Джанет Дейли - Игра до победы
– Я, кажется, никак не могу справиться с этим, – сердито пробурчал Роб.
– Ты слишком стараешься. Расслабься, – сказала Лес. – Все. На сегодня хватит, – заявил Рауль и направился в задний конец помещения, где находилась обтянутая сеткой решетчатая деревянная дверь, открывавшаяся в яму.
– Я не устал, – сказал Роб.
– Вы сможете поработать над этим завтра. – Спустившийся вниз Рауль взял у него из руки клюшку, пресекая все дальнейшие возражения.
– Ну, давай-ка заканчивай, Роб, – сказала Лес, обходя яму вокруг и устремляясь к боковой двери. – Пойдем домой. Может быть, нам удастся уговорить Рамона приготовить нам чашечку горячего шоколада. Как тебе это покажется в такой хмурый дождливый денек?
– Просто блеск. – Роб улыбнулся, но без всякого воодушевления. Казалось, юноша забыл, что, когда он был маленьким, горячий шоколад был его любимым угощением.
– Одну минуту, миссис Томас, – сказал Рауль. – Я хотел бы поговорить с вами.
Он не прибавил «с глазу на глаз», но это и так было ясно по его тону.
– Роб, иди вперед. – Лес шагнула в сторону от двери, пропуская сына. – Встретимся в доме.
– О'кей. – Он нырнул в дверь и быстро закрыл ее за собой.
В наступившей тишине стук дождя по крыше звучал особенно громко. Лес замялась в нерешительности, затем обогнула сетку и через решетчатую дверь спустилась в яму. Рауль стоял около деревянной лошади и смотрел, как она идет по наклонному полу к площадке.
– Вы хотели поговорить со мной, – сказала Лес, напоминая Раулю, что это он должен начать разговор.
– Кто из нас инструктор по поло?
– Вы, разумеется.
– Тогда почему вы учите его? Роб не может слушать двух наставников одновременно. Либо вы тренируете его, либо я. Но не оба сразу. Надеюсь, я ясно выразился? – Рот Рауля сжался в прямую линию.
– Я только стараюсь помочь.
– Ваша помощь нежелательна. – Его голос едва заметно дрожал от сдерживаемого гнева. – Вы только сбиваете его с толку. Всякий раз, когда я говорю что-нибудь, он смотрит на вас: согласны ли вы? Продолжаться так не может. – Пальцы Рауля крепко стиснули рукоятку клюшки. – Я хочу, чтобы вы держались подальше от практических занятий и от тренировочной работы… и воздерживались от любых инструкций!
Это распоряжение привело Лес в ярость. Не в силах устоять на месте от распиравшего ее возмущения, которое требовало выхода в каких-то действиях, она шагнула к деревянной лошади.
– Я его мать! У меня есть право находиться там. Вы не можете запретить мне наблюдать.
Когда она остановилась, их разделяло только туловище-бочонок с привязанным к нему седлом.
– А разве учителя в школе, где он учится, позволяют вам сидеть на их уроках? – Рауль смотрел ей прямо в глаза, опершись рукой, сжимавшей клюшку, на седло, а другой ухватившись за доску, изображавшую лошадиную шею. – Разве вам разрешают подсказывать ему, когда он отвечает урок по истории или английскому языку? Нет! И я не позволю это здесь!
– Вы не позволите? – Лес наклонилась к нему, вцепившись руками в грубые доски деревянного коня. – Я вам плачу! И не вам мне диктовать, что делать, а чего не делать!
Они стояли так близко друг к другу, что единственной преградой меж ними оставалось только седло.
– Тогда дайте мне делать то, за что платите, и не вмешивайтесь! – Глаза Рауля сверкали от гнева. – Он не нуждается в том, чтобы вы вытирали ему нос. И ему не нужно, чтобы вы говорили ему, что правильно и что неправильно. Это моя обязанность, и я получаю за нее плату. – Он отодвинулся назад от Лес, сжав губы в прямую линию. – Мне доводилось видеть таких родителей, как вы. Вы хотите контролировать все, что происходит в жизни ваших детей. Ведь вы знаете, что для них самое лучшее, не так ли? Но для них лучше всего было бы, если бы вы оставались в стороне!
– Кого мы обсуждаем? Моего сына или мою дочь? – резко бросила Лес.
– Хотите вы или нет, чтобы Роб учился играть в поло? – не ответив, спросил Рауль. При упоминании о Трише выражение его лица сделалось еще более жестким и холодным.
– Да, хочу! И еще я хочу, чтобы вы держались подальше от моей дочери!
– Вы это уже мне говорили. Но это не мне, а ей вы должны были сказать, чтобы она держалась подальше от меня! Она меня совершенно не интересует. Я всего лишь был вежлив с дочерью клиента, не более. В ней самой я не нахожу ничего заслуживающего внимания. Но, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вел себя с ней как с несносным, плохо воспитанным ребенком, каким она и является? – с вызовом спросил Рауль.
– Вы были вежливым? Так, значит, вы описываете свое поведение? А как далеко вы можете зайти, чтобы сделать клиенту приятное? Давайте-ка посмотрим… я знаю, что вы целовали Тришу и танцевали со мной, – с язвительным сарказмом проговорила Лес. – Вы что же, никак не можете решить, которой из нас необходимо доставить удовольствие?
Глаза Рауля сузились.
– Может быть, я что-нибудь неправильно понял. Почему вы хотите, чтобы я держался подальше от вашей дочери?
– Потому что вы намного старше ее. Ей едва исполнилось восемнадцать…
– …и она намного моложе меня? Так ведь? – Негромкий голос, каким был задан вопрос, заставил Лес насторожиться.
– Да, именно так. Я рада, что вы это понимаете, – проговорила она.
Ее охватило напряжение, не имевшее ничего общего с гневом. Лес повернулась и медленно пошла к лошади.
– А вы? Что вы скажете о себе? – спросил Рауль.
Лес резко остановилась, инстинктивно напрягшись.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Я достаточно стар, чтобы годиться Трише в отцы. А вы – ее мать. Разведенная, без мужчины. Испытывающая одиночество, как я заметил. Возможно, я не расставил все точки над «i» до того, как вы приехали сюда, в Аргентину, и не дал вам ясно понять, на каких условиях работаю. Я продаю за плату свое умение играть в поло, но когда вы его покупаете, то в сделку не входят мои услуги в постели.
Казалось, Лес захлестнула волна жара.
– Какое высокомерие! Что заставило вас подумать, что я желаю видеть вас в своей постели? – Горячие слезы жгли глаза, когда она гневно отрицала, что подобная мысль когда-либо приходила ей в голову.
– В ту ночь в Париже, в вашем номере в отеле, разве вы не приглашали меня в свою постель? – насмешливо спросил Рауль.
– Нет! И если вы помните ту ночь, то должны вспомнить, что я велела вам убираться вон. – Лес дрожала всем телом от стыда и ярости.
– Вы не первая богатая женщина, которая пыталась… сделать мне предложение, – парировал Рауль.
Лес чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и повернулась, чтобы выйти из ямы.
– Нет никакого смысла продолжать дальше эту беседу, – проговорила она дрожащим голосом и направилась к двери, прорезанной в сетке.
