Анна Тодд - После – долго и счастливо
Лэндон с женой сидят во главе стола: он обнимает ее сзади, ее ладони покоятся на его руке. Ах, молодожены. Жду не дождусь следующего года, когда в это же самое время они будут готовы оторвать друг другу голову.
Хотя, возможно, у них все будет по-другому.
Я забираю микрофон у этой неприятной женщины и откашливаюсь:
– Привет.
Мой голос звучит чертовски странно, и по лицу Лэндона видно, что он будет наслаждаться моим выступлением.
– Как правило, я не люблю выступать перед толпой. Черт, обычно я вообще не люблю находиться рядом с людьми, так что буду краток, – обещаю я гостям. – Наверняка большинство из вас уже пьяны или подыхают со скуки, так что можете смело меня игнорировать.
– Ближе к делу, – смеется невеста Лэндона, поднимая бокал с шампанским. Лэндон согласно кивает, и я на глазах у всех показываю им средний палец. Тесса, стоящая в первом ряду, смеется, прикрывая рот рукой.
– Знаете, я все записал – не хотел забыть слова.
Я достаю из кармана смятую салфетку и расправляю ее.
– Познакомившись с Лэндоном, я его сразу возненавидел.
Все смеются, будто я пошутил, но это не так. Я действительно его ненавидел, но только потому, что ненавидел себя.
– У него было все, чего мне не хватало в жизни: семья, девушка, планы на будущее.
Когда я встречаюсь взглядом с Лэндоном, он улыбается и его щеки слегка краснеют. Скорее всего, дело в шампанском.
– Так или иначе, за прошедшие годы мы стали друзьями, даже семьей, и я многому научился у него касательно того, что значит быть мужчиной. Особенно в последние два года, учитывая все трудности, которые пришлось пережить этим двоим.
Я улыбаюсь Лэндону и его невесте, не желая слишком погружаться в эту наводящую тоску чепуху.
– Я скоро закончу. Главное, что я хочу тебе сказать, – это спасибо. Спасибо, Лэндон, за то, что оставался честным человеком и что задавал мне жару, когда это было необходимо. Можно сказать, что я тебя очень уважаю. И хочу, чтобы ты знал: ты заслуживаешь быть счастливым и женатым на любви всей своей жизни, и неважно, как быстро вы оба на это решились.
Толпа опять смеется.
– Вы никогда не поймете, насколько вам повезло провести жизнь со своей второй половинкой, пока вам не придется провести жизнь без нее.
Опустив микрофон, я кладу его на стол и в тот же момент краем глаза замечаю росчерк серебра в толпе. Гости опустошают бокалы после моего тоста, а я спешу покинуть сцену, чтобы устремиться за моей девочкой.
Когда я наконец догоняю Тессу, она распахивает дверь женского туалета и исчезает внутри. Я, не теряя ни секунды, забегаю следом и вижу, что она склоняется над мраморной раковиной, упершись в нее обеими руками.
Она поднимает голову и поворачивается ко мне, когда понимает, что я вбежал за ней. Ее глаза покраснели, а щеки залиты слезами.
– Ты не можешь так запросто говорить о нас. О наших душах. – Она заканчивает предложение, чуть ли не визжа.
– Почему нет?
– Потому что… – Похоже, ей сложно найти объяснение.
– Потому что ты знаешь, что я прав? – подначиваю я.
– Потому что нельзя говорить о таких вещах публично. Ты делаешь это и в своих интервью. – Она упирает руки в боки.
– Я пытался привлечь твое внимание. – Я делаю шаг ей навстречу.
Ее ноздри раздуваются, и на мгновение мне кажется, что она затопает ногами.
– Ты меня бесишь. – Ее голос смягчается, и ей никуда не деться от того, как она сейчас на меня смотрит.
– Конечно-конечно.
Я протягиваю к ней руки.
– Иди ко мне, – прошу я.
Она сдается, и я заключаю ее в объятия. Обнимать ее вот так в тысячу раз лучше любого секса. Ее по-прежнему тянет ко мне так, как можем понять только мы с ней, и это делает меня самым счастливым сукиным сыном на свете.
– Я очень по тебе скучал, – выдыхаю я в ее волосы.
Она кладет руки на мои плечи и стягивает с меня тяжелый смокинг. Дорогая тряпка падает на пол.
– Ты уверена? – Я держу ее прекрасное лицо в ладонях.
– С тобой я всегда уверена. – Я чувствую ее уязвимость и сладкое облегчение, когда она прижимается ко мне дрожащими губами, дыша медленно и глубоко.
Я отстраняюсь от нее слишком быстро, и ее руки падают с моего ремня.
– Только закрою дверь.
Хорошо, что в женском туалете есть стулья. Я подпираю двумя из них дверь, чтобы никто не мог войти.
– Мы правда это делаем? – спрашивает Тесса, когда я наклоняюсь, чтобы подтянуть ее длинное платье к талии.
– Ты удивлена? – смеюсь я между поцелуями.
За последние годы мне доставались только маленькие дозы ее любви.
– Нет. – Она торопливо расстегивает мои брюки, и у меня захватывает дух, когда она трогает мой член через трусы.
Прошло столько времени – слишком много времени.
– Когда ты последний раз?..
– С тобой в Чикаго, – говорю я. – А ты?
– Тоже.
Я отстраняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза, и вижу в них только правду.
– Серьезно? – спрашиваю я, хотя могу читать ее лицо, как открытую книгу.
– Да, больше ни с кем. Только с тобой. – Она стягивает с меня трусы, и я, приподняв, сажаю ее на стойку и развожу ее широкие бедра.
– Черт, – прикусываю я язык, когда обнаруживаю, что на ней нет трусиков.
Она смущенно смотрит вниз:
– Из-за них на платье была складка.
– Ты сведешь меня в могилу, женщина. – Я тверд, как камень, когда ее ладошки начинают скользить по всему моему телу.
– Нужно поторопиться, – отчаянно поскуливает она, изнывая от желания.
Я чувствую, какая она мокрая, поглаживая ее клитор. Она стонет, ее голова откидывается к зеркалу, а ноги раздвигаются шире.
– Презерватив? – спрашиваю я, неспособный четко мыслить.
Когда она не отвечает, я засовываю в нее палец и обвиваю ее язык своим. В каждом поцелуе признание.
«Я люблю тебя», – пытаюсь показать я ей.
«Ты мне нужна», – посасываю я ее нижнюю губу.
«Я не могу снова потерять тебя». – Я вставляю член, заполняя ее, и с наших губ одновременно срывается стон.
– Черт, как тесно, – выдыхаю я.
Похоже, я опозорюсь и кончу через пару секунд, но дело не в сексуальном удовлетворении. Я хочу показать ей и себе, что наша любовь действительно неизбежна. Мы – сила, с которой нельзя не считаться, сколько бы ни мы, ни кто-либо еще не боролись с ней.
Мы принадлежим друг другу, и это бесспорно.
– О боже.
Она впивается ногтями в мою спину, когда я выхожу из нее, а затем захожу снова, на этот раз на всю длину. Сливаясь со мной воедино, ее теплые недра приспосабливаются к моему члену, как это всегда было раньше.
– Хардин, – стонет Тесса, уткнувшись мне в шею.
