Подсолнух - Ирина Воробей
Поздравляю тебя с девятнадцатым днем рождения и твоим первым днем рождения, который мы празднуем не вместе.
Еще раз прости. Очень скучаю.
Люблю тебя, Куколка.
Твой папа».
Конверт с банковской картой она сунула в один из ящиков с мелкими принадлежностями для шитья, решив, что не будет этим пользоваться ни в коем случае.
— От отца письмо? — проницательно догадалась Адлия, сидя на диване перед ноутбуком и вышивая на джинсах клиентки белую розу.
Татьяна бросила в нее удивленный заплаканный взгляд и кивнула.
— Я не собираюсь его прощать, — выпалила она резко, поднявшись на постели. — Какие бы красивые письма он не писал. Я не верю. Ни единому слову!
Она снова заплакала, быстро легла, накрывшись одеялом, и отвернулась к окну. Адлия тихо вздохнула и продолжила смотреть сериал.
Девушка бы прорыдала так неделю, а то и месяц, но после Дня Космонавтики сразу следовала еще одна тематическая вечеринка, сценарий к которой она помогала придумывать Арине. Арт-директор трезвонила с утра, раздавала задания подчиненным, будучи еще в дороге, требовала от Татьяны немедленных действий. Пришлось брать себя в руки и выезжать на работу.
— Вадик, передал тебе письмо? — спросила Арина, после того, как они полдня проездили по городу по делам и разговаривали только по рабочим вопросам.
Теперь настало время обеда. Они заехали в кофейню с изысканной кухней, где подавали любимый салат Арины с киноа, креветками и авокадо. Татьяна взяла себе капучино и сырный крем-суп и на вопрос женщины долго водила ложкой круги по густой бежевой массе в пиале.
— Он хотел через меня изначально передать, — не дождавшись, продолжила Арина. — Выходит, ты его все-таки заманила на свой день рождения.
Она усмехнулась и сунула креветку в рот.
— Прочитала?
Татьяна сделала глоток горячего кофе с пенкой. Часть пенки осталась на губах. Она ее слизала круговым движением языка и застыла, оставив кончик в правом уголке губ. Арина сверлила ее любопытством.
— Будто одно дурацкое письмо все исправит, — буркнула, наконец, Татьяна, плюхнув ложку в суп, отчего на стол вокруг пиалы упали желтоватые плотные брызги.
— А то, что было, уже ничто не исправит, — ответила Арина иронично-философским тоном.
Девушка взглянула в ее тарелку, приметив, как мясо креветок напоминает личинки крупных червей, и тут же отвела взгляд, не понимая, как такое может нравиться. Как будто нарочно Арина ткнула в креветку вилкой, зацепила зелень и, сунув это в рот, с аппетитом начала жевать. Татьяна вовсе отвернула от нее лицо.
— Не знаю, рассказывал ли тебе Вадик, — вздохнув, сказала женщина, — но я постоянно била посуду, когда мы с его отцом ругались. Вадик сначала пытался склеивать эту посуду обратно, но она, разумеется, рассыпалась на куски. Тогда он научился делать из них мозаику.
Девушка смотрела на нее, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Арина мешала вилкой креветки с зеленью. Глаза ее были заполнены тоскливыми воспоминаниями.
— Так что выбор за тобой, — взглянула она на Татьяну со слабой улыбкой. — Ты можешь и дальше чахнуть над обломками старого, реветь и злиться, сколько хочешь, а можешь это переосмыслить и найти в себе силы создать из этого что-то новое. И вполне вероятно, что новое окажется лучше старого.
Татьяна округлила спину и сильнее склонилась к столу, обхватив себя руками. Взгляд она направила на пустой диван справа, составленный из нескольких деревянных обшарпанных поддонов, накрытых цветастым пледом в стиле бохо, и усмехнулась. Арина проследила за ее взглядом и напоследок добавила:
— Семья — это последнее, что у нас остается, когда не остается ничего. Семью надо беречь. Жаль, понимаем мы это всегда не вовремя.
Женщина тяжко вздохнула и поднялась из-за стола, со скрежетом отодвинув тяжелый деревянный стул. Татьяна быстро взглянула на нее и большими глотками допила кофе. Надо было ехать на встречу с разработчиками сайта. Владелец клуба настаивал на обновлении официальной веб-страницы в соответствии с тенденциями времени.
Глава 27. Далекие друг от друга вещи
Татьяна долго не решалась набрать номер Тимофея Федоровича. Не потому, что боялась разговора с незнакомым важным человеком, а потому что не была уверена, что хочет этого. Еще она боялась, что не соответствует требованиям его студии к стажерам. Ей казалось, туда должны приходить работники уже готовые рисовать и анимировать все, что им прикажут. У нее пока хорошо получалось рисовать лишь женские наряды и немножко простые предметы интерьера и быта. О более масштабных и сложных проектах и заикаться было нельзя. Ее пугало, что этот аниматор ничего о ней не знал, как и Алиса, которая могла наговорить с три короба, лишь бы Татьяну взяли, что только бы усугубило ситуацию. Но разум убеждал — надо попробовать. «Вдруг это, действительно, мой единственный шанс?», — с испугом спросила она себя и вызвала Тимофея Федоровича.
Долгие гудки врезались в ухо и разносились по душе нервными волнами, заставляя сердце биться чаще. Татьяна пыталась убрать нервозность за счет более глубокого дыхания, но получалось только пыхтеть в трубку, поэтому она себя остановила. После пятого гудка, совершенно неожиданно для Татьяны, Тимофей Федорович произнес короткое: «Алло?».
Девушка прокашлялась, заелозив на табурете, и быстро выговорила заготовленную речь.
— Здравствуйте, Тимофей Федорович! Вас беспокоит Татьяна Буравина, знакомая Алисы, по поводу стажировки. Хотела сразу вас поблагодарить за предоставленный мне шанс. Очень надеюсь…
— Да-да, здравствуйте, Татьяна, — ответил хрипловатый мужской голос. — Хорошо, что вы позвонили. Когда вы готовы выйти на полный рабочий день?
— На полный? — замялась Татьяна.
— А вы не рассчитывали?
— Нет, нет, — закачала головой девушка. — Я готова.
— Отлично, тогда приходите завтра к девяти. Адрес я вам напишу в смс. Вас встретят.
— Спасибо большое, — без особой радости вымолвила Татьяна, уже думая над тем, как будет объясняться с Ариной.
— Приходите. Ждем вас.
И снова послышались гудки, только теперь короткие. У Татьяны остался нехороший осадок, хотя разговор был стандартный и ни о чем конкретном. Уже после него ей захотелось пойти на попятную, но она решила сперва поговорить с Адлией.
— Это же хороший шанс, — отвечала соседка за вязанием сиденья для стула. — Тебе ведь надо думать о будущем. Это будущее, считай, тебе само в руки упало, а ты трусишь.
— Я не трушу… — быстро ответила Татьяна и насупилась. — Просто
