Култи (ЛП) - Запата Мариана

Папа согласился и еще раз обнял меня, прежде чем я спрыгнула обратно на поле и поспешила к выходу, ведущему в раздевалку. Несколько игроков «Пайперс» стояли в дверях. Некоторые из них плакали, некоторые утешали друг друга, но это были те девушки, которые сплетничали обо мне последние несколько недель. Будучи не в настроении иметь дело с моими товарищами по команде, я продолжала идти мимо них, игнорируя их взгляды так же, как они игнорировали меня в последнее время.

— Что я тебе говорила? Чертов робот, блин, — донесся голос Женевьевы, отражаясь от бетонных стен.

Мы, блядь, проиграли, а у меня не было никаких чувств. Фантастика.

Не плачь.

Охранники и другой персонал заполнили коридор. Я пожала им руки и позволила похлопать себя по спине. Я шмыгнула носом, позволяя разочарованию снова вспыхнуть во мне. Я знала, что со мной все будет в порядке. Это была не первая большая игра, которую я проиграла. К несчастью, это заняло месяцы, чтобы подготовиться к ней. И было столько препятствий на пути, и Култи стал столь важным, пока я шла к этому моменту, что все казалось намного более болезненным, чем обычно.

Если бы только я сыграла лучше. Я бы оправдала их ожидания.

— Schnecke.

Я резко остановилась и посмотрела вверх. Из противоположного конца коридора ко мне приближалась высокая худощавая фигура, которую я пока не хотела видеть. Впереди меня шли другие игроки, и он не обращал на них внимания, когда они пытались заговорить с ним. Он даже не взглянул на них во второй раз, что было невероятно грубо, но это заставило меня покачать головой, когда я попыталась найти в себе чувство собственного достоинства. Я даже не смогла натянуть свои Носки Большой Девочки.

Култи остановился в ту же секунду, как оказался примерно в тридцати сантиметрах от меня. Его большое тело было твердым и неподвижным, а лицо — идеальной маской тщательного контроля, которая не давала мне ни малейшего намека на то, что происходило в его большой немецкой голове. Это только заставило меня чувствовать себя более неловко, более неуверенно и еще более разочарованной тем, что мы не выиграли.

Положив руки на бедра, отчего футболка на его груди натянулась, он моргнул.

— У тебя есть два варианта, — объяснил он, оценивая меня взглядом. — Ты можешь что-нибудь сломать, или я обниму тебя? — спросил он совершенно серьезно.

Я моргнула и облизнула губы, прежде чем сжать их вместе. Мы проиграли, и вот он спрашивает меня, нужно ли мне что-то сломать или мне нужно чертово объятие. Слезы наполнили мои глаза, и я моргала все быстрее и быстрее, когда мое горло запершило.

— И то, и другое?

Выражение его лица по-прежнему не изменилось.

— У меня нет ничего, что ты можешь сломать прямо сейчас, но когда мы уйдем…

Именно это «мы» и добило меня.

«Мы», которое заставило меня обнять его за талию и прижать к себе так крепко, что потом я удивлялась, как ему удавалось дышать. Он, не колеблясь, обнял меня за плечи и наклонил голову так, что губы оказались прямо у моего уха.

— Не плачь.

Слезы просто полились. Мое крушение надежд, мое разочарование, мой стыд — все это просто полилось как из ведра. И вся моя неуверенность тоже дала о себе знать.

— Прости меня, пожалуйста, — сказала я ему слабым голосом.

— За что?

Боже, из моего носа текло быстрее, чем я была способна удержать. Мое разбитое сердце было на виду у всех.

— За то, что разочаровала тебя, — заставила я себя сказать. Мои плечи тряслись от сдерживаемой икоты.

Его голова дернулась, а губы приблизились к моему уху. Он крепче обхватил меня своими большими мускулистыми руками.

— Ты никогда не сможешь разочаровать меня. — Его голос действительно звучал странно или мне показалось? — Не в этой жизни, Сал.

Да, это совсем не помогло. Иисус Христос. Мой нос превратился в открытый кран.

— Это реально? Ты настоящий? Боюсь проснуться завтра и увидеть, что сезон еще даже не начался, а последние четыре месяца были просто сном? — спросила я его.

