что вряд ли кто-то решился бы в такой ситуации. Ты не сорвалась, не сделала глупостей. То, что у тебя сдали нервы, это естественно. Ты смогла отвлечь его достаточно, чтобы дождаться помощи. Я всё понимаю. И почему ты тогда всё этого говорила и для чего поцеловала. Да, мне было больно видеть это, но ты всё сделала правильно. Ты спасла нас обоих. Ты огромная молодец. И ты, повторюсь, очень сильная. Ты спасла не только нас, но и наших малышек. Но вот за то, что закрыла меня собой… — с трудом сглатываю ком воспоминаний, когда она подскочила вверх, прижавшись к лицу. Пистолет, приставленный к её голове. Огромные, синие, заполненные влагой и решимостью глаза. Она была готова умереть, лишь бы быть вместе. Это безмерная глупость, но я поступил бы так же. Друг без друга нам в любом случае не жить. Вынуждаю себя улыбнуться и сделать попытку пошутить. — Убить тебя за это мало.
— Нашим детям нужен папа. — снова скользит ладонью по животу. — А мне нужен муж. — сквозь слёзы улыбается Дианка.
Собираю их губами, дыша короткими урывками. Мотор гремит в груди настолько громко, что глушит нас обоих. Накрыв ладонью щёку, веду ей выше к волосам. Ловлю её дрожащие губы своими и вкладываю в этот контакт всё восхищение и всю любовь.
— Моя Аномальная девочка. И я тоже люблю тебя до безумия. — хриплю ей в рот.
Мы снова замолкаем. Справляемся с эмоциями. Ди старается остановить поток слёз, а я стараюсь не допустить свой. Стоит только вспомнить весь пиздец, который мы пережили, снова вижу её, сжавшуюся на полу у бетонной колонны. А дальше уже по накатанной воспоминания прут.
— Как ты справился? — шорохом давит Дианка.
— Не справился. — выпаливаю задушено. — Я не справился, Диана. Только за мои мысли ты имеешь право меня ненавидеть.
Она приподнимается на руках, нависая сверху. Волосы спадают водопадом, отсекая посторонний свет и внешний мир. Окутывают темнотой, создавая иллюзию полного единения.
— Что ты имеешь ввиду? — выталкивает с лёгким испугом.
И я признаюсь. Делая больно нам двоим, говорю:
— Когда понял, что могу потерять тебя из-за беременности, то мечтал, чтобы этого ребёнка не было. Заявил Тимохе, что сам вырву его. Блядь… Ди… Прости… Я… Просто… Я… — задыхаясь, нихера связать не могу.
То, что вижу в её глазах, наживую нутро выворачивает. Без анестезии и обезбола кишки рвёт. Она опускает ресницы на мгновенно побледневшие щёки. Из-под закрытых век падает единственная слезинка, оставляя незаживающий ожог на моих губах.
— Прости… Я…
— Тсс, Егор. Тише-тише… Тише… — шепчет, приникая к губам. — Не надо. Мне не за что тебя прощать. И я никогда не стану тебя за это винить. Эта вина останется с тобой на всю жизнь. — придавливает ладонь к левой стороне моей груди. — Каждый раз, когда ты будешь смотреть на наших дочек, будешь думать, что не хотел их. Что хотел их убить, чтобы спасти меня. Но я всегда буду рядом, чтобы напомнить тебе, что ты этого не сделал. Не говори ничего, ладно? Прощения будешь просить у них, когда впервые возьмёшь на руки. Скажешь этому маленькому чуду, как тебе жаль за глупые мысли. Но передо мной не извиняйся. Я знаю, что такое отчаяние. Если ты понял мои причины, то и я могу понять твои. Просто обними меня и никогда не отпускай.
И я обнимаю. С силой прижимаю к себе. Забиваюсь её пикантным ароматом, который не перебивает даже спёртый больничный запах.
— Я всегда буду тебя обнимать и никогда не отпущу. Я люблю тебя. Я люблю вас всех.
Дианка ловит мою вторую руку и прикладывает к животу.
— А мы все любим тебя.
— Ты знаешь, что за дверью сейчас сидит кто-то из твоих братьев? — спрашиваю много позже, когда удаётся выровнять дыхание и корявые толчки сердечной мышцы. — Хочешь, позову их?
Она отрицательно качает головой.
— Давай ещё немного побудем вдвоём. Ну или вчетвером. — смеётся Дикарка.
Стоит первым предрассветным бликам пробраться в палату, мы одновременно переводим взгляды на дверь. За эту бесконечно длинную и невообразимо короткую ночь мы успеваем обсудить всё и в одночасье ничего.
— Я знаю, как мы их назовём. — бомблю внезапно для самого себя.
Не удивляюсь, когда Диана резко подрывается и начинает сыпать возмущениями. Я могу только ржать.
— Ты знаешь, а я, значит, нет?! Это и мои дети, Северов! Когда ты успел им имена придумать?! — кричит она, грозясь перебудить не только всю больницу, но и мертвецов в морге.
Со смехом заваливаю её на спину, завожу руки за голову, сжав запястья, и алчно целую, перекрывая поток криков. Целую, пока не кончается дыхание. Пока от нехватки кислорода не начинает кружиться голова, а за закрытыми веками не появляются вспышки. Пока наше дыхание не учащается настолько, что не остаётся сомнений, о чём мы думаем и чего хотим.
Медленно веду по внутренней стороне бедра. Стоит коснуться истекающей нектаром промежности, Дикарка всхлипывает и выгибает спину. Если бы не страх навредить ей и нашим девочкам, то я бы овладел ей здесь и сейчас. Но после угрозы выкидыша я ни за что на свете не рискну их жизнями.
Но ведь от одного оргазма ничего не случится?
Жадно ласкаю её пальцами. Терзаю разбухший клитор. Перекрываю её стоны ртом.
— Его-ор, пожалуйста… — умоляет, шаря руками по моей спине.
— Нельзя, малышка. Пока не удостоверюсь, что секс не навредит вам, никакого удовольствия.
По крайней мере, для меня. Ди же довожу до желанного оргазма. Глотаю её крик, крепко вдавив в кровать. Вжимаюсь членом ей между ног,
