Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль
Я не замечаю, как стремительно намокает платье. Насквозь, до нижнего белья. Как ручьями с волос течет вода. Волков по-прежнему крепко прижимает к себе. Может быть, поэтому мне по до сих пор жарко, не знаю. Но, пока я любуюсь всполохами грозы у нас над головами, он целует легонько в подбородок, шею, прихватывает губами мочку уха. Я совершенно не чувствую холода. И не знаю, сколько проходит времени. Десять минут, двадцать или час. Опомнилась только, когда Вик потащил меня в сторону подъезда.
– Куда? Подожди! Давай еще чуть-чуть постоим, классно же!
– Ты вся промокла, Тони. Идем.
– Ерунда!
– Замерзнешь, простынешь. В твоем вероятном положении нельзя, конфетка, – оказался непреклонен мой мужчина. – Не будем рисковать.
– Моем положении? Каком таком положении? О чем ты?
Не отвечает. На руки подхватывает и затаскивает следом в подъезд. Под удивленный взгляд вахтерши заносит в раскрытые двери лифта. Опускает только у квартиры, куда я гостеприимно пропускаю его первым. Свет не включаю, меня вполне устраивает эротичный полумрак.
– Тебе надо в душ, – заходит, тут же снимает с моих плеч промокший пиджак.
– Мне? А тебе? – скидываю ткань на пол, слышится звонкий "чвяк". Крутанувшись, следом за пиджаком стягиваю мокрое платье. Шелк ползет вниз по бедрам и опадает к моим ногам. Упс…
Взгляд Волкова жадно ощупывает мое тело. Вмиг темнеет. Дыхание его учащается. По спине пробегает ток, пересчитывая позвонки. Бюстгальтера на мне нет, только стринги. И вполне очевидно, куда оказывается устремлено все внимание Волкова. Грудь тяжелеет, соски набухают. Мой крепкий опер тяжело сглатывает. Но все твердит, как попугай:
– Замерзла совсем.
– Согрей.
– Тони… я серьезно.
– А я, по-твоему, шучу?
Сбрасываю туфли и подхожу к Вику. Расстегиваю пуговки на его рубашке. Одна, вторая… Привстав на носочки, тянусь к его губам, язычком облизываю. Касаюсь ладонями его живота, опускаясь пальчиками ниже. Торможу у пояса брюк. Когда-то же у него должно закончиться терпение?
– Это месть? За такси?
– Нет. Это – я. Тебя. Хочу. А ты меня?
– Разумеется.
– Тогда за чем дело встало? Нельзя же быть таким железным, Волков!
– Я далеко не железный. Но, конфетка, нам надо поговорить. Серьезно о важном.
– Поговорим. Обязательно. И серьезно, и о важном, но не сейчас, хорошо? – тяну за руку в сторону ванной. – Давай, Вик. Идем со мной… – и пусть только попробует мне отказать. Я его утоплю! Хм… в слезах.
– Стой-стой-стой! – хохочу, отбиваясь от Волковских рук. – Вик! Ну, прекрати, я уже согрелась, Вик!
Душ у меня в квартире не то, чтобы большой, но отбежать на добрый метр, рванув в сторону дверей, успеваю. Прежде чем Волков меня ловит. Сжимает рукой за талию и по скользкому полу “катит” обратно. К себе.
– Стоять.
– Пусти-и-и…
– Ты сама меня в душ потащила. Терпи.
– Я тебя не для этого тащила. Имей совесть!
– Ты же просила согреть, – издевается Виктор.
– Но я же не знала, что ты под кипятком моешься! У-у-у, толстокожая зверюга! – толкаюсь, отбиваюсь, хохоча во весь голос, извиваясь, как уж, в руках Виктора. Абсолютно каждый раз позорно проигрывая в этой неравной схватке.
Пена от шампуня летит во все стороны. Мыльная кожа проскальзывает при соприкосновении с кожей. Битва получается недолгой. Я снова прижата спиной к холодному кафелю. А Вик вновь запускает пальцы мне в волосы, продолжая вспенивать шампунь. Мне остается только улыбаться и жмуриться, чтобы пена не попала в глаза, крепко цепляясь за его плечи в попытке не поскользнуться на мокрой плитке.
– Нет, ты мне скажи, ты вообще нормальный мужик, а?
– Не болтай, а то шампунь в рот попадет.
– Я тут задницей перед тобой кручу-верчу, а ты что?
– Я оценил.
– Да, я вижу, – стреляю глазами ниже пояса мужчины, довольно улыбаясь. Одного «захода» оказалось мало. Мне так точно! А Волков – терпеливая ледышка. У самого стоит, как флагшток, а он продолжает сопротивляться. Кому делает лучше, спрашивается?
Закрывает мои глаза мыльной ладонью, и командует:
– Стой смирно.
– Может, еще честь отдать?
Улыбается.
– Так уже. Еще давно.
Щиплю Волкова за бок. Получаю шлепок по заднице в ответ.
– Я уже чище и стерильней любой операционной, Волков. Может, еще антисептиком протрешь, обеззараживая?
– Конфетка, ты можешь не портить момент?
– Да какой тут момент?! Максимально не романтичный.
– Может, мне просто нравится?
– Что? Пытать меня?
– Лапать. Везде. Совершенно обоснованно и безнаказанно, кстати.
– Ах ты, хитрый засранец! – охаю, вздрагивая, когда мне снова прилетает по ягодице. Мой рот затыкают поцелуем, явно намекая, что я сильно много и не по делу болтаю. Руки Виктора ползут по мыльной коже, по плечам, талии, добираются до бедер и подхватывают под попу.
– Доигралась? – ухмыляется Волков, зажимая меня между собой и стеной. Неторопливо зацеловывая везде, куда добираются его губы. Шарит руками по разгоряченной коже, пощипывая, поглаживая, лаская. За мгновения зажигая огонечек и с одного толчка проникая в меня на всю длину. Я захожусь в истошном дыхании, не сдерживая своих стонов, когда Вик начинает двигаться…
В душе мы провозились час. Кажется. А может, и больше. Не знаю. Счастливые часов не наблюдают – истина, что стара, как мир.
– Все-все-все, я сбегаю из этой парилки! Жду тебя на кухне. Вина?
– Глоток. Пять минут, конфетка. И не вздумай уснуть. У нас еще есть разговор.
– Боже, ты невыносим! Помню я, помню. Важный!
Чмокаю Вика в губы и первая выныриваю из душной ванной. Намытая и отлюбленная настолько, что колени подгибаются.
Пара вокруг столько, что дверь нахожу едва ли не на ощупь. Кутаясь в полотенце, топаю мокрыми босыми ногами на кухню, оставляя за собой влажные следы на паркете. В теле легкость, на губах улыбка. Мне непозволительно хорошо! Нет, не так – я сияю, как светлячок в ночи!
Включаю небольшой светильник над барной стойкой и достаю из мини-бара бутылку красного
