Брак для одного - Элла Мейз

— Ты не сдаешься, не так ли?

Я застонала и спрятала лицо за ладонями.

— Дело не во мне, обещаю. Дело в докторе.

— Что значит «дело в докторе»? Он протянул руки и потянул меня вниз, как будто не мог не смотреть на мое лицо — по крайней мере, мне нравилось так думать.

— Я хочу тебя, я не собираюсь лгать об этом, но я не такая. Я никогда не буду такой. Это происходит только потому, что он сказал… — Посмотрев на дедушку и внука рядом со мной, я прошептала. — Это потому, что он сказал, что я не могу заниматься сексом. Теперь я хочу весь секс. Ты не можешь сказать мне, что я не могу что-то делать. Тогда все, что я хочу делать, это… ну, это. Это притягательность запретного. Ты не такой?

— Ты либо хочешь чего-то, либо нет. Какое отношение к этому имеет то, что говорят другие люди?

Я откинулся назад.

— Конечно, ты бы так сказал.

— И что это должно означать?

Я помахала рукой в воздухе.

— Ты… ты. Ты очень дисциплинированный. Я не думаю, что кто-то или что-то может повлиять на тебя. Как ты любишь говорить, ты можешь контролировать себя.

— Ты влияешь на меня.

Я улыбнулась. Это была медленная и счастливая улыбка.

— Ты тоже влияешь на меня.

— Итак, поправь меня, если я ошибаюсь: если бы доктор сказал, что можно заниматься сексом, ты…

— Джек! — огрызнулась я, протягивая руку, чтобы закрыть ему рот.

— Что? — пробормотал он.

Наклонив голову в сторону, я жестом указала глазами на дуэт, сидящий рядом с нами.

Джек поднял голову и вздохнул. Я полагала, что это его версия просьбы об избавлении.

— Просто пропусти это слово, но продолжай, — посоветовала я, садясь обратно.

— Если бы он сказал, что можно… делать это, ты бы не просила меня делать это каждый день?

— Ну, я представляю, что все равно хотела бы тебя, но я не уверена, что сказала бы это вслух, и уж точно не так сильно. Два месяца после операции… ну, с тех пор я чрезвычайно… неважно. — Чувствуя, что мое лицо раскраснелось, я прижала тыльную сторону ладони к щеке.

— Что случилось?

— Ничего, просто здесь немного жарко.

— Закончи свое предложение.

Мы встретились взглядами, и мне удалось выдержать его напряженный взгляд в течение десяти секунд.

— Возбужденная, — сказала я, мой голос был разочарован и, возможно, немного громче, чем я ожидала. — Возбужденная, — повторила я, на этот раз больше для себя.

Хостес, девушка, которая проводила нас к нашему столику, вернулась.

— Здравствуйте. Добро пожаловать снова. Что вам принести?

Мы с Джеком все еще смотрели друг на друга, и я не хотела первой разрывать зрительный контакт. Он делал такие вещи, которые заставляли меня влюбляться в него все больше и больше. Его пристальный взгляд мог затронуть самые разные места, и когда он так смотрел на меня, я немного теряла рассудок.

— Здравствуйте, — сказала я, и Джек наконец перевел взгляд на девушку. Я вздохнула с облегчением и опустилась на свое место. Я только что сказала ему, что возбуждена. Хорошее слово, несомненно.

— Ты хочешь разделить пиццу или будешь пасту?

Я быстро вернулась в мир.

— Пиццу.

— С чем ты хочешь?

— С грибами, — промурлыкала я. — И, может быть, артишоками.

— И все?

— Нет, ты тоже что-нибудь добавь. Что ты хочешь?

— Пепперони. Ты будешь воду?

Я кивнула и позволила ему закончить наш заказ, затем, когда девушка ушла, пообещав принести наши напитки как можно скорее, мой взгляд остановился на пустой кабинке в задней части зала.

— Ты слышала что-нибудь от своих двоюродных братьев и сестёр?

Когда я бросила на него растерянный взгляд, он продолжил.

— Насчёт твоей операции. Они звонили тебе, чтобы проверить, как ты?

— Нет. Я даже не уверена, хочу ли я получить от них весточку. Хотя я удивлена, что Брайан больше не появлялся. Он звонил тебе? Мне кажется, что он слишком легко сдался.

— Нет.

Поскольку я хотела, чтобы сегодняшний вечер был посвящен только нам, я сменила тему и не слишком задумывалась о его сердитом выражении лица.

Указав пальцем на кабинку сзади, я подождала, пока он проследит за моим направлением.

— Да… это столик, я полагаю.

— Ха-ха. — Я проигнорировала его сухой комментарий, бросив на него ничего не выражающий взгляд. — Мы можем сесть там?

— Тебе здесь не нравится?

— Нет. Нет, нравится, но кабинка… я не знаю, она кажется более интимной.

Джек привлек внимание девушки, которая приносила газировку симпатичному малышу рядом с нами, а затем помог мне встать с места и отнес мое пальто. Прикосновение его руки к моей спине практически пронзило меня сквозь платье. Я села первой и посторонилась.

Вместо того чтобы сесть рядом со мной, как я предполагала и хотела, он снова сел напротив меня.

— Что ты делаешь? — спросила я, недоумевая.

— На что это похоже, что я делаю?

— Джек, ты будешь сидеть здесь. — Я похлопала по сиденью рядом с собой. — Вот почему я хотела кабинку.

— Чтобы сидеть рядом со мной, — повторил он.

Я медленно кивнула.

— Мы могли бы передвинуть наши стулья ближе друг к другу.

— Это не одно и то же. Давай. Двигайся.

— Никаких прикосновений, Роуз. Я серьезно. Не своди меня с ума на людях.

Слышать, что у меня есть хоть какая-то власть над ним, было волнующе. Счастливая и возбужденная, я засмеялась и подняла руки. — Никаких прикосновений, поняла. Давай, я не буду кусаться. Обещаю.

И что вы думаете… как только он устроился рядом со мной, он потянулся к моей руке и крепко сжал ее в своей, все время играя с моим кольцом. Он был единственным, кто не переставал прикасаться ко мне, и мне нравилась каждая секунда этого. Мы часами разговаривали в этом маленьком итальянском ресторанчике под романтические итальянские мелодии. Если Джек не касался моего лица, он держал меня за руку. Если он не держал меня за руку, то предлагал мне кусочки пиццы, пока я болтала с ним. Когда он не смешил меня своими сухими комментариями, он клал наши соединенные руки себе на ногу. Когда я не улыбалась и не смеялась, я таяла.

Он также поцеловал меня. Не знаю, почему я была удивлена, но он целовал меня так много раз. Каждый раз, когда он наклонялся вперед и я чувствовала, как его губы прижимаются к моим, прося войти, мое сердце сбивалось с ровного ритма, и я чувствовала, как внутри меня бурлит возбуждение, такое возбуждение, которое не знаешь, как сдержать,