Рут Харрис - Мужья и любовники
– Да, я помню, что обещал позвонить, – нетерпеливо сказал он. – Просто у меня не было времени. Ужасно занят был всю неделю.
На другом конце трубки что-то говорили. Женщина, безошибочно определила Кэрлис.
– Эй, – шутливо сказал Уинн, обращаясь к ней, – не подслушивай.
Уже открывая дверь, она услышала обрывок разговора. Уинн был явно раздражен:
– Просто беда с вами, женщинами. Отчего вы всегда такие прилипчивые? И вообще, что за спешка?
Уголком глаз Уинн заметил, что Кэрлис уходит. Он прикрыл мембрану, едва слышно сказал «Позвоню» и послал ей воздушный поцелуй. Возвращалась она домой ясным субботним утром и гадала, позвонит он на самом Деле или нет, и если позвонит, что она ему скажет.
В первый рабочий день 1972 года, когда бомбардировщики «Б-52» совершили массированный налет на вьетнамские позиции и Ричард Никсон официально объявил о своем намерении добиваться переизбрания, Том Штайнберг вызвал Кэрлис к себе в кабинет.
– Время подарков, – сказал он, протягивая ей чек на приличную сумму. Выглядел Том как настоящий благодетель, словно отдавал собственные деньги. Кэрлис взглянула на чек. Да, сумма приличная, но она не покрывает гонорара, который Лэнсинг получил за статью в журнале. Тем не менее, зная по опыту, что надо следовать заповедям евангелия от Мишель Делан, она улыбнулась.
– Очень трогательно, – сказала она, испытывая одновременно радостное удивление и разочарование.
Том откинулся в кресле и покровительственно улыбнулся. Он любил играть роль доброго папаши и считал, что отлично справляется с ней.
– И еще – время наград, Кэрлис, – сказал он, тонко (по его мнению) обволакивая ее флером тайны. – Что скажешь, если я предложу тебе место своей помощницы? – с ухмылкой раскрыл он тут же свой секрет. – Называться ты будешь помощником начальника канцелярии. И само собой, солидная прибавка в жалованье.
Из кабинета Тома Кэрлис не шла – летела. Такое повышение! Через несколько ступенек, такое редко случается. И конечно, это аванс. Но Кэрлис уже показала свои способности к делопроизводству и умела держать в сознании целое, занимаясь мелкими деталями. Вместе с новой должностью она получила собственный кабинет, где стены доходили почти до потолка, кресло для посетителей, обитое светло-коричневой кожей и дополнительный телефонный аппарат. Теперь ее приглашали на общеагентские оперативки по понедельникам и включили в список лиц, приглашаемых на все приемы, субсидируемые «Бэрроном и Хайнзом». Компания за свой счет отпечатала для нее красивые визитки. Появилась у Кэрлис и секретарша, впрочем, услугами ее пользовались двое других помощников начальника канцелярии.
Надбавка (существенная, но не сногсшибательная) позволила ей купить первый в жизни настоящий наряд от Келвина Кляйна – серый фланелевый костюм – он достался ей на январской распродаже у Сакса.
– Да, вещь шикарная, – сказала Норма, увидев костюм на Кэрлис. – Но знаешь, что я тебе скажу? Надо бы сходить к Жюлю сделать настоящую прическу. У Кэрлис загорелись глаза.
– Как же я сама об этом не подумала?
Визит к Жюлю стоил пятьдесят долларов, и, затаив дыхание, Кэрлис набрала номер его салона на Пятьдесят седьмой улице. Ровный голос, в котором слышался английский акцент, сообщил Кэрлис, что Жюль сможет принять ее не ранее, чем через три с половиной месяца. Кэрлис поблагодарила и попросила записать ее.
– Три с половиной месяца, – со стоном обратилась она к Норме. – Да как же я выдержу столько?
Решившись, не жалея денег, как следует заняться собой, Кэрлис буквально изнемогала от нетерпения. Мысль о предстоящем визите к Жюлю буквально преследовала ее, и как-то она рассказала о своих планах Мишель.
– Чего же ты раньше молчала? – небрежно обронила она. – Мы ведь ведем дела Сторза. – У Сторза было монопольное право открывать парикмахерские в промтоварных магазинах по всей стране. – Жюль заключил со Сторзом контракт на модельную стрижку. Попробую помочь тебе.
Все изменилось как по мановению волшебной палочки.
– Четверг подойдет? – спросила Мишель. Четверг был послезавтра. – Раньше никак не получается.
Так Кэрлис впервые использовала влияние, связанное с работой, и это было еще чудеснее, чем прическа, хотя, разумеется, ничего даже отдаленно похожего у Кэрлис раньше не было.
– Что ты сделала с волосами? – спросил Уинн. – Вид у тебя потрясающий.
– Я сменила парикмахера, – спокойно ответила Кэрлис, умолчав о том, что, кроме прически, Жюль предложил ей покрасить волосы в золотистый цвет, и Кэрлис сразу же согласилась. – Я теперь хожу к Жюлю.
– К Жюлю? – Впервые за время знакомства Кэрлис увидела, что действительно произвела впечатление на Уинна. – Он вроде обслуживает Кэнди Берген, верно?
Уинн с уважением посмотрел на Кэрлис.
Глава IV
Шестидесятые стали временем всеобщей открытости. Семидесятые – временем перемен в жизни каждого. Брак сделался старомодным, на смену ему пришла просто совместная жизнь, а также сексуальная свобода. Уровень рождаемости снизился, количество разводов резко увеличилось, и наступило господство «Я». Фактически безграничный набор вариантов – гетеро– и гомосексуальность, одиночество и брак, однако же с полной свободой для партнеров, незамужние матери, одинокие отцы, семьи с приемными детьми, семьи с переменными партнерами и так далее – все это, казалось, открывало радужные перспективы каждому. То есть каждому, за исключением Кэрлис.
Ее отношения с Уинном даже и отношениями нельзя было назвать.
– Это просто упражнение в мазохизме, – отрезала Мишель, впрочем, Кэрлис и сама это знала.
– По крайней мере, у тебя есть парень, который плохо с тобой обращается, – сказала Норма, вытаскивая из пакета сладости. – У меня и того нет.
Они рассмеялись – две обитательницы Манхэттена – жертвы семидесятых.
– Я позвоню, – говорил Уинн в конце каждого свидания. Старая песня.
Иногда он звонил. Иногда нет.
– Позвоню тебе во вторник вечером, – сказал он как-то в феврале 1972 года, назвав для разнообразия точную дату. Кэрлис решила, что уж на сей-то раз он обязательно позвонит. Во вторник она весь вечер проторчала дома, в очередной раз пропустив свои курсы по связям с общественностью. Телефон так и не зазвонил. На ее упрек Уинн только огрызнулся:
– Не приставай, – предупреждающе сказал он. – Терпеть не могут приставучих женщин.
А когда она сказала, что и не думает приставать, но из-за него она пропустила важные для работы занятия, он ответил, что растягивает удовольствие, встречаясь с ней пореже. В ответ на слова, что он занимается психоложеством, он обвинил ее в бесчувственности. Тем не менее она приняла его приглашение поужинать.
