Малышка в руках дьявола - Евгения Сергеевна Паризьена
— Подавитесь ими. Любовь не продаётся! Отстегните лучше вашим натурщицам, которые готовы удавиться за любой цент, — с вызовом швыряю их в лицо, от чего надменный тип продолжает втаптывать в грязь.
— Чего разнылась, дешёвка из провинциального городка? Не строй здесь страдалицу. Не хочешь брать деньги убирайся. Навсегда! Из моего сердца, из жизни. Чтобы духу твоего не было. Ненавижу тот день, когда забрела в мой особняк! — железной хваткой вцепился в локоть, причиняя чудовищную боль. Он сущее воплощение зла. В глазах поражение, я использованная шлюха, которую благополучно заманили в капкан, а по истечению срока выбросили на помойку.
— Поздравляю, о великий Алессандро, вы победили. Подрезали крылья ангелу, вряд ли теперь он поднимется высоко, в его глазах лишь боль и полное разочарование, — медленным шагом, поспешила к двери, услышав напоследок ничтожные слова.
— Не разыгрывай комедию, Натали. С твоими внешними данными найдёшь богатого хахаля, смело порекомендую друзьям из светского общества. Обеспечишь безбедную жизнь! — обливает очередной порцией дерьма, но на данный момент мне было всё равно, казнит потом или жестоко изобьет. Не медля и секунды, подлетела к нему и влепила пощёчину, хоть на миг сердцу станет легче. Долгожданная пилюля от яда, которым он отравил всю душу.
Но Гарибальди лишь выставил за дверь, теперь я всего лишь хлам, и не представляю особой важности в его судьбе. Почти подошла к воротам, как за спиной раздался нервный кашель.
— Натали, вы же станете прибегать к радикальным мерам?
— Не надо больше играть, Джонатан. Скоро появится новая игрушка шефа, прибереги лучше фальшь для неё, — обидела пожилого человека, который сам являлся марионеткой. Впервые наблюдаю столь удрученный вид. Его руки затряслись, а на лбу выступил пот.
— Ошибаетесь, я всегда относился к вам искренне. Пусть мной руководит другой человек, но несмотря на это тоже в праве чувствовать, переживать, — не был в состоянии успокоиться, нельзя расставаться на такой грустной ноте.
— Джонатан, я никогда тебя не забуду! Иди сюда! — вопреки всем запретам обняла его, и намочила белую рубашку слезами. Сначала не знал, как себя вести, но после сомкнул руки на моей талии. Правда главному мавру этого подземелья не понравилось подобное проявление нежностей.
— Сколько повторять, чтобы вы выставили за дверь эту неряшливую девку! Почему в своём собственном доме, должен наблюдать подобное убожество. Вам дать пинка под зад, мадам Лопухина? Джонатан, со стенкой разговариваю? Избавься от тупорылой кобылы! — не знал, как ещё унизить Густав, ему хотелось раздавить до конца, заставить мучиться навечно, показывая надо мной полное господство. Пусть добровольно отправляется в ад, не проявлю свою слабость. Во всяком случае при нём.
Взяла рюкзак, и сию же секунду покинула особняк. На улице разыгралась метель, страшная с пронизывающими ветрами, такая от которой тело могло мгновенно обледенеть. Не вернуть тех страстных ночей, не почувствовать больше манящих поцелуев, которое возносили моё сердце к небесам. Всё кончено, отныне навсегда. Тянусь рукой к горсточке снега, и делаю то сердце. Стоило так рисоваться чтобы просто затащить в постель? Я сама бы сделала это добровольно, ведь люблю его каждой клеточкой души. Хотя забыла, он забрал её, теперь есть жалкое использованное тело, которое необходимо лишь для удовлетворения похоти.
Наскребла последние деньги на билет, принципиально не стала брать подачек от Алессандро, пусть их прибережет для других. А чуть погодя наткнулась на одну картину, тот шедевр, который он создавал в первый раз. Провожу рукой по нему, ощущая постепенно исчезающее тепло. Мой мир это Гарибальди, с его жестокими, беспощадными нравами, а как теперь существовать без него? Любуюсь напоследок безупречной работой, талантом его бог точно не обделил. Жаль, оставлять в этом городе воспоминания, где впервые познала любовь, настоящую страсть, расцвела, как роза, но её загубили, обрезали шипы. Очень скоро лепестки бутонов опадут и она умрёт, умрёт, чтобы дать возможность расцвести другим.
Весь полёт глядела в иллюминатор, мечтая навсегда затеряться в облаках, чтобы выбросить из памяти те глаза. Именно они и покорили меня, запали в душу навсегда.
Стыдно было ехать домой, наговорила маме столько гадостей, с учётом их долгого отсутствия, настольной унизительный поступок. Всему виной любовь, которая изменила изнутри. Но скоро от неё останется лишь память, о тех ночах, в которых мы растворялись в друг друге сполна. И пусть он играл, запудрив мозги невинной простушке, пусть за глаза смеялся в лицо. Но я благодарю его за новое, родившиеся чувство, которое обогатило меня сполна.
Хватило лишь на стаканчик кофе, а на еду даже не было особого желания глядеть. Уселась на скамейку, запорошенную снегом, наблюдая за беззаботными прохожими, мир не остановится, из-за одной неразделенной любви. Надо просто забыть и отпустить, распрощаться навсегда. Но только горькие слезы не прекращались, стекали медленно по щекам. Мы не виделись с ним несколько часов, а я уже готова выпить яду, и проститься с жизнью навсегда.
От автора
А где-то далеко в продрогшем особняке сидел мужчина с бутылкой недопитой виски. Он плакал, любуясь холстом, вспоминая свою музу. Такая в мире одна, никто с ней не сравнится. В полном отчаянии взялся за кисть, чтобы творить, написать портрет, не упуская те нежные черты, которыми был он одержим. Но ангелу не место рядом с Дьяволом, он умрёт. Так пусть останется лишь память о той, которую он безумно любит и не разлюбит никогда…
Натали
Пробудилась от нудного ворчания уборщицы. Скорее всего заснула прямо за столиком в кафе, удивительно как не вышвырнули на улицу в такой снегопад.
— Шастают до самого утра, потом дрыхнут, где — попало. Чего расселась? Домой шуруй отсюда! — не особо любезно отнеслась ко мне.
— Смотрю, вам совсем не знакомо уважение. Я в ваших упрёках не нуждаюсь, — забрала рюкзак и поспешно выбежала на улицу, где начался сильнейший снегопад. Пока тащила за собой тяжёлый чемодан, думала поскользнусь, но к счастью всё обошлось. Свернула в знакомый двор, даже не представляю, что скажу родителям. После той ссоры с мамой, остался неприятный осадок в душе. И вот лифт остановился на знакомом пятом этаже, успела поздороваться с соседкой, которая так удивилась здесь увидеть.
— Неужто домой вернулась? Правильно, нечего порознь жить. Вон какая семья дружная, сплоченная! Ох, девонька, изменилась до неузнаваемости. Красотулечка наша, — сделала комплимент, как дверь на лестничную площадку распахнулась и я увидела грустную маму, держащую в руках заполненное мусорное ведро.
— Говорила же, Юль, что приедет, а ты переживала! Всего хорошего, — улыбнулась нам соседка, оставив в
