Джулиана Маклейн - Цвет небес
Я не пыталась облегчить его положение, а позволила ему чувствовать себя виноватым.
***Одним солнечным утром я ехала на новой машине за покупками, и увидела их вместе — Майкла и его симпатичную юную невесту, идущих по Седьмой авеню. Они держались за руки и выглядели безгранично счастливыми.
Её звали Люси Райт. Она работала стажером в его юридической фирме. Её волосы были светлыми и кудрявыми, а надела она сарафан по колено с желтыми подсолнухами на юбке и босоножки на платформе.
Она была изумительно хороша, и не имело смысла это отрицать. В ней была изюминка. Та самая, какой когда-то обладала и я, до утомительного и подрывающего силы коллапса моей жизни. Именно это в самом начале привлекло Майкла ко мне.
Проезжая мимо, я заметила её округлившийся живот, и внезапно меня пронзила вспышка ревности. Не за то, что Люси отняла у меня мужа и теперь делит с ним постель. Майкл не имел отношения к моим чувствам, и в ту секунду я поняла, что уже не жалею о расставании с ним.
Я завидовала её оптимизму. Она с нетерпением предвкушала радости материнства без какого-либо ужаса или страха, который испытывала бы на её месте я.
В тот момент я осознала, что никогда снова не буду чувствовать такого безмятежного оптимизма. Мне не хватит смелости родить ещё одного ребенка.
Я даже не была уверена, что осмелюсь полюбить кого-то ещё, и при этой мысли направила машину к обочине и долго-долго сидела в тишине.
Глава 20
12 февраля 2007 года
С приближением первой годовщины смерти Меган мне приснился ужасный сон. Я снова находилась в реанимации, и доктора с медсестрами в панике сновали вокруг кровати моей дочери, впрыскивая лекарства в трубки, подсоединенные к её венам, пытаясь восстановить сердечную деятельность — все в последней безнадежной попытке спасти её жизнь.
Затем внезапно Меган открыла глаза, протянула ко мне руки и сказала:
— Мамочка, не оставляй меня! Я боюсь!
Я тоже распахнула глаза и весь следующий час ворочалась в постели, погружаясь все глубже и глубже в бездонный колодец воспоминаний, раз за разом проигрывая кошмар перед глазами. Я знала, что должна перестать думать о её смерти, беспокоиться о том, где моё дитя теперь, если вообще где-то есть, и вместо этого сосредоточиться на радости, которую она привнесла в мою жизнь.
Я заставила себя вспомнить те особенные годы ремиссии, когда я увидела мир другими глазами. Какое-то время я понимала необычный дар собственного существования на планете и дорожила им, как и каждым новым днем, проведенным с дочерью.
Я задумалась: «А что бы сказала Меган, если бы сейчас видела меня здесь, упивающуюся горем в одиночестве?» — и представила, что она тоже расстроилась бы от этого зрелища.
От этой мысли я вскочила с кровати. Сварила яйцо на завтрак, долго мылась в душе, а потом позвонила сестре и спросила, могу ли приехать к ней на несколько дней. Я хотела обсудить возможность возвращения на работу. Мне не хотелось писать — по крайней мере, пока что — но я думала, что могла бы заняться редактированием на дому.
— Звучит потрясающе, — одобрила Джен. — Мы с Джо только вчера говорили о тебе. И о Меган, конечно. Мы соскучились. Пожалуйста, приезжай. Как скоро ты сможешь до нас добраться?
— Просто дай мне час на сборы.
Сдержав слово, в точности через час я застегивала пуговицы дублёнки и забрасывала чемодан в багажник своего небольшого внедорожника.
Выезжая из города в тот промозглый зимний день, я чувствовала присутствие Меган на заднем сидении. Время от времени я поглядывала в зеркало заднего вида и видела там её улыбающееся личико.
Заговорила она со мной, лишь когда напомнила повернуть на север на шестьсот восемьдесят четвертое шоссе.
Она оставалась со мной до тех пор, пока я не проехала Хартфорд, а потом тихо исчезла, оставив меня саму искать путь в дом сестры в Манчестере.
***Вскоре после того, как я пересекла границу Нью-Гэмпшира, температура резко упала. Если бы я шла пешком, то почувствовала бы холодок на щеках. Прохлада добралась бы до моих глотки и легких, но я была плотно пристегнута ремнем внутри уютной машины, из печки которой дул теплый воздух, и, следовательно, защищена от непогоды.
Я всегда буду гадать, почему та олениха появилась на дороге как раз в тот момент, когда лужи тающего снега замерзли, превратившись в лёд. Я увидела, как животное несется по дорожному полотну, и превратилась в статую.
Вывернув руль влево, чтобы объехать олениху, я одновременно нажала на тормоз, чего совершенно точно делать не следовало.
Машину развернуло на сто восемьдесят градусов, и теперь я видела фары автомобилей, до этого двигавшихся за мной. Шины засвистели по асфальту, пока машину неизбежно заносило к обочине.
Я до мелочей помню все подробности, особенно шум в те секунды, когда моя машина, пять раз перевернувшись, скатывалась с крутого склона. Разбивались стекла, сминалась сталь, перед глазами плыли круги, поэтому я зажмурилась и крепче вцепилась в руль, скорчившись при резком неприятном звуке, с которым крыша над пассажирским сидением промялась, а окна разнеслись вдребезги.
Я летела вниз, стукаясь о камни, как прыгающий по воде голыш.
А затем всё неожиданно закончилось.
В ушах остался только звон, а затем начало отдаваться гулкое биение сердца.
Я открыла глаза и увидела, что вишу вверх ногами на ремне безопасности, изогнув шею так, что щека упирается в потолок машины.
Двигатель продолжал работать. Я начала различать и остальные звуки. По радио играла музыка — старая песня из числа моих любимых под названием «Время убивать», что могло бы показаться ироничным, но в ту минуту я была не совсем склонна размышлять об этом. Мне хотелось лишь выбраться оттуда.
Меня охватила паника. Я чувствовала себя в ловушке, отчаянно желала выбраться и принялась метаться из стороны в сторону. Попыталась нащупать красную кнопку, чтобы расстегнуть ремень, но руки так сильно тряслись, что я не смогла на неё нажать.
Я дышала всё тяжелее и тяжелее.
Кричала, но никто меня не слышал.
А затем внезапно раздался треск, и машина содрогнулась.
Я замерла и попыталась разглядеть обстановку за разбитым ветровым стеклом. Все вокруг машины казалось безупречно белым, покрытым снегом.
О, если бы я только знала, где очутилась! Если бы могла видеть происходящее за вылетевшим стеклом!
Но не имело значения, что я могла, а что не могла увидеть. Я знала, что происходит.
Машина лежала на крыше на поверхности замерзшего озера. И громкий треск был звуком ломающегося льда.
