Бог злости - Рина Кент
Я собираюсь успокоить ее, просто чтобы вывести из этого настроения, когда громкий взрыв раздается из комнаты рядом с нашей хозяйской спальней.
Рейна вскакивает, накидывая халат, и я следую за ней, надевая футболку.
Мы оба выбегаем и останавливаемся в коридоре, когда снова раздается взрыв. Мы с женой переглядываемся. Гарет.
Мы спешим в его комнату, и, к нашему удивлению, дверь оказывается открытой.
Перед нами разыгрывается сцена прямо из фильма ужасов.
Рейна зажимает рот двумя руками, и перед нашими глазами разворачивается то, что, как я предсказывал, должно было произойти.
Киллиан держит брата за локоть у горла, прижав его к стене. Звук удара раздается, когда он оттаскивает его, чтобы снова прижать к стене.
Дикое выражение лица Киллиана напоминает мои самые страшные кошмары и не похоже на то, что я видела раньше. Даже когда он редко попадал в неприятности в школе. Весь свет из его глаз, о котором не умолкала Рейна, и которым он одарил нас во время этого визита, исчез.
Вместо этого его лицо покрывает полный мрак.
— Я не собираюсь спрашивать снова. Зачем ты послал ей это видео? — Несмотря на мрачные черты лица, Киллиан звучит собранно, в своей стихии, абсолютно не на грани.
Что является тревожным сигналом, поскольку он из тех, кто становится спокойнее, чем больше он разъярен.
Смертельный тип спокойствия.
— Я же говорил тебе не вмешиваться, не так ли? Я говорил тебе не лезть в мои дела, если не хочешь, чтобы я перерезал твое гребаное горло, но ты пошел вперед и сунул свой тупой гребаный нос туда, где ему не место.
Гарет поднимает кулак и бьет его по лицу. Рейна задыхается от силы удара, кровь запеклась на губах Киллиана, но он не отпускает брата. Даже наоборот, его хватка становится еще крепче.
Рейна подбегает к ним, кладет руку на руку Киллиана и пытается говорить твердо, но мягко.
— Отпусти его, Килл.
— Не вмешивайся, мама. Мы с моим дорогим братом должны свести счеты.
— Ты делаешь ему больно.
— Сначала он обидел меня, и это расплата.
— Киллиан, пожалуйста. — Ее пальцы впиваются в его руку, но ее как будто не существует.
— Не умоляй, мама. Просто не надо.
— Отпусти своего брата, Киллиан. — Я шагаю вперед, приближаясь к ним уверенным шагом.
Когда он не подает никаких признаков того, что слышит меня, я хватаю его за загривок и дергаю его назад с силой, достаточной для того, чтобы он отлетел к стене, если я его отпущу.
Но я этого не делаю.
Потому что, как бы я ни был жестоким человеком в молодости, я больше не использую это дерьмо — особенно в отношении своей семьи.
Гарет наклоняется, ударяет обеими ладонями по коленям и кашляет. Цвет лица медленно возвращается к нему, дыхание успокаивается. Рейна наливает ему стакан воды из своего мини-бара, который он выпивает одним глотком.
Киллиан смотрит на него, его указательный палец маниакально постукивает по бедру.
— Такой золотой мальчик, Гарет, — насмехается он, его тон на грани взрыва. — Посмотри, как тебя снова спасают мамочка и папочка.
Я крепче прижимаюсь к его шее.
— Перестань.
— Я знаю, что ты мне не веришь. — Гарет высоко держит голову. — Но я этого не делал.
— Ты прав, я тебе не верю. Потому что в прошлый раз, когда ты встал между нами, ты хотел погубить меня через нее. Это был твой шанс сделать это.
— Это было до того, как я понял, что она — лучшее, что когда-либо случалось с тобой, придурок. Мне не нужно было разрушать тебя, потому что ты оставил меня в покое с тех пор, как она появилась. Ты не пытаешься активно превратить мою жизнь в ад, как раньше, и ты начал казаться приличным человеком. Но, возможно, я просто обманывал себя.
— Пошел ты со своей речью жертвы. Это быстро надоедает.
— Киллиан Патрик Карсон. — Рейна постучала ногой по земле. — Я понимаю, что ты расстроен, но ты не будешь разговаривать со своим братом в таком тоне.
— Расстроен? — повторяет он. — Попробуй еще раз, мама. Твой дорогой старший сын показал Глиндон то, что она не должна была видеть, и теперь она ушла.
— Я же сказал тебе, что не показывал ей этого. Я даже удалил его из архива. — Голос Гарета повысился от разочарования. — Спроси Джереми, он был там и сказал мне зарыть топор войны. Кроме того, ты же не ожидал, что она будет оставаться в неведении всю жизнь? В конце концов, она бы узнала. Если не от меня, то от кого-то другого.
Киллиан дергается в моей хватке, пытаясь снова вцепиться в горло брата.
— Успокойся, — говорю я с терпением, которого сейчас не чувствую. — Избавь меня от этого дерьма. — Он с силой вырывается из моей хватки.
— Ты никогда не хотел, чтобы я родился? Замечательно. Знаешь что, папа? Я никогда не хотел быть твоим сыном. Вот, я сказал это, и знаешь что? Мне даже не жаль, мама. Я должен был сказать ему об этом давным-давно.
Рейна отступает назад от шока, ее губы дрожат, как будто она наконец увидела, каким чудовищем на самом деле является ее сын.
Тот тип, который нападает на своего брата, издевается над отцом и эмоционально уничтожает свою мать, не моргнув глазом.
Но я даже не могу собраться с силами, чтобы сказать «я же тебе говорил», потому что слова Киллиана и гнев, скрывающийся за ними, застают меня врасплох.
Моя первая мысль в отношении Киллиана — всегда как-то усмирить его, заковать в кандалы, сбить с него спесь, чтобы он так и не смог полностью стать тем, кто он есть.
Когда я впервые узнал о его наклонностях, я взял его на охоту и записал в спортивные секции с высоким уровнем конкуренции. Я научил его направлять эту разрушительную энергию в нужное русло и усмирять ее, но он часто выходил из-под контроля.
В конце концов ему надоело подавлять свою истинную природу, и он взбунтовался. Он бил своих одноклассников, устраивал драки с бандитами и отправил нескольких человек в больницу.
Я отказался
