Карина Хейл - Игра (ЛП)
И пусть весь мир подождёт.
Я чокнусь от этих мыслей.
И вот мы стоим перед пунктом досмотра, она уже слёзно попрощалась с Лионелем и Эмили в машине, зарегистрировалась, и теперь мы стоим в нескольких шагах друг от друга, и короткая дистанция между нами уже ощущается, словно огромный континент.
— Знаю, я потом пожалею об этом моменте, — тихо говорит она, голос все ещё безжизненный, она в шоке.
— Ты о чем? — спрашиваю я, потянувшись к ее руке. Она холодная и липкая.
Она несколько раз моргает, а затем изучает мое лицо, глаза останавливаются на моем носу, губах.
— Я знаю, что в будущем, когда все так или иначе устаканится, я оглянусь в этот момент и буду жалеть, что не смогла осознать все это. Что не видела кто стоял передо мной. Буду жалеть, что не смогу воссоздать в памяти твоё лицо. — Она качает головой, и одинокая слеза скатывается по ее щеке. — До меня ещё не дошло ничего из этого, что я уезжаю. Я не знаю, что произойдёт. С ней. С нами.
Я поднимаю ее руку, переворачиваю ладонью вверх и целую ее.
— С твоей мамой все будет в порядке. Ты приедешь, и с ней все будет хорошо. Она узнает, что ты рядом. Она справится с этим, хорошо? И мы. С нами тоже все будет хорошо. Лапочка, когда ей станет лучше, ты вернёшься в Шотландию.
Но как только я произношу эти слова, я вижу взгляд в ее глазах. Взгляд, который говорит, что она не знает. Взгляд, который говорит что она, возможно, все равно планировала уехать.
Печаль прорезает себе дорогу у меня в груди.
Она никогда не планировала остаться.
Мне приходится напрячь все силы, чтобы не рухнуть на пол прямо в аэропорту.
— Мне жаль, — говорит она.
Я пытаюсь улыбнуться. И проваливаюсь.
— Не надо.
— Я люблю тебя, ты же знаешь.
Мое зрение затуманивается.
— Я тоже тебя люблю. — Но голос надламывается и очевидно, что я полностью уничтожен.
Вероятно это последний раз, когда я вижу ее.
И теперь я знаю, что я тоже буду жалеть об этом моменте.
Что не заставил себя сесть на ее самолёт.
Что все испортил и лишил нас шанса.
Что позволил ей уйти.
Я не могу позволить ей уйти.
Со слезами на глазах я беру ее лицо и крепко целую губы, позволяя всей моей любви, заботе, боли раствориться в ней, словно она может взять всего меня с собой.
Я выпускаю мягкий всхлип напротив ее рта, руки начинают дрожать.
Это конец.
Мы оба ошеломлены.
Тяжело сопя, она отстраняется первая, тушь скаталась под глазами.
— Я должна идти, — шепчет она.
Затем разворачивается.
И уходит.
Исчезая за перегородкой зоны безопасности.
И я теряюсь в расстоянии между нами.
Глава 26
КАЙЛА
Стюардесса говорит мне пристегнуть ремень, но я едва ее слышу. Я едва могу двигать пальцами, настолько они холодные. Я чувствую себя куском льда, онемевшим до костей, но думаю, именно это сохраняет меня живой, удерживает меня от потери рассудка из-за беспокойства и боли. Так что я принимаю этот путь, медленное движение под водой. Я надеюсь, он окутает меня навечно.
Если я попытаюсь хотя бы подумать о чем-либо из этого, то меня разорвет на части, так что я пытаюсь как можно сильнее удержать все вместе. С одной стороны моя мама, она в коме, на пороге жизни и смерти, и ничего бы не произошло, если бы я была там. Случившееся полностью моя вина и мне некого винить кроме себя.
С другой стороны есть Лаклан, мужчина, которого я люблю, мужчина с демонами, с которыми я не в силах бороться, которые сопротивляются мне. И я оставила его. Оставила его в Шотландии и бросила наши отношения разрушенными без шанса все исправить. Я могу никогда не увидеть его снова и это тоже, даже при всех его недостатках, саморазрушении и ужасных пристрастиях, тоже ощущается словно смерть.
Отбрось все это, думаю я про себя. Вытащи своё чёрное сердце и отключись от всего.
Это позор. Но это единственный способ, с помощью которого я собираюсь справиться со всем этим, хотя уже знаю, существенную частичку себя я оставила в Шотландии.
Когда, в конце концов, мой самолёт приземляется в Сан-Франциско, я ходячая статуя. Единственное, что пробивается через это оцепенение, это вид моего брата Никко вместе со Стефани в зоне прибытия.
— О, милая, — нежно говорит Стефани, заметив меня, подбегая ко мне с распростертыми объятиями. Она крепко держит меня, шмыгая носом, и мне приходится приложить усилия, чтобы не сломаться и не погибнуть. Я должна оставаться сильной, потому что, если лишь ее вид заставляет меня заплакать, я не смогу справиться с тем, что мне предстоит в ближайшие дни.
— Мне так жаль, — шепчет она, отступая. Ее глаза опухли от слез. — Тошио позвонил мне и рассказал, что произошло, сказал, Никко собирается встретить тебя. Я должна была приехать с ним. — Лаклан не смог приехать?
Я качаю головой, не в силах ничего объяснить.
Она морщиться.
— Все нормально. Я здесь. Мы все здесь ради тебя. Никола, Брэм, Линден. Мы поможем тебе справиться с этим.
Я киваю, очень благодарная за это. Смотрю на Никко и посылаю ему нежную улыбку.
Никко второй старший брат, действительно умный инженер-программист с женой и малышом. Он всегда был тихим, спокойным и мудрым и я рада, что он приехал встретить меня. Никко всегда обеспечивает необходимый комфорт.
— Кайла, — говорит он, обнимая меня. — Я должен был быть там. Мы должны были сделать больше.
Я качаю головой.
— Нет. Я не должна была уезжать.
— Нет, — непреклонно говорит он, отводя голову назад. Пристально смотрит на меня. — Кайла, ты столько сделала для неё. Так много. Просто ее сыновья не были рядом, а должны были. Мы никогда не должны были позволять тебе брать на себя так много.
О Господи. Теперь у него в глазах слезы. Я не могу этого сделать.
Отворачиваюсь.
— Давай просто пойдём. Пожалуйста. Мне нужно увидеть ее.
Поездка в больницу ощущается нереальной. Она кажется ничем иным, кроме как плохим сном. Опять же, последние двадцать четыре часа один сплошной ночной кошмар, с Лакланом во главе всего это. Я зажмуриваю глаза, и перед глазами возникает образ Лаклана на коленях, изо всех сил держащегося за меня, пока он, рыдая, извиняется. Знаю, он имел в виду все, что говорил. Я это знаю. Но ущерб уже нанесён.
Мой прекрасный зверь. Не думаю, что когда-то увижу его снова.
От нахлынувшей боли я наклоняюсь вперёд, и Стефани тянется с заднего сиденья, протирая мою руку, говорит, что все будет хорошо. Она не знает и половины всего.
