Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих
— А в чем еще может быть дело? — Она снова похолодела, но на этот раз уже не знала, из-за чего.
— Ты же обычно так себя не ведешь. Я имею в виду, что отказываться вести из-за того, что от машины исходят недобрые флюиды, это в духе Тамары, правда?
— Я такого не говорила. И пожалуйста, не рассказывай мне, что, когда я была в утробе матери, она ехала на машине и что-то стряслось, и теперь я до сих пор ощущаю последствия этого, потому что и ты, и я знаем, что это чепуха, — резко заявила Айона, уже готовая сама поверить в высказанную версию.
— Я совсем не это хотел сказать… Ты нервничаешь из-за паба? Ты поссорилась с Ангусом? Скажи, что стряслось, Айона. Ты же знаешь — я спрашиваю только потому, что беспокоюсь.
Айона опустила голову на руль и заставила себя как следует задуматься. Притворяться перед Недом не имело смысла, но в ее голове как будто засело столько чужих проблем, что было трудно отделить их одну от другой.
Проезжавшая мимо машина сбросила скорость, водитель и пассажиры с ужасом смотрели на Айону, сидевшую с опущенной головой, и Неда, обнимавшего ее за плечи. Они участливо посигналили, и Нед махнул им, чтобы поезжали дальше.
— О Господи, — заныла Айона, глядя на рулевую колонку. — Вот теперь все меня жалеют! Я похожа на жертву автокатастрофы, черт побери!
— Замолчи.
Айона усиленно дышала через нос и пыталась разобраться с тем тяжелым грузом, который давил ей на плечи.
Мотор тикал, Нед молчал.
Если честно, то она очень переживала из-за того, что Ангус так озабочен делами паба и слишком много думает о том, чтобы все было совершенно безупречно, а еще сильно тревожилась о Мэри, которая явно страдала из-за Криса, — Айона хотела сделать все возможное, чтобы помочь ей, но Мэри встречала все ее попытки поговорить об этом стойким сопротивлением. Она либо делала вид, что у нее все в порядке, хотя это явно было неправдой, либо старалась уклониться от разговора, обещая Айоне, что потом они все обсудят. «Потом» так и не наступало. Айоне хватало ума не верить в эти отговорки и обещания, и она, так хорошо зная Мэри, отлично понимала, что дело касается той единственной проблемы, поделиться которой Мэри мешает гордость. А то, что творилось с Габриэлом и Тамарой, очень расстраивало Джима, хотя он и не говорил об этом, старательно играя свою новую роль (деятельного человека), а поскольку Тамара познакомилась со всеми только благодаря ей, Айона чувствовала себя в ответе за то, как действия Тамары сказываются на ее друзьях.
И это еще если не думать о том, как она сама беспокоится из-за паба, из-за картин, которые она не успевает привести на выставку-продажу, из-за заказанного ей свадебного коллажа, на котором все еще не появились изображения жениха и невесты, потому что она была не в силах заставить себя их нарисовать, — а еще в глубине души были и другие тревожные переживания, о которых она не хотела даже задумываться. Например, вопрос о том, как показательный крах супружеских отношений Мэри и Криса повлиял на ее собственные ожидания от жизни. Или мысли о том, каким станет Ангус, если никогда не вернется в офис и не будет больше надевать на работу костюм. О том, какой станет она, раз уж все привычные вещи так круто изменились.
Айона надеялась, что ей достаточно будет только подумать обо всех этих болезненных вопросах, слишком болезненных, чтобы сформулировать их вслух, и Нед все поймет без слов. Ей не хотелось, чтобы он услышал, как она произносит все это, поскольку большинство накопившихся проблем казались ей гнусными и недостойными.
— А может, — вдруг сказала она, — вождение — это единственное, что не связано с моей работой, с пабом или с Ангусом, и оно для меня настолько важно, что я не могу позволить себе так позорно с этим не справляться. И чем хуже у меня идут дела с вождением, тем больше денег на это придется потратить.
Айона удивленно откинулась, — до того, как она все это произнесла, она и не подозревала о том, что у нее могут быть такие мысли. А они были.
И все это правда.
Айона осторожно посмотрела на Неда.
Он наклонил голову набок, в глазах была все та же настороженность, и в уголках губ не появилось и намека на улыбку. Опыт подсказывал Айоне, что он не особенно ей поверил.
— Ты уверена, что дело только в этом? — В машине голос его казался громким.
Айона кивнула. В любом случае это все, что она собиралась рассказать ему. Он так хорошо знал ее, что легко мог угадать все остальное, даже то, что она никому не рассказывает. Были вещи, о которых она почти не позволяла себе даже задуматься.
— Что это у нас сегодня — урок вождения или сеанс психотерапии?
Нед выразительно осмотрел дорогу.
— Ну, судя по тому, что ты до сих пор проехала примерно девятьсот метров, мне кажется, что у нас сеанс психотерапии. Но если ты поведешь машину обратно в город, то, может быть, выйдет, что был все-таки урок вождения.
Айона вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели. Возможно, если ей удастся решить проблему вождения, она сможет справиться и с остальным.
Она включила двигатель, и вдруг, без всякой причины, заработали стеклоочистители.
Скажем так, если она сможет разобраться со всем остальным, то справится и с вождением.
— Я разве… — Айона нервным движением указала на стеклоочистители.
— Я сейчас скажу тебе одну вещь, которая вряд ли тебе понравится, потому что звучит совсем в духе Ангуса, но все же, честно говоря, за рулем нужно думать только о машине, — объявил Нед. Он протянул руку, покрутил какие-то торчащие провода, и дворники остановились. — Ты имеешь право забыть обо всем остальном. Поверь мне, состояние винного погреба в «Грозди» никак не будет служить оправданием, если ты наедешь на вереницу идущих парами малышек. Так что не могла бы ты достать нам с заднего сиденья еще баночку колы, и поедем уже?
— Ты думаешь, мне не опасно вести машину по городу?
— Прекрати спрашивать на все разрешение. Я не дам тебе разбиться, так? По крайней мере, перед самым открытием паба. Думаешь, Ангус закроет паб и поедет нас забирать из травматологического отделения?
— Ты прав, — сказала Айона и приступила к неспешному ритуалу, который заключался в поглядывании на дорогу во все зеркала.
— И у меня сейчас маринуется потрясающая лососина, но если ее не вынуть через час, то она будет безнадежно испорчена. Передай мне вот те «Опал фрутс».
— «Старберст».
— Ты включила передачу на задний ход.
— Я знаю.
Айоне удалось доехать до места без особых проблем, правда, на четвертую передачу она так ни разу и не переключилась, и они как раз успели полюбоваться на взрывающегося от ярости Ангуса, удивительно похожего в этот момент на соковарку с плохо привинченной крышкой, — один из посетителей отослал назад десертное вино.