— Это совершенно точно реально, — сказал он все тем же странным голосом.

Как же это прекрасно и в то же время очень печально.

Я слышала, как шаги вокруг нас становились все громче, эхом отдаваясь в коридоре, но мне было абсолютно наплевать, кто к нам приближался и что они подумают.

— Я действительно хотела выиграть.

Его ответом было поглаживание моей спины, он скользнул пальцами под толстые лямки моего спортивного бюстгальтера.

— Я ненавижу проигрывать, — сказала я ему, будто он еще не понял этого, прижимая мое лицо сильнее к своей груди. — И они думают, что мне наплевать на то, что мы проиграли. Почему они решили, что я бесчувственный робот?

Култи продолжал поглаживать меня, его пальцы были холодными и шершавыми на моей влажной коже.

Я шмыгнула носом.

— А теперь ты застрял здесь, а я даже не выиграла. Мне так жаль, Рей.

Он просунул пальцы еще глубже под мой спортивный бюстгальтер, швы затрещали в знак протеста, когда его ладонь легла на мою кожу.

— Ты никуда не поедешь без меня.

Что? Я откинула голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо, совершенно не думая о том, как ужасно сейчас выгляжу.

— Но ты же сказал…

Выражение лица Култи было мягким. Его глаза сияли ярче, чем когда-либо.

— Мне так многому нужно научить тебя, Тако, — сказал он, приподняв бровь. — Если вы не подписали никаких соглашений, то не будет и доказательств соглашений.

Этот безжалостный засранец. Я должна была быть шокирована тем, что он солгал Кордеро, но не была. Нисколько. Я рассмеялась, но это был тот самый смех, которым ты смеешься, чтобы не заплакать.

— Какой же ты засранец. — Но я все равно любила его.

Уголок его губ слегка приподнялся.

— Готова уйти?

Кивнув, я откашлялась и сделала шаг назад.

— Сначала я соберу свои вещи. Больше не хочу находиться здесь.

Я заколебалась на секунду, когда мы обернулись и заметили, что некоторые девушки смотрят на нас.

Должно быть, это была группа, которая только что прошла мимо нас. Твердый комок решимости образовался у меня в животе, и я просунула свои пальцы сквозь пальцы Култи.

Пошли они. Сезон закончился. Я закончила, тьфу, тьфу, тьфу.

Я взяла его за руку, и он улыбнулся.

Мы сделали шагов восемь, когда он спросил:

— Кто назвал тебя роботом? — таким милым, искренним тоном, что можно было легко поверить, будто это был случайный вопрос.

Но я знала его слишком хорошо, и к тому моменту мне уже было все равно.

— Это не имеет значения.

— Это важно, — ответил он тем же тоном. — Это та же самая, что настучала Кордеро, когда ты назвала меня Сарделькой?

Я остановилась так резко, что он сделал еще шаг, прежде чем понял, что я стою.

— Ты знаешь, кто ему сказал?

— Такая пронырливая. Дженивер, — ответил он.

— Женевьева? — Я закашлялась.

— Она.

Мой глаз. Мой глаз дернулся. Чертова Женевьева?

— Это твой менеджер сказал тебе?

Он кивнул.

Я сглотнула. Невероятно. Что за вероломная сука. Черт возьми.

— Твое лицо сказало достаточно, — произнес он, потянув меня, чтобы я продолжила идти. — Я подожду тебя здесь.

Я улыбнулась небольшой группе игроков и быстро сжала его ладонь, прежде чем исчезнуть в почти пустой раздевалке. Мне надо было остаться, послушать, как Гарднер говорит о предстоящем сезоне, но я не могла. Я схватила все свои вещи, засунула их в спортивную сумку и ушла. Завтра приду и верну то, что мне не принадлежит. Я также увижу Дженни и Харлоу перед их отъездом домой.

Култи стоял у стены и смотрел на Женевьеву и других девушек, стоявших у двери, взглядом, который мог бы не просто обжечь, а сварить их. Я не собиралась ничего спрашивать. Я приподняла брови и перед самым отъездом улыбнулась девушкам, выбрав на прощание одно-единственное слово:

— Пока.

«Пусть у вас все сложится в жизни», — добавила я в своей голове. Надеюсь, у меня сложится.