Марго Романова - Тайга
— Да, — жесткий взгляд мужа уперся в ее глаза. Он никогда не смотрел на нее так, и от этого ей стало не по себе. Надо срочно менять правила игры. Пойти на небольшие уступки, чтобы сохранить свое влияние на супруга.
* * *— Что со мной происходит? — спросил Николай у своего отражения в зеркале. — Может, я схожу с ума?
Последние события окончательно выбили его из жизненной колеи. Смутный образ, преследовавший его в лесу, не давал покоя. Он понимал, что вчерашние события самым тесным образом связаны с происшествием в поезде. В тысячный раз он пытался воспроизвести тот вечер в памяти.
Вот он лежит на нижней полке, любуется девушкой, сладко спящей напротив, мечтает о скорой встрече с Ириной. Резкий толчок, и он чуть не падает на пол. Болезненный удар в висок, от которого он зажмурился на несколько секунд. Открыв глаза, он видит чей-то неясный образ или это затуманенный после удара мозг рисует расплывчатые картины? Что происходит дальше? Что? От сильного напряжения на лбу выступила испарина, голову сдавило мощными тисками, он даже застонал от нестерпимой боли. Все, больше ничего, полный провал. Потом — больничная палата, смешная медсестра. Хотя, был еще один момент. В больнице, когда он подошел к окну, неясная тревога кольнула его в грудь. Легкое движение за окном и будто девичьи ясные глаза посмотрели прямо на него, длинные светлые волосы коснулись его лица. И дальше — опять провал, черная яма, в которую всосало его сознание. И вчера в лесу. Опять те же глаза, тот же прекрасный лик, то расплывавшийся, то вновь сгущавшийся у него перед глазами. Странное видение или явь? Николай никогда не верил в существование потусторонних сил, ни в привидения, ни в ведьм, ни в черта, ни в бога. Первые ночи после маминой смерти она являлась к нему по ночам, но он всегда был уверен, что это сон. Когда невесомая худенькая ладонь ложилась ему на голову, он думал, что это легкий сквозняк обдувает его макушку. Вот и сейчас Николай пытался найти логическое объяснение всему произошедшему, но это никак не получалось. Хорошо, произошедшее в поезде, можно списать на сновидение. Последовавший за этим провал в памяти — на сильное сотрясение мозга. Отсюда — и галлюцинации, которые он видел в больничной палате. А вчера? Что тогда была вчера? Голова у него не болела, да и общее самочувствие было отличным…
— Чертовщина какая-то! — в сердцах произнес он и решил позвонить Ирине. Николай знал, что как только услышит ее голос в голове все встанет на свои места, а тяжелые вязкие мысли рассосутся словно их и не было вовсе. Как давешний туман рассеялся по лесу, словно его и не было… или все же был?
— Доброе утро, Василий Геннадьевич, — улыбнулся он невидимому собеседнику. — Как здоровье Марины Юрьевны? Хорошо? Я очень рад. Пригласите, пожалуйста, к телефону Ирину.
Долго ждать не пришлось, буквально через две секунды он услышал звонкий голосок и тут же ледяные тиски, сжимавшие его голову, ослабли, наконец, дав возможность дышать полной грудью и радоваться тому, что он просто есть на этом белом свете.
— Здравствуй, любимая, — ласково проворковал он. — Как тебе спалось без меня?
— Отвратительно, — призналась Ира. — Снились кошмары. Так хотелось к тебе прижаться, чтобы ты меня обнял, пожалел, чтобы все прошло.
— Мне мама говорила, чтобы забыть ночные кошмары, нужно во время умывания три раза произнести: куда ночь, туда и сон. И тогда все будет хорошо.
— Здорово! — рассмеялась Ирина. — Тогда мне придется еще раз умыться. Коленька, я по тебе очень соскучилась.
— Я тоже, — вздохнул Николай. — Во сколько тебя сегодня ждать? Или лучше мне к вам прийти? Василий Геннадьевич сказал, что твоей маме уже лучше.
— Нет, к нам не надо, — испуганно проговорила Ира. — Давай встретимся в кафетерии, куда мы с тобой раньше постоянно ходили. Часиков в шесть, пойдет?
— Чего так поздно? — по-детски обиженно заныл Николай.
— У меня много дел, а завтра на работу. Надо все успеть.
— Ир, ты бы подала завтра заявление. Через две с половиной недели у меня отпуск заканчивается, а тебе, может, отрабатывать придется. Как ты думаешь?
— Вечером поговорим, — не стала отвечать Ира.
Попрощавшись с любимой, Николай задумался о том, как провести целый день без Иры. Перебрав все варианты, он решил купить цветы и съездить к маме на кладбище. Конечно, он планировал отправиться туда с Ирой, но потом у него может попросту не хватить на это времени. Сегодня воскресенье и ни одна контора не работает, поэтому оформление документов на продажу родительской квартиры автоматически переносилось на завтра.
* * *— Васенька, — запела Марина Юрьевна из супружеской спальни. — Подойди ко мне, дорогой.
— Уже у ваших ног, мадам, — тут же материализовался он на пороге. — Чего желаете?
— Все шутишь, — потупила глазки женщина. — У меня опять сердце закололо. Принеси, пожалуйста, лекарства.
Через несколько минут Василий Геннадьевич вернулся со стаканом воды и двумя таблетками на ладони.
— Васенька, а с кем это ты по телефону разговаривал? — лениво протянула Марина Юрьевна, выпив пилюли. Она изо всех сил старалась сделать безразличный тон и, как всегда, ей это удалось.
— Николай Ирину спросил, — спокойно ответил Василий Геннадьевич, не догадываясь о том, что уже начал играть по правилам супруги.
— Понятно. А чего там Ириша делает? Никуда не собирается?
— Собирается. Она сказала, что сегодня у нее много дел. А сидеть с тобой нет резона, все равно ты с ней не разговариваешь.
— Да я ее уже простила. Ты знаешь, Вась. После вчерашнего разговора с тобой, я поняла, что была не права. Не злись на меня, пожалуйста.
— Да как можно на тебя злиться. Порой ты ведешь себя как большой ребенок, а разве дети могут злить или раздражать? Хочу, чтобы ты поняла только одно: я никому не позволю разрушить счастье моей единственной дочери, даже тебе.
— Я все поняла, дорогой. Позови ко мне Ирину. Мне нужно с ней поговорить.
— Хорошо, но если она опять выйдет заплаканная и несчастная, то я уйду из дома вместе с ней. И разыгрывай свои сценки для кого-нибудь другого. Я действительно очень устал. Мне уже не тридцать и даже не сорок лет, чтобы твои ребусы разгадывать.
Василий Геннадьевич тяжело поднялся и, громко шаркая домашними тапочками, вышел в коридор.
— Совсем мой старичок расклеился, — тихонько прошептала Марина Юрьевна, жалостливо глядя на удаляющуюся спину мужа. — Куда ж ты без меня денешься, милый? Через день назад прибежишь. А я тебя еще помучаю, подумаю, принимать назад или нет.
Ирина робко зашла в комнату. В глаза бросалась ее мертвецкая бледность. Казалось, за одну ночь она повзрослела лет на десять. Черные глубоки круги залегли под глазами, и на мир она смотрела как-то затравленно.
