Мы просили у вечности рай (СИ) - Вайт Виктория

— Эмир, — дед решительно делает несколько шагов, заходя в комнату, — прекрати истязать себя, сынок. — С каким-то странным ласковым тоном в голосе. Не прерывая зрительного контакта. — Ты для меня всегда был сыном, а не внуком. Пойми, девушки востока и запада, разные. — Делая еще несколько шагов по небольшой комнате, садиться напротив. Ничего не отвечаю, понимая, что он продолжит говорить. — Ты же знаешь мою судьбу. Брак с западной девушкой, стал самой большой ошибкой в жизни. — Совершенно не знаю, что ему ответить, ощущая, что впервые он пытается поговорить искренне. — Покой и счастье, я обрел, лишь женившись во второй раз. Не стану лукавить, — дед продолжает настойчиво говорить, не позволяя мне перебить его, — я очень любил Лиз. С ума по ней сходил. Но покой обрел лишь с Малик. Однажды ты это поймешь, Эмир. — Дед наклоняется немного вперед, сцепливая руки в замок. — Перестань слушать эту запись. Ничего уже не вернешь.

— Знаю, но… — Гулко выдыхаю, понимая, что, наверное, дед прав. И стоит прислушаться к его словам, пересмотрев ситуацию моей жизни.

— Аллах дает испытания не просто так. Забирая, он обязательно преподносит новый дар. У тебя будет ребенок. — Пронзительно продолжает смотреть, уверяя своим взглядом в своей правоте. — Его подарит твоя жена Амани. — И хотя дед относился к ней хорошо, на подсознательном уровне ощущал, он жалеет, что когда-то настоял на этом браке.

— Этот ребенок никогда не заменит любовь и память к моему погибшему сыну. Ты это понимаешь? — Не замечаю, как повышаю голос. Как руки самопроизвольно в кулаки от бессилия сжимаются. Подхватываюсь на ноги, чувствуя, как обида и злость накрывает с головой. — Его носила и родила любимая женщина. Он был для меня особенным. — С горьким привкусом каждая буква. Выжженная душа ныть начинает.

— А разве я сказал, что он заменит? — Словно понимая то, что я хотел сказать. Встает, не делая не единого шага. — Ты просто должен любить его так же сильно, как и своего первенца. — Взгляд опускает, начиная медленно шагать в сторону выхода. Останавливается, разворачиваясь, чтобы снова на меня посмотреть. — Дети, которых родила Малик, занимают важное место в моем сердце. Но дочь, которую подарила Лиз навсегда останется особенной. Жалею, что она избавилась от сына, которого носила под сердцем. — Внимательно слушаю, осознавая, что об этом дед никогда не рассказывал. Мне, по крайней мере. Смотрю ошарашенно на деда, и он, видя мое замешательство, продолжает говорить. — Да, Эмир, — громко и жалостно выдыхает, отводя взгляд, — я настолько ей осточертел, что Лиз начала пить травы, чтобы спровоцировать выкидыш. Знал, что она беременна, но до последнего ждал, пока она сама все расскажет. Но этого не произошло. Моя любовь стала для этой женщины пыткой, которую она не смогла выдержать. Нанеся смертельные раны, которые излечить в дальнейшем смогла только Малик. Если ты думаешь, что в мире есть родственные души, то, поверь, ты ошибаешься. — Несколько шагов, и он почти выходит за пределы комнаты, при этом, не прерывая разговора и внушительного взгляда не отрывая. — В нашей жизни есть лишь удобные союзы, которые со временем приносят счастье. Я не пытаюсь навязать тебе свое мнение. Думаю, ты сам способен пересмотреть свою нынешнюю жизнь. — Дед уходит, скрываясь в коридоре. Не позволяя мне ничего ответить на его слова. Оставляя наедине со своими мыслями, которых становиться в разы больше.

Дед в чем-то прав. Нужно набраться мужества и отпустить боль. Поскорее ее притупить или совсем избавиться. Ни к чему хорошему это не приведет. Двигаюсь по спальне, возвращаясь к креслу. Наклоняюсь над журнальным столиком, беру в руки мобильный телефон, быстро набирая знакомые цифры. Наверно я не смогу двинуться дальше, если окончательно не отпущу прошлое. Длинные гудки. Долгие. Словно не желание поднять трубку и со мной поговорить. Время кажется бесконечным. Еще несколько гудков. Тишина. Знакомый голос, который должен мне помочь.

