Ты – всё (СИ) - Тодорова Елена
– Дай сюда, – командую, отбирая у нее пластиковую систему. Прищурившись, пристраиваю с филигранной, как мне кажется, точностью. – Писай, – даю отмашку красной как свекла Юнии.
– Сколько ждать результата? – интересуется она, когда операция завершается успехом.
– Пять минут.
В действительности же реакция происходит быстрее, чем было заявлено в инструкции. Ю едва успевает натянуть трусы, как в окне появляются две ярких полоски.
– Я-я-ян… – этот звук чистого, дребезжащего как стекло счастья я запомню на всю жизнь.
Зая начинает трясти в волнении руками и плакать. А я, откидывая голову, победоносно боксирую кулаком по воздуху и смеюсь.
– Я беременна? Беременна? Беременна…
– Да, Одуван, – подтверждая, сгребаю ее в охапку. – Ты беременна!
– А-а-а-а! Боже! Боже мой! Ян! – выкрикивает, целуя меня в макушку. – У нас будет ребенок! У нас точно будет ребенок!
– Точнее некуда, – припечатываю я довольно.
В тот вечер Юния то плачет, то вместе со мной смеется. Кажется, что быстро свыкнуться с этой мыслью невозможно, но буквально час спустя, после ужина, который я заказываю в номер, и с тремя положительными тестами на руках, мы уже присматриваем клинику для постановки на учет.
– А садик? В нашем районе есть хороший частный сад? – спохватывается Ю. – Хотя нет… Я не хочу, чтобы наш малыш посещал сад. Мне его жалко, Ян, – снова чуть не плачет.
– Сад – это часть социализации, Зай. Выберем самый крутой, но он должен туда ходить.
– Ты прав… – соглашается, и все равно слезы роняет. – Боже мой… – вздыхая, почти невесомо прикладывает ладонь к своему плоскому животу. – Он здесь. Здесь! Представляешь?
Смотрю в ее ошалевшие глаза и схожу с ума от счастья.
С улыбкой накрываю ее руку своей. Нежно, но уверенно прижимаю вплотную к животу.
– Представляю, Ю, – хриплю, не скрывая трепета.
Целую ее нос, лоб, глаза. Она зажмуривается и подставляет губы.
– Нам нужно все перестроить. Заново распланировать, – заявляю я.
– О чем ты?
– О режиме дня, питании и прочем. Вернемся на родину, сразу к врачу. Пройдем все необходимые обследования. Узнаем, что можно, что нужно, что запрещено, и что ограничить. До этого визита никакого секса, Ю. И уж точно можешь забыть до родов о мотоцикле.
Жду, что будет биться за право управления, но Зая на удивление быстро сдает позиции.
– Даже сзади, когда ты за рулем?
– Категорически нет. Это тряска, Ю. Рисковать мы не будем, что бы тебе не сказал врач.
С готовностью кивает.
– Ты прав.
– Учитывая твой непредсказуемый характер, когда сам черт не знает, где выстрелит, и в какой момент ты решишь отстаивать свое мнение, я буквально счастлив, Зай, что в этом плане мы сошлись без боя.
– Какой-какой характер? Ты выдумываешь!
Вздергивая бровь, мысленно транслирую ей часть самых эпатажных случаев. Да-да, все она понимает. Я тоже понимаю, это чисто женские штуки. Поэтому, когда Ю, закрывая ладонями глаза, хохочет, тоже смеюсь.
– Я такие двойственные чувства проживаю, Ян, – шепчет чуть позже, лежа у меня на груди. – Охота всем рассказать, что внутри меня человечек растет. Наш малыш. Плод огромной любви. И вместе с тем… Ни с кем делиться этим таинством не хочу! Это новая жизнь. Я-я-ян, мы с тобой чуть не лишились своих, – снова плачет моя Зая. И меня пробирает. Пробирает чертовски люто. – И вот… После всех мук, разочарований, слез, боли и борьбы… Выстояв, мы создали третью жизнь. Бог такой подарок сделал. Самое сокровенное вверил. Мы теперь точно-точно будем стоять до победы! Согласен?
– Безусловно, родная, – сиплю и прижимаю жену крепче. – Все как надо сделаем. В лучшем виде. Обещаю тебе. И ты мне, пожалуйста, пообещай.
– Обещаю, мой родной. Обещаю. Я так рада, что у нас получилось! Так рада!
