Анна Стриковская - Неправильная женщина
У меня внутри все оборвалось. Оказывается, я все еще на что-то надеялась, глупая. А он уходит в море, уходит от меня, я больше никогда его не увижу. Даже если он передумает, захочет вернуться и поговорить со мной, то не успеет. В воскресенье мы улетим, и все.
Бертло понял меня без слов.
— Вы расстроились, Надя? Не стоит. Я уверен, он любит Вас, хотя и очень сердит пока. Но как только мсье Анри успокоится, он начнет Вас искать. Хотя бы для того, чтобы объясниться. А я уж позабочусь, чтобы ему указали правильный маршрут.
— Спасибо Вам за доброту, но я в этом не уверена. Может пройти много времени, прежде чем он захочет меня разыскать, а там, глядишь, и не решится, именно из-за того, что слишком много времени прошло. Знаете, моя жизнь никогда не была похожа на сказку или голливудский фильм с хэппи-эндом. Не судьба нам быть вместе. Думаю, пройдет время, и каждый вернется к той жизни, которая у него была.
Старик покачал головой:
— Знаете, Надя, жизнь никогда не бывает прежней, она не возвращается, а идет вперед. После каждого, даже самого обыкновенного прожитого дня мы становимся немного другими. А уж после такого… Ничего уже не будет так, как было, помяните мое слово.
Мы еще посидели немного, выпили чай, который нам любезно принесла Мари Жозеф, и Бертло засобирался обратно. Завтра экскурсионный день, у него целых четыре экскурсии, надо лечь пораньше. Мы распрощались. Замечательный старик, увижу ли я его еще когда-нибудь?
* * *На следующий день было нам явление господина Егорова великого и ужасного.
После завтрака мы втроем вышли на пляж. Катя и Сережа устроили заплыв вдоль берега.
Я окунулась, чуть-чуть поплавала и вылезла из воды. Забралась на лежак, намазалась маслом и улеглась, подставив спину солнышку. Не успела я так поваляться и десяти минут, как к пляжу подъехала шикарная спортивная машина. Из нее выбрался Егоров собственной персоной, в майке и шортах. Он обозрел окрестности, и взгляд его уткнулся прямо в меня. Я сделала вид, что в упор его не вижу, но это мало помогло. Он подошел ко мне и сказал негромко:
— Ну что, Надежда, получила? Это только цветочки. Да не смотри на меня так, я здесь не тебя ищу. Тебя, считай, уже вычеркнули. Девчонка твоя где?
Я молчала, как партизан на допросе. Но тут Егоров оставил меня и двинулся в сторону моря. Я поднялась, и увидела: Катерина идет к нам, вынимая заколку из мокрых волос. Выражение ее лица я бы не взялась определить и приставать к ней в таком состоянии я бы не стала. Но Егоров пренебрег этим, а вернее, не обратил никакого внимания.
— Девочка, я хочу с тобой поговорить. Сядешь ко мне в машину, или побоишься?
Катька мрачно спросила:
— Это надолго?
— Не знаю, от тебя будет зависеть.
— Хорошо, сейчас переоденусь, подождите.
Она сгребла с лежака свои вещи и отправилась в кабинку. Егоров так и стоял, а я сидела, пока Катя переодевалась. Потом она вышла и, не подходя ко мне, направилась к его шикарному авто. Егоров догнал ее, пошел рядом. Потом они сели и уехали. А на меня напал ступор: я сидела, и пошевелиться не могла, все смотрела в ту сторону, куда уехала машина.
За моей спиной на лежак опустился Сережка.
— Мам, она куда уехала?
Я не ответила. Да и что тут можно было сказать?
— Это Егоров был, да, мам?
Я все молчала. Он еще посидел рядом, не дождался ответа, встал и зашел ко мне «с фасада». Нагнулся, посмотрел в глаза и начал трясти за плечи:
— Мам, мама, что с тобой?! У тебя глаза стеклянные!
Потряс еще немного, и отпустил.
— Ну вот, теперь хоть живые. Как ты меня напугала!
— Ничего, мальчик мой, ничего. Все обойдется. Мне что-то нехорошо стало. Но теперь уже все прошло. А сестра твоя… Она скоро вернется.
— Да я за Катьку не беспокоюсь. Кто с ней свяжется, не обрадуется. Я за тебя волнуюсь. Ты еще искупаешься, мам? Или пойдешь в отель?
— А как ты хочешь?
— Я бы еще искупнулся. Но если ты в отель…
— Купайся, я полежу, позагораю.
Сережка убежал к морю, но вернулся скоро, минут через пятнадцать.
— Я все-таки провожу тебя в отель. Здесь жарко, а ты себя плохо чувствуешь.
Видно, я и впрямь была хороша, обычно он таких тонкостей не замечает. Чтобы Сергей решил, что мне плохо, нужно выглядеть как живой покойник.
В отеле я пошла в свой номер. Сын мой, убедившись, что я в безопасности, тут же повеселел, сообщил, что вернется на пляж, там подобралась команда по пляжному волейболу, и его ждут. Пожелав ему удачной игры, я закрыла за собой дверь и легла. Не потому, что спать хотела, просто ноги не держали. Включила местное телевидение и тупо пялилась в экран. Там какие-то три мужика усиленно дискутировали на непонятном языке.
Прошло больше двух часов. Мужики на экране сменились фильмом из жизни дикой природы, потом пошло что-то вроде викторины. И только когда викторину сменил выпуск новостей, дверь отворилась, и в номер вошла моя дочь.
Вошла, выключила телевизор и села на стол прямо перед моим носом.
— Мама, ты можешь мне объяснить, что все это значит?
— Что именно? — спросила я, и внутри у меня все похолодело.
— Во что ты меня втравила? Почему я ничего не знаю о планах Егорова относительно меня? Тебя он в известность поставил. Да, он так сказал, а я по твоим глазам вижу, что не соврал.
Я ожидала всего: крика, слез, но только не того, что Катька будет разговаривать со мной, как я разговариваю с проштрафившимися сотрудниками. Дочь моя — крепкий орешек. Круче меня во много раз. Кажется, я об этом уже упоминала, а тут как-то упустила из виду. Наверное, надо было сразу ей все рассказать. Еще в Москве. Действительно, трусость — худший из пороков, а я позорно струсила, вела страусиную политику, за что и получаю по полной программе. В голове моей что-то стучало, я никак не могла собраться с духом, а Катерина продолжала:
— Я тебе скажу — все не просто плохо, а очень плохо. Ты разозлила этого типа так, что дальше ехать некуда. Он решил тебя раздавить и меня заодно.
— За что?! Зачем?! Кать, я не понимаю. Не вижу логики.
— Какая логика!!! Ты думаешь, все подчиняется твоей тупой логике?! Да, это абсолютно бессмысленно, как катание на американских горках. Зато он получает удовольствие: поставил на своем вопреки здравому смыслу. Ему же это ничего не стоит, бесплатное развлечение!
— Кать, не морочь мне голову, расскажи по порядку, что было!
— Ты хочешь знать, что было? Этот гад повез меня в ресторан и там выложил: раз за моего бельгийского жениха я замуж уже не выхожу, то не угодно ли мне лететь с ним на Мальту?
— Это уже какая-то пьеса «Бесприданница» получается. «Не угодно ли Вам со мной в Париж на выставку»? А ты?
