За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова
Явно говорили о чем-то в салоне, потому что, вылезая из тачки, просто продолжили. Улыбаясь и подтрунивая.
Даже на расстоянии Агата видела: они довольны. Настроение хорошее. Идут к дому, перебрасываясь фразами и смешками.
Скорее всего их компанию с Боем и Максимом не заметили бы, не понесись счастливый черный лошарик навстречу хозяину.
Бой гнал к Косте, лая.
Гордеев остановился, уловив приближение.
Сначала блуждал взглядом, будто чуть напряженным, потом улыбнулся ярче, увидев выглядывавшую из-за спинки качелей Агату.
Подмигнул… Она зарделась. И пофиг, что почти год его знает. Всё равно влюблена, как в первые дни. И рада получать знаки внимания так же. А может даже сильнее. И сердце так же замирает, когда от него что-то прилетает на телефон.
Костя потрепал Боя между ушами, хлопнул по боку, как бы подгоняя к Гавриле, а сам двинулся к Агате.
Её улыбка стала ещё шире, а сердечко зашлось…
Она усилием воли заставила себя посмотреть на «братишку», отвесившего свой привычный шутливый реверанс… Шутливо же величественно кивнуть. Мол, приветствия принимаются, холоп…
Им нравилось так играть. Маленькой сестрёнке и её большому, мудрому не по годам, благородному другу.
Но долго отвлекаться на Гаврилу, когда приближается Костя, Агата всё равно не могла.
К нему тянуло больше. Взгляд будто магнитило…
Она следила, как Костя делает шаги по мягкому газону, позволяя начищенным до блеска дорогущим туфлям стать влажными из-за капель поливочной воды…
Он был одет в один из своих идеальных черных приталенных костюмов, которые когда-то смущали Агату (казались слишком пафосными), а теперь стали немного фетишем. Такой он ей нравился не меньше, чем в толстовке с капюшоном на голове. Который можно резко сдернуть, обнажая острый взгляд…
Правда он ей вообще давно нравился любым. Потому что был любимым…
Когда Косте осталось сделать не больше трех шагов, Агата встала.
Очень вовремя, потому что почти сразу почувствовала, что мужские руки проходятся по бокам, вдавливаясь в поясницу и прижимая её тело в своему.
Сам Костя сначала смотрит ей за плечо — на спящего в коляске Максима, потом прижимается губами к щеке.
— Привет. Я дома поработаю. Часа два ещё. Потом можем покататься. Или фильм посмотреть…
Костя пообещал, Агата закивала, продолжая чувствовать легкую щекотку из-за касаний губами к щеке.
Ажиотаж относительно её персоны, как Костя и прогнозировал, вроде бы спал…
Конечно, многие по-прежнему хотели заполучить эксклюзив. Но вместе с тем, как выборы прошли, градус интереса понизился.
Велик был шанс, что он поднимется снова, когда начнется активная фаза рассмотрения дела Вышинского, но пока…
В стране — переходный период. Немного другая повестка. Кредит доверия дан, фокус внимания на том, кому предстоит оправдывать…
Но Костю это не смущает. Он в своей стихии. Нырнул без остатка. Ударился в работу. Не выглядит ни уставшим, ни задолбанным. Даже особо сконцентрированным не выглядит. Он верит в себя и получает удовольствие.
И Агата тоже верит.
А ещё радуется, что он доволен… И что журналисты не виснут на заборах… И что она научилась немножечко доверять посторонним, а значит теперь у них с Костей есть куда больше шансов побыть вдвоем.
Поначалу Агата физически не могла заставить себя оставить Максима с няней наедине. Слишком мнительная. Это был не отдых, а мучение.
Умом понимала, что это отголоски мании преследования, с которой она жила больше десяти лет, но побороть себя долго не могла.
Впервые оставила сына по настоянию Кости. Он снова захотел жену себе. У них было типа свидание. Конечно, Агата провела его, как на иголках, борясь с желанием вернуться домой и проверить, как сын. Но когда они приехали ночью… Всё было хорошо.
Страшно было и во второй раз, и в третий.
А ещё было непривычно. Приходилось себя заставлять…
Но в конце концов получалось так, что ни придраться не к чему, ни волноваться не из-за чего.
Теперь в детской и по дому стояли камеры.
Теперь она позволяла себе немного отпускать ситуацию.
Костя этим пользовался.
Как сам шутил: молокозаводу пора начинать неспешное перепрофилирование. Молокозаводу было пиздец как страшно, но он был не против.
В итоге… Всё у них было так хорошо, что даже не верилось…
— Хорошо, работай…
Агата «разрешила» с улыбкой. Костя снова хмыкнул. Клюнул в губы, развернулся, чтобы опять подойти к Гавриле.
Наверняка знал, что Агата смотрит в спину. Наверняка чувствовал, что влюбленно…
Но из принципа не оборачивался — не хотел окончательно сбить рабочий настрой. И Агате не стоило бы окликать, но очень захотелось.
— Эй! Победитель!
Она крикнула, когда Костя уже вернулся на дорожку, а Гаврила дал шутливый поджопник бесившемуся Бою, задавая направление обратно на газон…
Услышав, оба мужчины посмотрели на Агату. Оба с улыбкой.
И если изначально Агата хотела крикнуть что-то похожее на «я ставлю на девочку, а ты?», чтобы он тут же всё понял, а она впитала его реакцию, то в последний момент засмущалась.
Поэтому:
— Ничего. Потом поговорим…
Сказала неопределенно, пожимая плечами и мотая головой. Костя же кивнул, улыбаясь.
Мужчины пошли в сторону дома, Агата провожала их взглядом.
Проследила, как взлетают по ступенькам, как скрываются за дверью… Снова села на качели, снова подставила нос солнцу…
Вздохнула каскадно… Счастливо… Потому что всё у них было так хорошо, что даже не верилось…
* * *— Будешь что-то?
Костя вошел в кабинет первым. Тут же расстегнул пуговицу, стянул пиджак, отбросил на диванчик.
Оттуда прошел к бару, обернулся, чтобы посмотреть на Гаврилу, вздернув бровь.
Ну и получить сначала показушное удивление… Мол, барин… Ну вы даете… Средь бела для простому смертному предлагаете… Потом перевод головы из стороны в сторону с легким, почти незаметным, сожалением.
— Я за рулем. Мне в город возвращаться ещё…
Гаврила пояснил, Костя принял.
Себе
