Мой бывший муж - Оливия Лейк
– У вас мальчик, – произнесла медсестра.
Он был такой маленький. Такой хрупкий. Совсем не готовый приходить в этот мир так рано. Весь в трубках, пластырях, катетерах. Я сына не видел за всеми этими медицинскими штуками.
– Он… – я даже произнести это не смог. Нет, мой сын будет жить!
– Доктор все расскажет, – и увезла ребенка.
– Как она? – Не знаю, как догадался, что это акушер-гинеколог, принимавший роды, но бросился на кресле-каталке к ней.
– Вы-то сами как?
– Пойдет. Как Катя? Все нормально? Она… Она…
– С вашей женой все неплохо, – успокоила врач. Успокоила ли?
– В смысле неплохо?
– Мы провели экстренное кесарево. Ее доставили с внутренним кровотечением. Вовремя доставили, – уточнила, хмурясь. – Операцию делали под общим наркозом. Она еще пару часов проспит.
– А наш сын?
Врач вздохнула.
– Ребенок недоношенный, но у нас есть опыт выхаживания младенцев с экстремально низким весом. Ваш еще плотненький, – и утешительно улыбнулась.
– Может, нужно что-то: оборудование, препараты, спецы? Германия, Швейцария.
– У нас все для этого есть, не беспокойтесь. Мать и младенец останутся у нас. Переводить – это риск.
– Я понял. Понял. Жену могу увидеть?
– Она отдыхает.
– Я буду с ней.
Мне еще с полицией говорить, звонили уже, но это потом, это второстепенно. Сначала моя семья.
Катя
Едва разлепив веки, я снова зажмурилась от подступившей дурноты. По мне словно катком проехались. Тело ватное и ныло везде. Особенно низ живота. Руку исключительно усилием воли подняла и дотронулась до него. Что это? Не понимаю… Что-то не так.
Больничная палата, казенная сорочка, чёрная машина, авария… Вадим! Малыш!
– Вадим… – позвала хрипло. – Вадим… – и дернулась на бок: меня вывернуло желчью на пол. Видимо, это норма, потому что внизу стояло судно.
– Мальвина? – он вздрогнул со сна и ко мне подъехал на коляске. Боже, он в инвалидном кресле… – Как ты, родная? – Вадим здоровой рукой щеку мою погладил, затем руку сжал встревоженно.
– Терпимо. Ты как? Что с головой? А нога, рука? Я плохо помню… – я обессилено погладила его пальцы.
– Лоб порезал лобовым, царапина. Руки-ноги заживут, не беспокойся. Катюша…
– А ребенок? Все как в тумане… – и я на живот непонимающе посмотрела. Я не могла родить! Еще рано!
– Родная, тебе кесарево сделали. У нас сын.
– Но как же? Так рано… Разве… Как он? – слезы сами из глаз потекли: от страха и радости. Главное, что живой. И Вадим живой. Если бы не он, не знаю, что было бы со мной.
– Наш сын в кувезе. Он такой маленький, но врачи обнадеживают.
– Если бы не ты, – шепотом начала, но Вадим головой покачал обреченно, и в его глазах было столько боли и вины.
– Катя, это все я. Из-за меня.
– Я не понимаю?
– Та машина… За рулем была сестра Вики, – признался Вадим. – Она хотела… – не договорил, на меня безнадежно, но прямо посмотрел. – Я не знаю, как искупить вину. Прощения просить больше не смею. Я мог потерять вас… Что сделать, чтобы ты одним воздухом со мной дышать могла… – он голову опустил, лицом уткнулся в мою ладонь. Вадим горевал, по-настоящему, по-живому, по-человечески. Никогда не видела его таким открытым, незащищенным, человечным.
– Я хочу увидеть его.
Вадим поднял голову.
– Катюш, его нельзя отключать.
– Я знаю, – и попыталась встать.
– Давай я доктора…
– Не нужно. Пойдем.
– Поедем, – невесело хмыкнул. Я тоже грустно улыбнулась. Парочка: я разогнуться не могла, едва ноги волоча; он умудрился инвалидом заделаться. Хорошо, что временно.
Нам не позволили зайти в блок с новорожденными недоношенными – боялись инфекций, – но заверили, что через пару дней я смогу вместе с неонатологом находиться рядом, смотреть, как выкармливают. Надеюсь, молоко придет.
– Он такой крохотный, – проговорила, глотая слезы. Как я могла думать, что не хочу его?! Я очень, очень люблю его. – А если… – и зарыдала, испугавшись, что малыш не сможет выжить.
– Мы справимся, – Вадим поднялся, обнял меня здоровой рукой, опираясь о стену. – Я тебе обещаю. Клянусь, Катя, он будет жить. Будет здоровым и крепким пацаном. Мы все для этого сделаем! Ты мне веришь?
– Да, – шепнула я.
– Давай выберем имя? Какое нравится? – Вадим губами собрал мои слезы.
– Артём?
– Хорошее имя. Вероника и Артемий Полонские, – и я бережно обнял ее. – Спасибо, любимая. Спасибо, что ты есть. Мальвина моя. Душа моя. Сердце деревянного Буратино.
Эпилог
– Вадим Александрович, останетесь на открытие?
– К сожалению, у меня самолет через три часа. Уверен, – я осмотрел просторный холл, длинные коридоры, большие светлые окна, – и без меня все пройдет отлично.
– Тогда позвольте выразить благодарность от всего города, – мэр протянул мне руку. – Это огромный вклад в социальную инфраструктуру.
– И вам спасибо, – я пожал ее, – за содействие.
Я прилетел в Ростов-на-Дону три дня назад: нужно было подписать нормативные документы и лично проконтролировать, что заминок с открытием детского кризисного центра не будет. Убедиться, что всем заинтересованным чиновникам из муниципальных служб перепало на лапу. Для города и людей стараешься, ничего взамен не просишь, но стервятники своего не упустят, пусть хоть трижды с благими намерениями.
Я вышел из центра – меня уже ждала машина: сегодня мне край нужно вернуться, чтобы не быть растерзанным нежными руками своей Мальвины. Дни рождения мы справляем в семейном кругу, а мне, как никак, сорок лет сегодня. Я не мог пустить на самотек ввод объекта, это важно: больше, чем бизнес и деньги – это мое искупление.
Прежде чем сесть в машину, взглядом окинул светлый фасад, молодой плодовый сад, разбитый на территории, зеленый газон – на Юге весна уже цвела и пахла! Завтра эти стены наполнятся жизнью. Дети – самое ценное, что может оставить после себя взрослый. Даже если они не родные, о них нужно заботиться. Я взглядом отыскал нежно-голубой логотип: ангельские крылья, а внизу название «Доля ангела». Вот и у нас появился свой благотворительный фонд.
– Привет, Мальвина, – набрал по дороге ее. – Я уже в аэропорт еду. В семь дома буду.
– Привет, Буратино, – улыбнулась она. – А я на работе. У нас тоже аврал перед открытием. Приезжай в «Baba gastro-club» и вместе домой поедем. Отмечать.
– Хорошо. Целую, – хмыкнул я. Кто-то скоро перещеголяет признанных мэтров ресторанного бизнеса по количеству открытий. Иногда даже я не мог ответить на вопрос: как Катя делает это? Откуда время и энергия все успевать?! Когда-то я думал, что ее призвание исключительно быть моей женой и матерью моих детей, теперь понимал, что – вдохновлять и вдохновляться самой.
