Хозяйка города Роз - Юлия Гойгель
— Марк, мне так жаль, — искренне произношу я.
— Нет, Эля. Не жалей. Ребёнка — да. Но не Карину и не меня. Особенно меня. Во всей этой ситуации я понял, что не хочу ребёнка не только от Карины, но и от других женщин. Я хорошо помню какими глазами ты смотрела на Артёма, когда я положил его тебе на руки. Пусть это прозвучит очень категорично, но матерью моего ребёнка можешь быть только ты. В этой жизни мне не нужна ни другая любовь, ни другая женщина, ни другой ребёнок. Мне не нужна цель и средства её достижения. Мне нужна только ты и лишь то, что ты сама захочешь и сможешь мне дать. С любовью, — он целует мои губы и удобно устраивает в своих руках. — Спи, Эль. Единственное, что ты должна думать, вспоминая меня, что я люблю тебя. Без правил.
В наше, третье утро, в спальню не врывается несчастный муж и никто никого не убивает. Мы просыпаемся, снова любим… это я так романтично выразилась. Мы банально трахаемся, спешно, рвано, ненасытно, как спешащие на работу городские жители. Всё же сегодня понедельник, но я взяла неделю отпуска. И наш, затерянный в глубине двора домик, на сегодня выпадает из бурного городского ритма. Марк сказал, что может уехать завтра утром. Всё необходимое у него собрано, никаких нерешённых вопросов не осталось. День, как и прошедшая ночь, ещё принадлежит только нам. Я снова засыпаю среди вороха смятых скомканных простыней.
В этот раз меня будит поцелуй Марека и аромат свежезаваренного кофе. Я в кровати одна, заботливая укрытая пледом.
— Эль, вставай, мы еду заказали, — произносит мужчина и берёт с прикроватной тумбочки аптечный пакет. Достаёт коробочку с лекарством. — Нужно выпить. Уже. Иначе может не подействовать. Вторая таблетка ровно через сутки. Тур, проконтролируй. Это очень важно.
Последние слова предназначены Артуру, который приносит звонящий телефон Марка.
— Марек, номер не нашей страны. Наверное, это важно.
Добровольский отвечает и переходит на английский, выходя из комнаты. Через минуту возвращается и протягивает мне стакан с водой, продолжая разговаривать по телефону. А я думаю о том, что мне не нравится слушать его английский. Нет, с произношением у Марка всё хорошо, но, когда он произносит латинские фразы, мне нравится намного больше.
Мужчина выдавливает мне на ладонь таблетку из блистера и снова уходит, продолжая разговор. Теперь я смотрю на маленький белый кругляш, не решаясь положить его в рот. Зачем-то поднимаю голову и ищу взгляд мужа. Артур садится рядом со мной на кровать и тоже смотрит на таблетку.
— Я слышал ваш разговор ночью. Весь, — неожиданно признаётся он. — Но подумал, что мои комментарии там не нужны. Совершенно неуместны.
— Теперь уместны, Артур, — шепчу я. — Что мне делать?
Он не спрашивает, что я имею в виду. Всё сам прекрасно понимает. Но его лицо не выражает никаких эмоций.
— Эльф, тебе нужно моё разрешение или решение?
— Решение у меня есть. Я хочу знать, что это изменит между нами? — не свожу с него глаз, пытаясь увидеть, что там, в глубоком болотном омуте. Не брошу ли я туда нашу любовь своими собственными руками? Муть рассеивается, обнажая яркие чистые изумруды. Муж обхватывает мою руку, забирая маленькую таблетку. Слышатся шаги Марка. Он закончил разговор. Я поспешно отпиваю воду из стакана. Сую его в руки подошедшего мужчины.
— Что такое? — удивляется он.
— Писать очень хочу. А Артур меня … задерживает, — произношу я первое, что приходит в голову, чтобы скрыть возникшее напряжение. К тому же писать действительно очень хочется.
— Говорю, что до душа ближе, чем до туалета, — смеётся муж и выпутывает меня из пледа. Попутно сбрасывает свои шорты, приподнимает меня за бёдра, прижимая к себе и несёт в сторону ванной.
— Артур, пусти, я сейчас описаюсь! Только воду не включай! — но он включает, одновременно насаживая на себя.
— Писай. Мой член не против.
На мгновение я отвлекаюсь, глядя, как выброшенная мужем таблетка растворяется под мощными струями воды и стекает в слив канализации.
— Марек! Скажи ему!
— Что сказать? — удивляется тот. Сбрасывает шорты и становится с нами под душ. — Артур прав. Считается, что сразу после мочеиспускания сексуальные ощущения становятся острее.
— Марек! Это для лекций в Европе прибереги. Они такое любят!
— Не то, да? Ладно, я понял. Тур давай сюда Элю. Она не хочет писать на твоём члене. На моём лучше.
— Марек!!!
Дверь душевой не закрыта, и мы слышим звонок в дверь.
— Еда приехала, — смеётся Добровольский. — Тур, иди, рассчитывайся. Ты же здесь хозяин.
Забирает меня у Артура и насаживает на себя.
— Писай, Эль. Терпеть очень вредно. Кстати, некоторые женщины до сих пор считают, что, если пописать сразу после полового акта это уменьшит вероятность зачатия.
— Это же полный бред!
— Полный бред, но кто-то же в него ещё верит. А теорию о более острых сексуальных ощущениях мы сейчас проверим на собственном опыте. Писай, Эль.
— М-а-ар-к!
****
Двери женской консультации галантно распахивают прямо перед моим носом. Но насладиться роскошным видом весеннего майского парка, расположенного всего в нескольких метрах, я не успеваю. Мне в лицо тычут большим красивым букетом из нежно-розовых тюльпанов. Совсем не эстетично чихаю. Букет тут же отодвигается в сторону, являя лицо Димона. Впрочем, я давно называю его Димой.
— Что ты здесь делаешь? — не скрываю удивления. — По какому поводу цветы? Да ещё тюльпаны?
Он галантно предлагает мне свою руку, после чего ведёт к огромному внедорожнику, перекрывающему весь проезд к роддому.
— Я твою машину отпустил. Зачем, чтобы весь город видел, что госпожа мэр принесла для осмотра свою филейную часть тела, — вполне литературно отвечает криминальный авторитет.
— Филейную часть тела носят к проктологу, — не могу не поправить я одну неточность. — Что машину отпустил — это хорошо. Я пешком хотела пройтись через парк. Погода замечательная. Да и идти недолго. Парк, бермудский треугольник, площадь и горисполком.
— Давай прогуляемся, — покладисто соглашается мой спутник. — Я не спешу.
— А цветы по какому поводу? — напоминаю я.
