Лайза Джексон - Бремя страстей

Лежа рядом с ней и не прекращая осыпать ее поцелуями, он судорожно расстегивал пуго­вицы на ее блузке.

— Кэссиди,— твердил он, прижимаясь гу­бами к ее коже.

Расстегнув блузку, он припал к ложбинке между грудей губами, влажными и горячими, словно ему передавалось биение ее сердца.

Поняв, что он расстегнул молнию на юбке, Кэссиди затаила дыхание и закрыла глаза. Как давно этого не было между ними. Ей хотелось одного — ласкать его, чувствовать его силь­ное, мускулистое тело, его бедра.

Он расстегнул на ней лифчик, и она ощутила на груди его горячее неровное дыхание. Под ласковыми прикосновениями его рук, губ, язы­ка в ней расцветало и зрело желание, находи­вшее трепетный отклик в каждой клеточке тела.

—   Я совсем забыл, как ты красива, — шеп­тал он, целуя ее; его ладони сжимали ее ягоди­цы, пальцы впивались в бедра. Затрепетав в сладостном предвкушении, она выгнулась под ним и смутно почувствовала, как он, ста­раясь щадить больную ногу, коленями раздви­нул ей бедра. — Ты хочешь меня, Кэсс? — про­шептал он.

—   Да.

—   Давно?

—   Всегда, всю жизнь.

Из-под полуприкрытых век она заметила, как легкая тень пробежала по его лицу.

— Если бы только…— однако он не до­говорил. Резким движением он вошел в нее, жадно и решительно, словно таким образом надеялся сокрушить вставшее между ними прошлое с его болью и ложью. И ее лоно, как страстный любовник, приняло его нежными — жаркими и влажными — объятиями.

Кровь бешено стучала в висках; она прижи­малась к нему, впившись пальцами в плечи, изогнувшись всем телом и обхватив его бедра ногами. Знакомые очертания комнаты поплы­ли перед глазами и растаяли; казалось, они остались одни во всей вселенной.

Чейз. Бриг. Любовь. Лицо и образы пере­мешались в ее помутившемся сознании.

— О Боже, я не могу остановиться…— за­дыхаясь, прошептал Чейз. Тело его напряг­лось, и из груди вырвался стон.

Ее сотрясали конвульсии; мир взорвался на миллион мелких осколков.

С трудом переводя дыхание, Чейз рухнул на нее, и она с наслаждением приняла его тяжесть, обхватив руками его лоснящийся от пота торс.

—   Я так скучала по тебе,— прошептала она; глаза ее увлажнились от слез.

—   И я скучал по тебе. Если бы ты только знала, как скучал…— все еще тяжело дыша, произнес Чейз.

В его словах ей почудилась горькая обре­ченность, которую она не могла для себя объ­яснить.

— Не отпускай меня от себя.

— Никогда, милая,— произнес Чейз, за­рывшись лицом в ее шелковистые волосы.— По крайней мере, пока я жив.

Санни взглянула на небо, которое начинало хмуриться. Облака затянули луну и звезды. Дул холодный пронизывающий ветер, и ее до костей пробирал озноб. Каждое утро он змеей проползал по ее телу, чтобы затем свернуться беспокойным клубочком.

Она устала быть узницей. Казалось, куда бы она ни пошла, всюду за ней следили при­стальные взоры стражи. Хуже всего ей было в клинике. Потом Рекс настоял, чтобы она находилась неподалеку от него. У подножья холма стоял небольшой заброшенный домик, в котором она и остановилась. Здесь ее на­вещал Уилли. Здесь она чувствовала себя в относительной безопасности. Относитель­ной — потому что ей были ведомы терзав­шие Рекса сомнения и она знала, что однаж­ды ему все же придется сообщать о ней влас­тям.

Тогда она ушла в лес,. Она чувствовала, что ее мальчики нуждаются в ней. Перед ее мыс­ленным взором снова вставали видения пожа­ра и воды. Что-то опять должно случиться. Она еще раз посмотрела на небо в надежде увидеть луну, но ее не было видно за обла­ками. Кромешная тьма опустилась на лес.

Санни ничего не боялась. Она была тер­пелива. Она ждала знамения.

Кэссиди сладко потянулась и обнаружила, что Чейза рядом нет. Он уже поднялся, но теперь ее это не беспокоило. В течение всей ночи они пытались наверстать упущенное. Они занимались любовью и засыпали ненадолго, чтобы, проснувшись, снова заняться любовью. Все тело ее ныло от сладкой боли.

Она накинула его рубашку и босиком про­шла на кухню, на ходу застегивая пуговицы. Кофе был уже сварен. Заглянув в окно, она увидела его — он стоял возле бассейна, задум­чиво глядя на воду. И ждал ее.

Кэссиди не обманула его ожиданий. Как была, в одной рубашке, она выбежала во двор, всем телом ощутив приятную прохладу. Чейз взглянул в ее сторону — без тени улыбки. Она испугалась— неужели им так и не удалось уничтожить стоявшие между ними преграды?

— Кто рано встает, тому Бог подает,— шутливо промолвила она и с нежностью за­глянула ему в глаза. У нее перехватило ды­хание— в этот момент ей показалось, что перед ней Бриг.

— Что случилось?

—Нет… ничего… я… — Она корила себя за глупость. Слишком много переживаний сразу обрушилось на нее. — Идем, — с этими слова­ми она расстегнула пуговицы, бросила рубашку на песок и шагнула в ледяную воду. Не успев как следует испугаться, она нырнула, коснулась руками дна и, выплыв на поверх­ность, сделала громкий выдох.

Чейза на берегу не было.

Неожиданно он положил руки ей на плечи, и она вздрогнула.

Его губы нашли ее, он сжал ее в объятиях, и Кэссиди почувствовала, как, несмотря на холод, в ней вскипает страсть.

Она закрыла глаза и, отринув всякие со­мнения, вновь отдалась этому мужчине — сво­ему мужу…

Позже они сидели на веранде, сжимая в ла­донях чашки с дымящимся кофе. Солнечные лучи прорвали толщу облаков и заплясали на оконном стекле.

Кэссиди куталась в халат; рядом на полу лежал Раскин. Чейз растянулся в шезлонге, слегка приподняв больную ногу. На нем были потертые джинсы и та самая, местами еще мокрая, рубашка, которую она надевала ут­ром.

Чейз сделал глоток кофе и произнес:

—   Ждешь, что я расскажу тебе о Бриге?

—   Думаю, я имею право знать…

Он устремил на нее пристальный взгляд, затем посмотрел куда-то далеко-далеко, за ли­нию горизонта.

Что ж, это справедливо.— Он секунду колебался, рассеянно почесал затылок и нако­нец начал свой рассказ: — Бриг дал о себе знать спустя четыре, а, может, пять лет после своего исчезновения. Нашел меня в Сиэтле. Сообщил, что живет в Анкоридже, несколько лет работал на насосной станции нефтепро­вода, потом на лесопилке. Сказал, что хочет со временем завести собственное дело. Он хо­тел, чтобы все в этом паршивом городишке думали, что он пропал без вести, умер — что угодно. Он не хотел возвращаться обратно.

—   Это было до или после того, как мы с тобой снова встретились?

—   До. Потом я долгое время не имел о нем никаких известий. А когда мы уже встречались с тобой, он попросил сказать тебе, что он… умер.