Нил Роуз - Контора
Вообще-то мне следовало бы знать их получше. Я обнаружил всю компанию в нашей излюбленной кабинке в конце зала, насчитав четыре головы. И еще до того, как приблизился к ним, узнал черные до плеч волосы женщины, сидевшей спиной ко мне. Мое сердце пустилось в галоп, и я почувствовал, как запылало мое лицо. Последний раз я видел Элли месяцев семь назад во время Пасхи, которую наши семьи праздновали вместе у нас дома. Мы тщательно соблюдали дистанцию, пока нашим матерям не удался замысел усадить нас вдвоем на кухне. Они заглядывали в дверь все еще отчаянно пытаясь убедить нас поладить, бывать в обществе, пожениться, завести детей и объединить наши семьи. Не имея особых резонов слишком долго любезничать друг с другом, мы умудрились целую минуту поговорить о юриспруденции, прежде чем наши матери были отозваны по причине срочной необходимости разрезать торт. Несколько секунд мы молчали, уставившись друг на друга, а потом Элли удалилась.
А вот теперь нам, кажется, вновь предстояло стать лучшими друзьями.
– Хэлло, Чарли! – радостно воскликнула Элли.
Остальные были достаточно воспитаны, чтобы выглядеть смущенными.
– Я только что рассказывала Люси, как ты любил бегать по улице голышом, когда был помоложе. Мне в то время было лет пять.
– Привет, Элли! Знаешь, Люси, это было очень давно, – сказал я, еле сдерживая раздражение.
– Конечно, – отозвалась Элли, – по меньшей мере в пятилетнем возрасте.
Все рассмеялись, а я изобразил на лице натянуто улыбку, пытаясь подавить прилив пока еще не оформившегося возмущения.
– А в школе было еще забавней, – сказал я. – Мальчишки звали ее Элли-слонихой.
На этот раз никто не засмеялся, и все, кроме Элли, выглядели смущенными. Так им и надо, предателям.
– Я немного перебрала в весе, когда мне было примерно семь лет, – равнодушно промолвила Элли.
Люси предложила мне сходить за напитками. Я согласился при условии, что мне поможет Ханна. Она пошла на это без энтузиазма.
Возле бара я обернулся к ней, расстроенный и злой:
– Не слишком ли это круто? Столько вопросов…
– Брось, Чарли! Она здесь впервые. Что ж нам оставалось делать? – Я почувствовал себя на самом деле преданным.
– А ничего. Это было бы самое лучшее. Ведь именно это вы мне и обещали.
– Мне очень жаль, Чарли. Правда, Но так надо было. Ты ж понимаешь. И, если честно, она не такая уж плохая, как ты ее описывал. По крайней мере, до твоего прихода все было нормально.
– Нет, нет, нет, нет! Она не так проста, как вам кажется, – проговорил я в отчаянии. – Она просто плетет свою паутину.
– Она очень хорошо о тебе отзывалась. Сказала, что ты всегда был яркой личностью с большими перспективами.
Я оцепенел от неожиданности. Последний раз, насколько мне помнится, Элли говорила в мой адрес столь же приятные слова лет пятнадцать назад, когда я помогал ей делать домашние задания по географии.
– А еще она рассказывала, что ее мать спала и видела, чтобы она вышла за тебя замуж, поскольку считала тебя лучшим из всех мужчин, которых когда-либо встречала.
Вопреки своим привычкам я проявил любопытство.
– И что же дальше?
– Эш сказал, что ее матери не много удалось выведать о тебе, и Элли улыбнулась.
– Ну и?..
– О, Чарли вдруг заинтересовался!
– Вовсе нет.
Я не слишком преуспел с годами в искусстве ведения дебатов.
– Врешь.
– Нет.
– Врешь!
Я взял стоящий перед ней бокал с вином и покачал его.
– Или ты сейчас же ответишь на мой вопрос, или я прикончу твое вино.
Ханна надулась.
– Она просто рассказывала нам, как вы были близки, и выражала сожаление, что ваши пути разошлись.
Я был заинтригован, хотя чувство досады еще не прошло. Потребовалось всего лишь немного банальной похвалы, чтобы разобраться в событиях последних тринадцати лет. Я сделал большой глоток из бокала Ханны и поймал ее встревоженный взгляд.
– Эй, это мое!
– Не очень-то приятно, когда твои друзья что-то у тебя отнимают, правда?
– Что мы у тебя отняли?
– Мое достоинство.
– Перестань! Ты потерял его, когда бегал голышом по улице.
– О господи, мне тогда было пять лет! В конце концов вы могли бы сделать то, о чем я просил.
Ханна неторопливо отняла у меня бокал вина, как полицейский, разоружающий преступника.
– Пойди поговори с ней сам. Может быть, она изменилась. Попытайся что-нибудь выяснить, и если ты и вправду хочешь, чтобы мы ее игнорировали, мы так и поступим.
Настала моя очередь дуться.
– Ты обещаешь?
– Это лучшее, что мы можем сделать. Хотя нам придется работать с ней, все же я могу дать такое обещание.
Опять экивоки – типичный ход юриста.
Мы вернулись в кабинку, и я втиснулся рядом с Люси, оказавшись напротив Элли. Мы пожирали друг друга глазами, чувствовалось подводное течение, набиравшее силу. Я понимал, как это было неловко. Она была так привлекательна и так шикарна, и одно время была для меня почти всем. Я воображал, что мы станем друзьями на всю жизнь, а может, и больше того. Но это была давняя история.
Когда речь зашла о компаньоне, у которого была такая конусообразная голова, какую никому из нас прежде не доводилось видеть, Элли тихо сказала:
– Я думаю, нам нужно поговорить.
Я заметил, что кулаки ее сжаты. Меня удивила интонация, с какой это было сказано. Мягкая, почти дружеская. Я непроизвольно кивнул.
– Позже, – прошептал я, и она кивнула в ответ.
И когда я вновь втянулся в общий разговор, меня охватило непонятное волнение.
– Если вам интересно узнать мое просвещенное мнение, – сказал я, – у него произошел несчастный случай с огромной точилкой для карандашей.
ГЛАВА 5
Примерно час спустя Люси, Ханна и Эш продефилировали к игровому автомату, чтобы принять участие в телевикторине, в которой они надеялись выиграть. Обычно я старался отговорить их от этого, поскольку сия увлекательная игра выдавала, как мало они знали о том, что происходит за пределами офиса, и это вызывало их сетования: ах, нет у нас никакой жизни! Но в данном случае я приветствовал их инициативу, поскольку оставался наедине с Элли.
Мы слышали, как Эш взволнованно воскликнул: «Глория Эстефан!», после чего автомат разочарованно заурчал.
– Кто же тогда Рики Мартин? – жалобно спросил Эш.
– Ну? – произнес я наконец.
– Ну? – эхом отозвалась Элли, устремив на меня пристальный взгляд.
– Вот мы и вместе.
– Да уж. Похоже, так оно и есть. Наблюдательность всегда относилась к числу твоих достоинств.
И тут разговор застопорился. Я взглянул на Элли – впервые за много лет более внимательно и без тени смущения. У нее были идеально правильные черты лица, очаровательная улыбка и восхитительно зеленые глаза – все это наделяло ее притягательной силой. Она принадлежала к числу тех соблазнительных женщин, которым прощают все их выходки, и знала об этом. Я не раз готов был поддаться ее чарам, но воздерживался, несмотря на сильное искушение.
