Лейла Мичем - Знак розы
Рэйчел растерянно уставилась на свое отражение. Это было первое упоминание о проклятии Толиверов, которое попалось ей на глаза. Что оно означает? И в чем проявляется? Какое именно наследство оставил Вернон Толивер своему сыну? По спине девушки уже бегали полчища ледяных сороконожек. Страшась того, что сейчас увидит, она перевернула хрупкие странички и обнаружила имя Майлза Толивера как единственного наследника участка площадью 640 акров и его описание, из которого следовало, что речь шла о полоске земли вдоль Сабины.
Нет! Это невозможно! Тетя Мэри не могла... Она никогда бы не сделала этого...Рэйчел вновь впилась глазами в параграф. Голова у нее шла кругом. Но сомнений не было. В отличие от того, во что верила ее семья - во что им позволялаверить тетя Мэри, - Вернон Толивер оставил кусочек Сомерсета своему сыну.
Рэйчел подняла побледневшее лицо к зеркалу. Тетя Мэри солгала, скрыв от них правду о наследстве своего брата. Но почему? Или в этом и заключалась тайна? Она бы скорее подумала, что тетя Мэри хотела, чтобы Уильям узнал о земле, которую унаследовал Майлз, чтобы пробудить в нем интерес и чувство долга. Что сталось с этими акрами? Или Майлз Толивер продал их? А тетя Мэри стыдилась этой продажи и не хотела, чтобы племянник узнал о ней?
В шкатулке лежали еще два конверта, соединенных проржавевшей металлической скрепкой. При виде выцветшей подписи на обратном адресе одного из них у Рэйчел перехватило дыхание. Майлз Толивер. Письмо было отправлено из Парижа, но дату на почтовом штемпеле разобрать было уже невозможно. Она бережно вытащила письмо, датированное 13 мая 1935 года.
«Дорогая Мэри.
Я лежу в больнице с диагнозом «рак легких», который развился у меня после того, как я надышался фосгеном во время войны. Врачи говорят, что жить мне осталось недолго. Но я боюсь не за себя, а за своего сына Уильяма. Ему исполнилось семь лет, и он - самый очаровательный малыш на свете. Его мать скончалась два года назад, и с тех пор мы жили вдвоем. Я пишу тебе, чтобы сообщить: я отправляю его к тебе и Олли. Примите его в свою семью и вырастите, как собственного сына. Пусть он станет младшим братом для Мэттью. Он выглядит, как настоящий Толивер, Мэри, и, кто знает, быть может, когда-нибудь он начнет ценить и уважать свою фамилию с энтузиазмом, которого так недоставало его отцу. Я бы хотел, чтобы ты дала ему шанс. Уильям прибудет в Нью-Йорк пятнадцатого июня на борту лайнера «Королева Мэри». Прилагаю копию его билета с указанием палубы и каюты.
Кроме того, к письму прилагается акт на право собственности на тот участок вдоль Сабины, который завещал мне отец. Как видишь, я переписал его на тебя с тем, чтобы ты владела им на правах доверительной собственности, пока Уильяму не исполнится двадцать один год. Тогда ты передашь ему эту землю, и пусть он поступит с ней так, как сочтет нужным. Надеюсь, что к тому времени, ради его и твоего блага, он настолько проникнется традициями Толиверов, что и думать забудет о том, чтобы расстаться хотя бы с малой толикой своего наследства.
На душе у меня спокойно, поскольку я знаю, что ему будет хорошо с вами. Передай Олли и Перси, что я считаю их лучшими друзьями, каких только можно желать. Надеюсь, ты будешь вспоминать меня хотя бы иногда в память о тех славных временах, когда мы были одной семьей.
Твой любящий брат Майлз».
Не веря своим глазам, Рэйчел уставилась на письмо. Весьма не к месту она вдруг вспомнила рассказ отца о том, как он прибыл в Нью-Йорк. Она много раз слышала историю о том, как дядя Олли, чье круглое лицо светилось добротой и заботой, ухитрился моментально успокоить его и расположить к себе. Он купил Уильяму мороженое с содовой, а потом принялся развлекать его рассказами о долгом путешествии в Хоубаткер, совершенном Майлзом в детстве на поезде. Дядя Олли приехал за ним в Нью-Йорк один, потому что в Сомерсете наступило время сева.
Чувствуя, что нервы у нее звенят, как натянутые струны, Рэйчел взяла второй конверт, адресованный Мэри ДюМонт, и каким-то шестым чувством угадала, что четкий почерк принадлежит Перси Уорику. На конверте не было ни обратного адреса, ни почтового штемпеля, ни даты, а это значило, что его доставил посыльный. Рэйчел вынула коротенькую записку, отметив про себя, что она датирована 7 июля 1935 года.
«Мэри.
Несмотря на то что меня одолевают дурные предчувствия, я готов принять твое предложение. Я встречался с кредитором Олли, но переубедить его мне не удалось. Таким образом, я куплю тот участок, о котором мы с тобой говорили. Давай встретимся в понедельник в три часа пополудни в здании суда, где и уладим это дело. Захвати акт собственности, а я принесу чек.
Как всегда твой, Перси».
Рэйчел повела плечами, стряхивая оцепенение. Перед ее внутренним взором встали дымовые трубы огромной целлюлозной фабрики «Уорик индастриз» и бумагоперерабатывающего завода, протянувшихся вдоль восточной границы Сомерсета. По другую сторону промышленного комплекса несла свои воды Сабина. Рэйчел всегда полагала, что его соседство с плантацией Толиверов случайно, но теперь...
Боже милосердный, да возможно ли это? Неужели в записке Перси речь идет об участке отца, расположенном вдоль берега Сабины, и тетя Мэри продалаего вопреки недвусмысленным указаниям Майлза? И не объясняются ли дурные предчувствия Перси сознанием того, что Мэри не имела права продавать эту землю? Рэйчел еще раз посмотрела на дату: 7 июля 1935 года... почти месяц спустя после прибытия ее отца в Нью-Йорк.
В голову Рэйчел пришла еще одна мысль. К тому времени как Уильям Толивер достиг двадцати одного года, тетя Мэри уже наверняка убедилась в отсутствии у племянника любви к плантации и фамильному наследию. Могла ли она попросту включить ту полоску земли в состав Сомерсета и не сказать о ней, потому что боялась, что он продаст свое наследство? А если этот участок не примыкалк Сомерсету и она не продавала его Перси, то в каком месте вдоль Сабины он расположен? И куда подевался акт на землю? И какой же участок в таком случае она продала Перси?
Рэйчел прижала ледяные ладошки к пылающим щекам. Что она обнаружила, в конце концов? Доказательство мошенничества? И против кого оно было направлено, против ее отца? Или тетя Мэри передала ему участок во владение, он продал его и они вдвоем хранили молчание все эти годы?
Нет, этого не может быть. Но тогда - до сегодняшнего дня - Рэйчел ни за что бы не поверила, что тетя Мэри виновна в таком преступлении. Что же касается Перси Уорика... то он был самым достойным и честным человеком, которого она знала. Рэйчел вновь опустила глаза на записку и ощутила приступ тошноты. Захвати акт собственности...Можно ли представить себе, что он согласился на предложение обманным путем лишить семилетнего мальчугана его наследства?