— Эмир, что-то случилось? — Сафир спрашивает с насторожённостью, заведомо зная, что я позвонил не просто так.

— Ты должен для меня кое-что сделать. — Уверенно. Принимая правильное решение. Прохожусь по спальне, подходя к небольшому бару. Беру закупоренную бутылку с виски, не решаясь продолжить говорить. Тяжелый, глубокий вдох.

Глава 46 Часть 2

— Говори. — Коротко. Без напряжения и должного любопытства. Будто Сафир предвидит, что я скажу дальше.

— Я хочу знать все о Клео Верано. — Втягивая воздух носом. Ощущая дикую боль за грудиной, которую подсознательно стараюсь игнорировать. Сжимаю бутылку пальцами, разворачиваюсь на месте. — Где и как она живет?! С кем?! Чем занимается?! Сафир, — Сквозь зубы, злясь на самого себя, что не сделал этого раньше, — прошу тебя, узнай все, что сможешь.

— Не понимаю твоей одержимости. — По-прежнему спокойно. Не проявляя ни одной негативной эмоции. И ощущая, что я не намерен отступать, продолжает говорить. — Я найму лучшего специалиста, который выяснит все возможное о жизни Клео в Америке. Можешь не переживать. Хотя уверен, что девушка пытается наладить свою жизнь в кругу близких ей людей. — Его последние слова, как острые колючки от проволоки вонзаются в плоть. Отрывают куски наживую, принося дичайшую боль. Неосознанно съеживаюсь, ощущая, как каждая мышца на теле неметь начинает.

— Мне нужен отчет, как можно скорее. Вместе с фотографиями. Пожалуйста, Сафир, не смей меня подводить. — Злость разливаясь по венам заставляет кровь забурлить. Едва удерживаюсь на ногах, внезапно ощущая сильное головокружение. Сафир что-то произносит в трубку, но из-за гулкого шума в ушах не слышу не единого слова. Не пытаюсь переспросить. Просто нажимаю кнопку «завершить вызов», до скрипа корпуса сжимая мобильный телефон. Наверно я окончательно тронулся умом, раз все еще жажду знать о жизни моей Альби. Черт возьми, она все еще мое сердце. Хоть и выдранное из груди. Уже на протяжении долго времени я существую без него, стараясь приспособиться. Ни черта не получается. Привыкнуть и станет проще. Не удается. Лихорадочно раскручиваю крышку на бутылке, поднося горлышко к пересушенным губам. Запрокидываю бутылку, делая несколько больших жадных глотков. Рассчитывая, что алкоголь сможет хоть немного расслабить, но уже все бесполезно. Нет облегчения, и никогда не будет. Возможно, секс сможет стать хорошим лекарством. Вспоминаю юную шведскую актрису, которая уже давно оказывала мне настырные знаки внимания. Почему бы не воспользоваться шансом, развлечься, затмив изводящие мысли. Но моментально представляя чужие прикосновения к своему телу, тошно становиться. От омерзительного чувства передергивает. Как и от секса с Амани. Дьявол. Это самая ужасная ошибка, которую я совершил. Непростительная и жестокая. Ненависть к себе самое слабое чувство, которое только может. Предал себя. Уничтожил окончательно. Все, что теплилось в глубине души к этой женщине, давно исчерпалось. Прекратило свое существование. Порочная страсть, которая несколько лет отчаянно пылала, сгорела до пепла. Оставляя лишь горький привкус разочарования. Быть может рождения ребенка даст нам обоим шанс. Только до конца я еще не понимал для чего.

Прохладный утренний воздух обдувает обнаженную спину. Глаза прикрывая, улавливаю насыщенный аромат свежезаваренного кофе, и чего-то печено пряного. Прошедшую ночь в очередной раз уснуть не удалось. Отрешенно смотря в одну точку, пытался отключиться, чтобы перезагрузить организм, но так ничего и не вышло. Понимая, что немедленно Сафир не сможет выполнить мою просьбу, все равно предательски вздрагивал при любом звуке мобильного телефона, обреченно ожидая от него звонка. До самого рассвета. Только он способен лишь на немного забыть обо всем, подталкивая прожить еще один новый день. Обрести безоблачную надежду, которая уже к полудню окажется лишь обезумевшей несбыточной мечтой. Превратиться в прах, который развеется среди песков. Снова меня уничтожив. Ворочаю шеей, слыша, как начинают хрустеть позвонки.