– Я тоже, Ю. Очень.
66
Это безусловная, безграничная, всепоглощающая любовь.
© Юния Нечаева
Ян отправляет в горнило печи казан с мясом, картошкой и другими овощами, закрывает его заслонкой и, оборачиваясь, идет ко мне. Прекратив шинковать капусту, начинаю улыбаться раньше, чем он обнимает со спины. Ежусь и смеюсь, когда прижимается губами к шее. По телу разбегаются мурашки – мне щекотно и волнительно. Но я льну к нему и замираю в удовольствии, когда муж бережно принимается гладить мой круглый живот.
Малыши тут же отзываются, выдавая в большие папины ладони крепкие пиночки.
– У вас тут тихо не бывает? – шепчет Ян с хриплым смешком.
– Они тебе радуются. До этого было спокойно.
Мы решили не узнавать, какого пола дети, которых я вот уже почти девять месяцев под сердцем ношу. Таинство – так таинство. Именно таким я прочувствовала свое состояние в день, когда мы с Яном только узнали о беременности. С этим ощущением сокровенности все эти месяцы и хожу.
Учитывая, что это первые внуки, наши родители, конечно, немножко сходили с ума. Собирали приданное на целую футбольную команду – это невозможно было остановить. И не нужно им было знать, какого пола дети. Главная новость была в том, что малышей сразу двое. Выбирали универсальные тона – желтый, зеленый, белый, коричневый и бежевый.
– Сейчас это, оказывается, модно. Без привязки к полу. Вот бы в наше время все такие умные были! Я же никогда не любила розовый цвет, знаешь? – поделилась со мной как-то мама. – Ведомая была. Думала, что мне и моим девочкам нужно соответствовать социальным нормам.
– Не переживай, мам. В той одежде, что мы с Агой носили, цвет ни на что не влиял. Она в любом случае была ужасной, – заметила я с доброй иронией. – Ну не расстраивайся! Я же смеюсь, мам! Меня это давно не беспокоит. И мне нравится, что теперь мы спокойно проговариваем все ошибки, которые допустили.
– Мне тоже, дочь.
Мы говорили обо всем. Прямо и откровенно. Очень часто обнимались. Иногда плакали, но это были терапевтические слезы. Те, которых, как оказалось, от нас долгие годы добивался психотерапевт. Как же сложно к этому было прийти. И какое счастье, что нам это удалось.
– Ты тут справишься одна? – вырывает меня из размышлений муж.
– Да, конечно. Мне только салат остался.
– Тогда я пойду внесу в дом запас дров. Дождь собирается. Если будет идти всю ночь, отсыреют.
– Хорошо.
Ян целует меня и направляется на улицу. А я, возвращаясь к шинкованию капусты, вновь погружаюсь в свои мысли.
Неделю назад мы с мужем переехали в дом мечты. Красивый, функциональный и, несмотря на внушительные объемы, уютный. Новоселье гуляли, будто свадьбу, собрав не только многочисленную родню, но и всех друзей.
– Готов поспорить, планируя детей, вы были уверены, что ничего в вашей жизни не изменится. Что останетесь в своей фешенебельной квартире. Что сможете совместить свое пространство с малышовским, – со смехом заметил в тот вечер Шатохин. – И вот вы уже в домине размером с международный аэропорт, с целым крылом под будущую футбольную команду.
– Все так, – не стал юлить Ян.
Мы с ним действительно не сразу поняли, что, учитывая открытую планировку квартиры, при наличии маленьких детей нам там будет некомфортно. Опомнились, когда у меня уже третий месяц шел. Хорошо, что по связям Нечаевых нашелся застройщик, у которого были дома на этапе выгона внешних стен. Подозреваю, что Ян во многом переплатил, чтобы все остальные работы, включающие внутреннюю отделку и дизайн интерьера, выполнили в столь короткий срок.
– А кто же вам эти занавески снимать и вешать-то будет? – изумилась моя мама, оказавшись впервые в нашей гостиной с высотой потолка в два этажа дома. Окна уходили по самую крышу, и оттуда, следовательно, струился белый тюль. – Батюшки. У меня аж голова закружилась.
– Для этого есть специально обученные люди, – отшутился Ян. – Ю туда точно не полезет. Не переживайте. Я такого не допущу.
– И слава Богу, – вздохнула мама. – Слава Богу, что у меня такой замечательный зять. Целых два замечательных зятя!
