Совершенство - Татьяна Миненкова
Там, за высокими стеклами, темно и не видно границ между звездным небом и морем с расстелившейся на нем лунной дорожкой, да краешка полуострова Шкота с огнями жилых домов.
Марк кладет мои ладони на прохладное стекло, и я на мгновение задерживаю дыхание, чувствуя, как он обнимает меня за талию одной рукой, в то время как пальцы второй скользят по телу, продолжая чувственные и порочные ласки. Они заставляют меня стонать и выгибаться, прижиматься спиной к его горячей груди. Мышцы дрожат от напряжения, когда колено мужчины протискивается между моих сомкнутых ног, заставляя развести их шире и наклониться вперед.
— Ты нужна мне, милая, — на выдохе признается Нестеров прерывистым шепотом. — С тобой тяжело, но без тебя невыносимо.
Хочу сказать, что он тоже мне нужен. Невыносимо. Нестерпимо. До боли. Но не могу вымолвить ни слова, поглощенная острыми и яркими ощущениями. То, что каждое его прикосновение со спины оказывается внезапным, делает их еще более волнующими и чувственными.
Вскрикиваю, когда он входит в меня резким толчком, заставив сильнее упереться ладонями в стекло, в котором мы отражаемся смазанными нечеткими силуэтами. От того, как он растягивает меня внутри, от этого ощущения наполненности, на мгновение теряю рассудок.
До боли сжимая пальцами мою талию, он дышит рваными рывками в такт резким движениям. Толчок. Пауза. Толчок. Мучительно и сладко. Собрав в кулак рассыпавшиеся по плечам пряди волос, тянет на себя, заставляя выгнуть спину и я подчиняюсь в экстазе.
Напряжение сводит мышцы внизу живота, стягивает тугой спиралью. Спазмы нарастают и, стоя на цыпочках, я двигаюсь навстречу его толчкам. Чувствуя, как закатываются глаза, еле-слышно шепчу:
— Быстрее…
Слышу его сдавленный тихий стон сквозь зубы, и Марк увеличивает темп, не сдерживаясь. Чувства слишком сильные, острые и горячие. Кровь стучит в висках, а темнота перед глазами сгущается до того, что меркнут звезды и лунная дорожка на море.
Движения становятся еще более быстрыми. Неистовыми. И я кричу, исступленно забившись в нахлынувшей эйфории, а новый хриплый стон Марка слышу приглушенно, будто издалека. Поддаюсь чувствам. И мы растворяемся в ощущениях вместе, паря, словно в невесомости.
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем в глазах проясняется, а звезды на чернильно-синем небе зажигаются снова. Вокруг моих горячих ладоней на прохладных стеклах запотевшие контуры. Нестеров всё еще во мне, тяжело дышит, и в отражении я вижу его силуэт с упавшими на лицо темными прядями. Его руки ласково гладят мою спину и плечи, успокаивая. Внутри расплываются приятным теплом удовлетворение и радость.
— Красивая у тебя татуировка, — бархатно усмехается Марк, и я усмехаюсь тоже.
Сейчас, глядя за окно, мне кажется, что весь мир раскинулся у моих широко разведенных ног. Что я могу всё, что угодно. Всё, что придет мне в голову. Стоит только захотеть.
Мы вместе принимаем душ, то и дело отвлекаясь на ласки и поцелуи. Между нами сейчас такая трогательная и трепетная нежность, от которой щемит где-то в сердце. Это непривычно, но так приятно, что словами не передать.
Оказывается, этот номер принадлежит Нестерову, и он иногда остается здесь, при необходимости. Выйдя из душа, заворачиваюсь в большое махровое полотенце. А когда прижимаюсь щекой к обнаженной груди Марка, лежа на двуспальной кровати, среди спутанного белья, рассказываю ему о сегодняшнем предложении Лерки.
— И что ты об этом думаешь? — его широкая теплая ладонь, лениво поглаживающая мою спину, замирает, выдавая искреннюю заинтересованность в ответе.
А я не знаю ответа. Логика и здравый смысл кричат, что такие выгодные предложения делают раз в жизни и, отказавшись, я лишусь возможности исполнить давнюю мечту. Но чувства говорят прямо противоположное, шепчут, что без Марка я не буду счастлива, где бы ни оказалась.
Но что сейчас между нами? Да, мне удалось вернуть его доверие, но надолго ли это? Что, если я откажусь от предложенной Дубининой вакансии, но и с Нестеровым тоже не буду, оставшись «у разбитого корыта», как в «Сказке о рыбаке и рыбке»?
Осознаю вдруг, что не в силах принять решение и что Марк во всех отношениях более опытный и рассудительный чем я. У меня больше нет желания с ним соперничать. И я завуалированно прошу совета:
— А что бы ты сделал?
— Нет уж, милая. Это решение и ответственность за него тебе придется принять самой.
И я бы и приняла, имейся у меня хоть какая-нибудь определенность в вопросе о том, кто мы друг другу. Знай я, что ждет нас в будущем. Уверена, что скажи Марк сейчас, что любит меня и никуда не отпустит, я, не раздумывая осталась бы с ним. Вместо этого Нестеров молчит и, решив, что утро вечера мудренее, я засыпаю на его груди, собственнически закинув ногу на крепкое мужское бедро.
А первой осознанной мыслью при пробуждении становится осознание, что вчера я обещала Елене погулять с Маком, и теперь понятия не имею, как соседка справилась без меня, будучи на костылях.
Чертыхаюсь и открываю глаза. Зеваю.
Задергивать шторы на окнах вчера было некому и сейчас я вижу, как из полной темноты бархатного неба с искрами звезд, расплывается взрыв жемчужно-розовых солнечных лучей, стекающих с неба, словно густой мед с ложки. И солнце восходит над Владивостоком огромным мутно-желтым, словно масленичный блин, шаром.
Замираю на мгновение от этого зрелища, но, вспомнив о насущных проблемах, вскакиваю с постели.
— Ты куда? — сонно произносит Марк, перехватывая меня за запястье.
Честно говоря, вид его обнаженного тела, бронзового и жилистого, среди скомканных белых простыней, оказывается более впечатляющим, чем рассвет над Владивостоком. Сглатываю и делаю над собой усилие, чтобы нехотя произнести:
— Мне нужно идти.
— Останься, — шепотом просит Нестеров, большим пальцем гладя внутреннюю сторону моей ладони, и от этого движения по обнаженной спине пробегают приятные мурашки.
Мне больше всего хочется остаться с ним сейчас. Утонуть в ощущении тепла, надежности и спокойствия, которые дает мне его присутствие. Хочется продолжить то, чем мы занимались ночью. Но я же теперь ответственная. Я же теперь та, кто держит данные обещания. Правильная. Будь это всё неладно.
Наклоняюсь и целую его, такого теплого и сонного. Царапаюсь об отросшую за ночь щетину.
— Мне правда нужно, — говорю извиняющимся тоном. — Я…
Замираю, осознавая, что чуть не сказала ему,
